Еврейский музей и центр толерантности в Москве открыл новые пространства:  ​кино- и лекционный зал, а главное  — ​ ценнейшую библиотеку. Здесь будет предоставлен свободный доступ к важнейшим еврейским книжным собраниям, существующим в России.

Плюс один этаж

В соответствии со статусом институции, определяемым ее принадлежностью к духовному пространству народа Книги, музей обрел, наконец, уникальную библиотеку  — ​ даже не одну, а три. Разместились они на втором этаже, обустроенном в той части Бахметьевского гаража, который выходит к улице Образцова,  —  ​ранее эта часть здания была закрыта, теперь здесь открыли второй вход.

На первом этаже устроены выставочное пространство с климат-контролем и лекторий на сотни мест, который может использоваться и для концертов, и для кинопоказов. Второй этаж, куда ведет винтовая лестница, очень уместная в здании эпохи авангарда и напоминающая о его авторе, Константине Мельникове,  —  ​занимают главным образом книги. 

Когда работы по превращению закрытой прежде части здания только анонсировались, архитектором будущего пространства называли главу бюро «Меганом» Юрия Григоряна  —  ​автора концепции реконструкции ГМИИ им. А. С. Пушкина. Сегодня о его причастности к проекту напоминает только аннотация на сайте главного «реконструктора» — ​архитектурного бюро Nowadays. В любом случае, следует иметь в виду, что архитекторы были зажаты в жесткие рамки, предъявляемые к охране памятников:  ​конструкция вписана в аутентичные стены, но не касается их. У архитектуры тут, по большому счету, одна функция : ​не противоречить историческому зданию, служа книгам и читателям. И с этой задачей она справляется. 

Следует еще объяснить, что формально одна из новых библиотек существовала с момента рождения музея  —  ​как часть его Исследовательского центра, который непрерывно пополняется, и только в его фондах более 5,5 тыс. томов. Но и это собрание сегодня принципиально расширено, о чем речь пойдет ниже. Главной же составляющей музейной книжной коллекции стала Библиотека Шнеерсона , ​собиравшаяся с XVIII века и до 1917 года принадлежавшая династии любавичских цадиков.

Страницы в винных пятнах

В музее теперь хранится та важнейшая часть собрания, которую во время Первой мировой войны, когда Любавичи оказались в зоне военных действий, Шалом-Бер Шнеерсон вывез из-под огня в Москву. В 1918 году вместе с другими научными и культурными фондами библиотека была национализирована советской властью, хранилась сначала в Румянцевском музее, а после его упразднения — ​в главной библиотеке страны. И сегодня Библиотека Шнеерсона остается в фондах Российской государственной библиотеки: ​музейная библиотека стала официальным филиалом РГБ. Книги в Еврейском музее доступны обладателям читательских билетов РГБ, в музее этот билет тоже можно оформить. 

При этом, чтобы попасть в библиотеку, не нужно покупать билет в музей  —  ​все доступно бесплатно. Доступно онлайн, ​если речь идет о книгах из любавичского собрания: для этой цели существует вполне достаточных размеров читальный зал.

В отдельных ситуациях и для особых нужд книги можно увидеть живьем. И это отдельное счастье  —  ​я его испытала, увидев из рук директора Исследовательского центра музея Светланы Амосовой амстердамскую «Агаду» 1712 года издания, поражающую прекрасной сохранностью, темными пятнами на страницах  — ​ не от крови, а от вина  —  ​и сюжетами иллюстраций.

Работая над книгой, художник-гравер Авраам бен Яков  —  ​что интересно, совершивший гиюр христианин (но, возможно, по происхождению он был из обращенных в христианство иудеев)  — ​ не отказывал своей фантазии, и, в отличие от той же «Агады птицеголовых», изобразил на страницах в огромном количестве людей. Это не просто восхитительная графика, но напоминание о том, как по-разному евреи в разные времена и в разных странах трактовали запреты. Знание о многообразии мира и заставляет нас все подвергать сомнению:  ​более характерное для евреев свойство характера трудно найти.

На идише о советской жизни

Если Библиотека Шнеерсона хранится в музее в закрытом помещении, то вторая книжная коллекция, собранная основателем «Дома еврейской книги» Виктором Инденбаумом,  — ​ в открытом доступе. «Дом еврейской книги» под руководством настоящего подвижника Виктора Данииловича Инденбаума издавал и распространял по миру  —  ​в русскоговорящие еврейские общины всего постсоветского пространства, в Израиль, Европу и Америку  —  ​еврейские книги на русском языке. Сегодня в фондах его библиотеки, включая периодику и издания на иностранных языках, 15 тыс. единиц хранения. Источники напоминают нам, что деятельность «Дома…» поддерживал «Джойнт», но не только: ради издания книг романтик Инденбаум в свое время продал собственную квартиру.

А в 2018-м Инденбаума не стало, и вместе с основателем де-факто перестал существовать его «Дом еврейской книги», спасенный сегодня издательством «Книжники»: именно оно обеспечило доступ к библиотеке Инденбаума в пространстве музея. 

Наконец, третье книжное собрание, попавшее в музей, — ​личная библиотека Арона Вергелиса: приобретенная в свое время у его наследников все тем же издательством «Книжники», сейчас она вместе с собранием «Дома еврейской книги» тоже передана в музей. Но это не только книги — ​прежде всего, это личный архив поэта Арона Вергелиса, писавшего на идише, и не только стихи. В мрачные 1947–1949 годы он редактировал выходивший на идише альманах «Геймланд». А позже, начиная с «оттепели», в течение 30 лет, с 1961 по 1991 год, оставался бессменным главным редактором идишского журнала «Советиш геймланд». 

Мало кто знает сегодня о нем, и было бы преувеличением называть черно-белый журнал с цветной вклейкой глотком свободы для советских евреев, — ​вся пресса, выходившая на языках народов СССР, была строго регламентирована и придерживалась политики партии. Скажем, после Шестидневной войны журнал ровно так же критиковал Израиль и превозносил арабский мир, как какие-нибудь «Известия». Многие сегодня бросят Вергелису упрек в том, что по долгу службы он сидел в Антисионистском комитете, призванном демонстрировать поддержку важными евреями политики СССР. Но надо понимать, что журнал существовал в условиях тотального запрета на все еврейское и чуть ли не единственный в стране поминал о самом существовании еврейского мира и о смерти идишской цивилизации.

Увидеть тогда в печати ивритские буквы или работы художников-авангардистов в СССР можно было только в «Советиш геймланд» и больше нигде. Скажем, репродукции Марка Шагала были опубликованы на той самой упомянутой выше цветной вклейке в журнале задолго до того, как в 1981 году работы художника повесили (впервые с конца 1920-х) на исторической выставке «Москва–Париж».