Кораха поглотила земля, но его дух до сих пор живет и здравствует, причем в самых неожиданных местах — в британских и американских университетах.

Корах был живым олицетворением того, что мудрецы называли спором не во имя Небес. Такой спор они противопоставляли спорам между школами Гилеля и Шамая — те спорили во имя Небес Мишна, Авот, 5:17.
. Разница, на взгляд Бартенуры Овадья из Бертиноро, он же Бартенура (ум. ок. 1500) — раввин, путешественник и известный комментатор Мишны. — Примеч. перев.
, в том, что спор во имя Небес — спор во имя истины. Спор не во имя Небес — спор во имя победы и власти: это совершенно разные вещи.

Корах и его последователи происходили из трех разных групп людей. Корах принадлежал к колену Леви. Датан и Авирам — к колену Реувена. Было 250 вождей из разных колен. У каждой из групп была своя, особая претензия Это компиляция точек зрения Ибн‑Эзры и Рамбана.
. 250 вождей обиделись на тот факт, что после греха с золотым тельцом их лишили лидерской роли и передали ее колену Леви. Датана и Авирама уязвило то, что их колену — потомкам первенца Яакова — не предоставили особого статуса. Ответ Моше Кораху — «А вы хотите еще и священства?.. И при чем тут Аарон, что вы ропщете на него?» — четко свидетельствует, что Корах хотел стать коэном и, вероятно, хотел стать коэном гадолем, первосвященником, вместо Аарона.

Эти три группы людей не имели между собой ничего общего, кроме этого желания сделаться лидерами. Каждая из этих групп хотела занять более высокое или более престижное положение по сравнению с текущим. Словом, они стремились к власти. Это был спор не во имя Небес.

Текст дает нам четкие представления о том, что мятежники понимали под лидерством. Вот какую претензию они предъявили Моше и Аарону: «Отчего же вы возноситесь над общиной Г‑спода?» Позднее Датан и Авирам сказали Моше: «Ты хочешь еще и властвовать над нами?!»

Как правило, если вы хотите понять чье‑то чувство обиды, послушайте, в чем эти люди обвиняют других, — тогда вы обнаружите, какие желания обуревают их самих. Например, столетие за столетием самые разные империи обвиняли евреев в стремлении к мировому господству. А к мировому господству евреи не стремились никогда. В отличие от едва ли не всех остальных цивилизаций, имеющих долгую историю, они никогда не создавали, да и не стремились создавать, империй. Но те, кто обвинял евреев в таковом стремлении, были из империй, стоявших на пороге распада. У них было желание мирового господства, но они знали, что не в силах его осуществить, а потому приписывали собственное желание евреям (в порядке психологического механизма, который принято называть «расщепление и проекция», — это самое важное явление, дающее ключ к пониманию антисемитизма) См.: Vamik Volkan. The Need to have Enemies and Allies. 1988. . Именно тогда они и сочинили антисемитские мифы, классическим образчиком которых были «Протоколы сионских мудрецов», выдуманные то ли писателями, то ли пропагандистами в царской России на последних стадиях ее упадка.

Мятежники желали получить то, обладание чем они приписывали Моше и Аарону, — лидерство в форме, которая неизвестна Торе и радикально несовместима с ценностью, воплощенной в Моше, а именно со смирением. Им хотелось «вознестись» над общиной Г‑спода и «властвовать» над народом. Они стремились к власти.

И что же вы делаете, если ищете власти, а не истины? Вы критикуете не идею, а того, кто несет ее людям. Вы пытаетесь подорвать репутацию и престиж своих противников. Вы пытаетесь лишить своих оппонентов права голоса. Именно это попытались сделать Корах и его сотоварищи по мятежу.

И сделали они это в открытую: обвинили Моше в том, что он вознесся над общиной, превратил лидерство в господство.

Они высказали и другие обвинения, о которых мы можем догадаться по ответу Моше. Он сказал: «Ни у кого из них я не взял даже осла, никому из них не причинил зла!», намекнув, что они обвинили его в злоупотреблении его положением ради личной наживы, в незаконном присвоении имущества народа. Он сказал: «Вот как вы узнаете, что Г‑сподь послал меня совершить все эти дела и [я действую] не по своему желанию», намекнув, что его обвинили в том, будто он сам выдумал определенные предписания или заповеди, приписав их Б‑гу, хотя на самом деле это были его собственные мысли.

Самый вопиющий образчик — обвинение, выдвинутое Датаном и Авирамом: «Мало тебе, что ты вывел нас из земли, которая источает молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне»: это предвосхищает понятия, возникшие в нашу эпоху, — фейковые новости, альтернативные факты и постправду. Обвинение было откровенно лживым, но Датан и Авирам знали: если в нужные моменты они будут повторять эти измышления достаточно часто, им кто‑нибудь да поверит.

Они даже не попытались поставить вопрос о подлинных проблемах: о том, что структура руководства вызвала смутное недовольство среди левитов, реувенитов и других вождей колен; о том, что это поколение вконец потеряло надежду добраться до Земли обетованной; обо всем остальном, что волновало народ. Подлинные проблемы существовали, но мятежников не интересовала истина. Они желали власти.

Их целью, насколько мы можем судить по тексту, было дискредитировать Моше, ослабить его престиж, посеять в народе сомнения в том, что Моше действительно получает предписания от Б‑га, и так очернить его фигуру, чтобы в будущем он больше не мог руководить людьми или, как минимум, поневоле капитулировал перед требованиями мятежников. Когда вы спорите во имя власти, истина не имеет к происходящему ни малейшего отношения.

В нашу эпоху спор не во имя Небес снова дал о себе знать в форме «культуры отмены» или «культуры призыва к ответу за свои слова»: в ней с помощью социальных медиа кому‑то устраивают бойкот, сочтя, что он или она поступили нехорошо, — иногда за действительно дурной поступок (например, за сексуальные домогательства), а иногда просто за несоответствие модной в этот момент морали. Особенно настораживает участившаяся практика, когда тем, чьи взгляды сочтены оскорбительными для некоей группы людей (часто для некоего меньшинства), университеты заранее отказывают в площадке для выступлений либо отбирают уже предоставленную площадку.

Например, в марте 2020 года, прямо перед тем, как из‑за кризисной ситуации с коронавирусом университеты закрыли свои двери, Оксфордский международный женский фестиваль «лишил трибуны» Селину Тодд, профессора Оксфордского университета: она должна была там выступить. Эту ведущую исследовательницу жизни женщин обвинили в «трансфобии» — сама Тодд отрицает эти обвинения. Примерно тогда же организация UN Women Oxford UK Society Местная оксфордская организация, входящая в структуру ООН «ООН‑женщины», которая занимается вопросами гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин. — Примеч. перев. за час до начала отменила лекцию Эмбер Радд, экс‑министра внутренних дел Великобритании.

В 2019 году Школа богословия Кембриджского университета отозвала предложение стать приглашенным научным сотрудником, которое первоначально сделала канадскому профессору психологии Джордану Питерсону. Союз студентов Кембриджского университета прокомментировал это так: «Его труды и взгляды не репрезентативны для студенческого сообщества, и, следовательно, мы считаем его визит не ценным вкладом в деятельность университета, а, наоборот, чем‑то, действующим против принципов университета». Иначе говоря, нам не нравится то, что он имеет сказать. Все три случая, как и другие подобные инциденты последних лет, постыдны, это предательство принципов университета.

Это современные образчики споров, ведущихся не во имя Небес. Их цель — забросить поиски истины, предпочтя погоню за победой и властью. Их цель — дискредитировать и лишить права голоса — «отменить» — какого‑то конкретного человека. Университет — средоточие споров во имя Небес — по крайней мере, ему им следует быть. Именно туда мы направляемся для участия в поисках истины сообща. Мы выслушиваем тех, чьи воззрения полярно противоположны нашим. Мы учимся отстаивать свои убеждения. Наше понимание углубляется, мы развиваемся интеллектуально. Мы узнаем, что значит дорожить истиной. Для погони за властью есть свое место, но оно не там, где находится средоточие знания.

Вот почему мудрецы противопоставляли Кораха и его сотоварищей‑мятежников, с одной стороны, школам Гилеля и Шамая — с другой:

«Три года спорили дом Гилеля и дом Шамая. Эти говорят: алаха следует нашему [мнению]; а те говорят: алаха следует нашему [мнению]. Раздался бат коль (голос с Небес) и сказал: и то и другое — слова Б‑га живого, но алаха следует [мнению] дома Гилеля.

Но если и то и другое — слова Б‑га живого, чем заслужили [мудрецы] дома Гилеля, что по их [мнению] установлена алаха? Тем, что были они обходительны и терпимы и учили не только свои слова, но и слова дома Шамая. Мало того, слова дома Шамая ставили прежде собственных слов» Вавилонский Талмуд, Эрувин, 13б. .

Это прекрасно выражает раввинистический идеал: мы учимся благодаря тому, что выслушиваем мнения своих оппонентов, иногда даже раньше, чем высказываем свои мнения. Полагаю, то, что сейчас происходит в университетах, когда из поисков истины делают погоню за властью, демонизируя и лишая трибуны тех, с кем кто‑то не согласен, — феномен Кораха нашей эпохи, и он, безусловно, крайне опасен. Есть старый латинский афоризм: чтобы добиться справедливости, «audi alteram partem» — «выслушай другую сторону». Именно когда мы выслушиваем мнение другой стороны, мы вступаем на путь, ведущий к истине.

Вопросы (за шабатним столом)

1. На кого больше похожи лидеры вашей страны — ​на Гилеля, Шамая и Моше либо на Кораха?
2. Где в сегодняшнем обществе вы можете наблюдать споры «не во имя Небес»?
3. Почему очень важно выслушивать другую сторону, даже когда вы уверены в своей правоте?