Материал любезно предоставлен Tablet

В сентябре 1939 года нацисты вторглись в Польшу, а в феврале 1940‑го создали в Лодзи гетто, загнав 160 тыс. польских евреев за колючую проволоку. Обитателей гетто принуждали работать на фабриках — шить форму и сапоги, а также изготовлять и другие вещи для нужд немецкой армии. Скученность и нехватка еды привели к болезням и голоду: в гетто площадью 4 квадратных километра не было ни водопровода, ни канализации.

Но была своя валюта… и свой банк.

В июне 1940 года в Лодзинском гетто ввели специальные денежные знаки номиналом от 50 пфеннингов до 100 марок. На одной стороне этих купюр были изображены переплетенные звезды Давида, на другой — менора. Некоторые надписи также были обведены звездами Давида, разделенными колючей проволокой. На всех купюрах стояла подпись Мордехая‑Хаима Румковского, фигуры противоречивой — председателя юденрата гетто; население гетто называло их «румки». В дополнение к купюрам чеканились и монеты номиналом 10 пфеннингов, 5, 10 и 20 марок из алюминия или крайне недолговечного магния. Исайя Транк отмечает в книге «Лодзинское гетто: история»: «Введение — под благовидным предлогом — валюты было также эффективной уловкой для разграбления еврейского имущества. Евреев принуждали продавать имущество <…> взамен на расчетные знаки гетто, потому что только на них можно было купить хоть немного еды».

В том же месяце, когда ввели эту валюту, в Лодзинском гетто открылся банк. Обитателей обязывали обменивать все ювелирные изделия, иностранные монеты, меха и другие ценности, что у них остались, на официальные денежные знаки гетто. (Нацисты заморозили банковские счета евреев и экспроприировали их фирмы и фабрики еще до гетто.) Затем банк‑эмитент передавал ценные вещи обитателей гетто нацистам, чтобы оплачивать скудное снабжение общины. В сентябре 1940‑го давление на обитателей гетто усилилось: нацисты намеренно ограничили поставки продовольствия, чтобы выжать у жителей побольше ценностей, пишет Хелен Дж. Синнрайх в исследовании «Поставки и распределение продовольствия в Лодзинском гетто». «Купить» еду можно было только на румки. Если обитателям других гетто удавалось тайком выменивать продукты у местных поляков или приобретать продукты и оружие на черном рынке, то у лодзинских узников таких возможностей не было: гетто находилось в окружении этнических немцев, а по всякому, кого замечали близ колючей проволоки, открывали стрельбу.

Вскоре обитателям гетто начали выплачивать пособие на еду: взрослым — 9 марок в месяц, а детям до 14 лет — 7 марок. Однако многие продукты просто не завозили либо их завозили так мало, что это приводило к бесконечным очередям и бунтам. Чтобы утихомирить голодающих обитателей гетто, тем из них, кто работал, стали выдавать «зарплату». В конце концов работников стали кормить на работе при условии, чтобы они все съедали на месте, а раз так, им не удавалось делиться с родственниками. К 1944 году обитателям гетто выдавали одну миску супа в день, а работать на фабриках обязали детей с девяти лет.

Если на румки мало что можно было купить и в гетто, то по другую сторону колючей проволоки они и вовсе ничего не стоили. И все же обитатели, даже покидая гетто, брали купюры с собой; этот поразительный факт всплыл в 1942 году, когда некоторые евреи‑работники сообщили: на складах неподалеку от гетто — они сортировали там ношеную одежду, — из бумажников вываливались румки. «Очевидно, что некоторые предметы одежды принадлежат тем, кого вывезли из этого гетто», — записал Румковский в мае 1942 года.

И действительно, депортации из гетто начались в 1942‑м — тогда обитателям гетто велели подготовить к депортации больных, стариков и маленьких детей, а в гетто оставить только трудоспособных. Остальных жителей мало‑помалу вывозили в лагерь уничтожения в Хелмно, хотя из дневников обитателей явствует, что гестапо намеренно распространяло ложные слухи о судьбе депортированных: их якобы переводят в аграрные поселения. В 1944‑м тех, кто еще оставался в гетто, в том числе самого Румковского, отправили в центры уничтожения в Аушвице‑Биркенау.

Лодзинское гетто было не единственным, где существовала альтернативная валюта. В Терезиенштадте, «образцовом» лагере, подготовленном для инспекций Красного Креста, выпускали валюту разных номиналов в кронах. Лагерные кроны использовались узниками, чтобы «выкупать свое же конфискованное имущество» по завышенным ценам, а также выплачивать обязательный налог на посылки и ежемесячный «налог на досуг», пишет Джед Стивенсон в книге «Нумизматика: Расчетные знаки из концлагеря — мрачное напоминание о Второй мировой войне». На терезиенштадтских бумажных деньгах был изображен Моисей, державший скрижали с Десятью заповедями на иврите. В статье Еврейского телеграфного агентства говорится: «Банкноты нарисовал узник Терезиенштадта Петер Кин. Нацистская администрация принудила Кина изменить первоначальный эскиз так, чтобы Моисей больше походил на стереотипного еврея, а также — какая ирония! — чтобы рука Моисея закрывала заповедь “Не убий”». Тогда Кину было двадцать два года; этого плодотворно работавшего художника, поэта и драматурга в 1944 году убили вместе с его родными в Аушвице, куда их отправили из Терезиенштадта.

Между тем в Варшавском гетто — его создали в ноябре 1940‑го — тоже ввели нацистские оккупационные деньги, но, в отличие от Лодзи, отделенной от Варшавы 130 километрами, там контрабанда и обмен с внешним миром практиковались повсеместно. Контрабанду проносили в основном маленькие дети — они могли выбираться из гетто и возвращаться в него через проломы в стенах. «Лучшие контрабандисты и ловкачи скоро стали новой элитой гетто», — отмечает Сьюзен Дж. Берджер в исследовании «Подпольный краткий курс сопротивления». Мало того, в гетто возникла так называемая «серая экономика»: туда тайно доставляли сырье — из него обитатели гетто изготавливали товары, которые затем приобретали поляки, пишет Сэмюэль Кассов в работе «Кто напишет нашу историю?» Теперь стало ясно, что контрабандой доставляли в том числе и оружие. В 1943 году группа обитателей гетто вооружилась, чтобы предотвратить депортацию в центры уничтожения. В конечном счете уцелевших узников Варшавского гетто отправили на смерть, в основном в лагерь уничтожения Треблинка.

Расчетные знаки выдавали и в некоторых концлагерях, в том числе в Дахау, Равенсбрюке и Аушвице.

И вот что поразительно: те денежные знаки из гетто, которые не пошли на растопку или не были переплавлены, хранятся в неприкосновенности в собраниях — таких, как собрание Американского мемориального музея Холокоста, насчитывающее более 1500 купюр и монет: его можно увидеть в интернете. Кайра Шустер, куратор Национального института документирования Холокоста при Американском мемориальном музее Холокоста, говорит: «По‑моему, люди удивляются, когда видят, что такая валюта существовала, точно так же, как многие удивляются, услышав, что в лагерях была своя почтовая система. Полагаю, эти деньги сохранились в таком количестве благодаря тому, что они небольшие и сохранить их было несложно, а во многих случаях после освобождения деньги стали у выживших одним из немногих материальных свидетельств о пережитом. У нас также есть деньги, которые были найдены в освобожденных лагерях или те, что были подарены выжившим узникам и ветеранам после войны».

Сегодня некоторые белые националисты и неонацисты представляют эту валюту как доказательство того, что евреи получали справедливое вознаграждение за работу; да что там, они даже утверждают, что евреи имели уникальные привилегии — мол, помимо всего прочего у них была возможность покупать «предметы роскоши», так как эта валюта имела ограниченное хождение.

Вопреки подобным бредовым утверждениям, эти банкноты, когда рассматриваешь их спустя каких‑то 80 лет после того, как они впервые появились, иллюстрируют, до чего дошли нацисты, чтобы обобрать своих жертв и лишить их всего человеческого, а заодно обмануть мир, маскируя свои деяния. Шустер говорит: «В реальности эта валюта ничего или почти ничего не стоила. Думаю, она демонстрирует, как далеко заходили нацисты, чтобы еще жестче контролировать и угнетать людей, запертых в лагерях и гетто. Выпуск таких денег укреплял иллюзию того, что происходящее — в норме вещей, и работал на машину нацистской пропаганды».

Дензнаки, сохранившиеся до наших времен, называют «немыми свидетелями» зверств и хранителями памяти о тех, кто подвергся этим зверствам.

Оригинальная публикация: Ghetto Marks