Б‑г сообщает, что задумал уничтожить город, а Авраам оспаривает Его решение. Возможно, в городе есть пятьдесят человек, не виновных ни в каких проступках, возможно, их даже всего десять. Как Б‑г может уничтожить весь город? «Разве Судья всей земли не поступит по справедливости?» Тогда Б‑г соглашается: если найдется десять человек, не запятнавших себя грехами, Он не станет уничтожать город... Но казывается, безвинных там нет.

Если кто‑то поставит под сомнение право еврейского народа на Страну Израиля, еврейский народ может ответить: «Б‑г создал вселенную. Он разделил землю на множество стран, языков и ландшафтов. Но одну маленькую страну Он отдал еврейскому народу. Вот наше свидетельство о праве собственности на Страну».

Мы смертны, а значит, живи так, чтобы ни один день не проходил впустую. Мы склонны ошибаться, а значит, развивайся, учась на своих ошибках. Нам не суждено достичь пункта назначения, а значит, вдохновляй других, чтобы они продолжили начатое тобой дело.

Молитва Коль нидрей, с которой начинается Йом Кипур, — в сущности, вообще не молитва. Это сухая юридическая формула аннулирования обетов. Именно древняя, незабываемая мелодия Коль нидрей дала этой молитве такую власть над еврейскими сердцами. Услышав эти ноты, невольно чувствуешь, что находишься в присутствии Б‑га в Судный день, стоишь в окружении евреев изо всех уголков земли и изо всех времен, меж тем как эти евреи молят Небо о прощении. Это святая святых еврейской души

То, что сыны Израиля стали поклоняться Баалю, не побудило ханаанеян оказать им радушный прием. То, что евреи эллинизировались, не помогало им завоевать симпатии древних греков и римлян. В XIX веке отказ евреев от иудаизма не поборол, а, наоборот, подогрел антисемитизм. Это подтверждает убедительность уверений Моше: чтобы отыскать истину, красоту и духовность, не надо ни восходить на небо, ни отправляться за море.

Евреи были первыми, кто узрел Б‑га в истории, первыми, кто узрел высший смысл истории, первыми, кто превратил память в религиозный долг. Вот почему еврейская идентичность оказалась самой живучей из всех, которые когда‑либо знал этот мир: единственная в истории идентичность, которую уберегло меньшинство, две тысячи лет живя в рассеянии в самых разных уголках мира.

Тора уникальна тем, что является книгой и о законе, и об истории. В других культурах это два разных жанра. Существует закон, отвечающий на вопрос: «Что нам позволено делать, а что не позволено». И существует история, отвечающая на вопрос: «Что произошло». Никакой очевидной связи между ними нет. А в иудаизме связь есть. Во многих случаях, особенно в мишпате — гражданском праве, устанавливается связь между юриспруденцией и историей, между тем, что мы должны делать и чего не должны, с одной стороны, и тем, что произошло когда-то.

Одним из самых смиренных людей, которых я когда‑либо встречал, был покойный Любавичский Ребе, рабби Менахем‑Мендл Шнеерсон. В нем не было ни капли самоуничижения. Он вел себя со спокойным достоинством. Он был уверен в себе, держался почти царственно. Но когда ты говорил с ним с глазу на глаз, ты чувствовал себя самой важной персоной... На этом опыте я понял, что проявлять смирение — это не значит мнить себя маленьким человеком, но полагать, что другие наделены величием.

В иудаизме радость — высшее религиозное чувство. Мы здесь, в мире, полном красоты. Каждое наше дыхание, каждый вдох — это дух Б‑жий внутри нас. Да, жизнь полна горя и разочарований, проблем и боли. Но за всем этим таится чудо нашего присутствия здесь, во вселенной, полной красоты, среди людей, каждый из которых несет в своем сердце отпечаток лица Б‑га. В иудаизме вера не соперница науки, не попытка объяснить вселенную. Вера — это благоговейное изумление, рождающееся из чувства признательности. Иудаизм — это когда ты хватаешь жизнь обеими руками и благословляешь ее.

Иудаизм учит, что мы не можем видеть Б‑га, но можем слышать Его, а Он слышит нас. Именно с помощью слов — говоря и слушая — мы можем поддерживать тесные взаимоотношения с Б‑гом как с нашим родителем, партнером, правителем, любящим нас и любимым нами. Мы не можем продемонстрировать существование Б‑га научными методами. Не можем доказать существование Б‑га методами логики. Все это древнегреческие, а не еврейские способы мышления.

Мы не просто одно из этнических меньшинств. Мы — народ, считающий фундаментом свободы стремление учить детей любви, а не ненависти. Наша вера объявила брак и семью священными и заговорила об обязанностях задолго до того, как заговорила о правах. Наш подход к жизни рассматривает борьбу с бедностью как задачу религиозного толка. Мы совершаем такие поступки не потому, что мы консерваторы или либералы, республиканцы или демократы, а потому что верим: именно этого от нас хочет Б‑г.

Быть хранителем смысла означает передавать будущему ценности прошлого. В книге Дварим действие происходит в последний месяц жизни Моше. Престарелый, но все еще страстно увлеченный своим делом и целеустремленный лидер не стал погружаться в размышления об успехах или неудачах. Вместо этого в последние дни жизни он переключил внимание на следующее поколение и взял на себя новую роль. Он больше не Моше‑освободитель или Моше‑законодатель, он берется за ту задачу, благодаря которой традиция знает его как Моше‑рабейну — «Моше, наш учитель». В каком‑то смысле это его величайшее достижение.