Арбус не просто родилась богатой, она «вышла из искусной в словесах, навязчиво заботящейся о здоровье, спорой на гнев преуспевающей еврейской семьи, для которой предпочтения сексуальных меньшинств находились далеко за порогом сознания, а рискованные поступки презирались как очередной гойский психоз».

Лурье считал, что заслужил право изображать пережитое так, как считает нужным. В 16 лет он очутился в Рижском гетто. Вскоре айнзацгруппа расстреляла всю его семью, кроме отца и старшей сестры, в Румбульском лесу вместе с 25 тыс. других латвийских евреев. Лурье с отцом выжили, но за время войны побывали в трех концлагерях, в том числе в Бухенвальде. В апреле 1945‑го их освободили, через год они приехали в Нью‑Йорк. Лурье почти сразу же стал писать картины: на них — быт концлагеря, пытки, публичные казни.

В «Американском огурчике», снятом по мотивам повести Саймона Рича «Продано», еврей‑иммигрант, в начале XX века перебравшийся из Восточной Европы в Америку, устраивается работать на консервную фабрику в Бруклине, нечаянно падает в кадку с рассолом, проводит там 100 лет, после чего, все такой же молодой, попадает в современный Бруклин и встречается со своим правнуком.

Нет никаких подтверждений, что Гитлер любил фильм «Носферату» — или хотя бы смотрел его, однако в Mein Kampf, опубликованной в 1925 году, он неоднократно называет евреев вампирами, кровососами и паразитами, а также «расой, которая чурается солнечного света». С началом Второй мировой войны эта риторика вышла на новый уровень, породив нацистскую агитку 1943 года «Еврейские вампиры повергают мир в хаос».

Ирвинг Тальберг, одинокий киномагнат со славой кинозвезды, стал олицетворением золотого века Голливуда — не только после смерти, но и при жизни. Как истинный герой «фабрики грез», он работал по семь дней в неделю, а вечера проводил в компании голливудской знати. Дом Тальберга был продолжением киностудии MGM: в гостиной установили один из первых домашних проекторов и экран от пола до потолка — неслыханная роскошь. То же можно сказать и о спальне; женой Тальберга стала Норма Ширер, так что он был единственным киномагнатом, женатым на кинозвезде.

Занавес раздвинулся, свет погас и зеленый луч осветил маленькое возвышение, на котором на фоне кубистического задника двигались на ходулях странные фигуры в гротескных масках, наспех изготовленных Марселем Янко. Маски выглядели жутко: смертельно бледные, с круглыми черными дырами вместо глаз, с безгубыми ртами, со змеями кудрей, свисающих с полированных черепов, и подбородками, украшенными красными крестами, напоминавшими кровь. Четыре фигуры зашипели, зарычали, завопили, запели — и пустились в пляс. Один распахнул одежды — под ними оказались чулки на подвязках, у другого на груди красовались часы с кукушкой.