Официальное расследование Стэнфордского университета, опубликованное 12 октября, подтвердило давние подозрения о том, что в 1950-х годах администрация университета ограничивала прием евреев, публично отрицая, что они это делали, пишет журналист JTA Асаф Элиа-Шалев.

Одновременно с публикацией отчета президент Стэнфорда Марк Тессье-Лавинь принес извинения еврейской общине от имени университета. «Эта уродливая составляющая истории Стэнфорда, подтвержденная этим новым отчетом, вызывает печаль и глубокую тревогу», – написал Тессье-Лавинь. «Как университет, мы должны признать это и противостоять этому как части нашей истории, какой бы отталкивающей она ни была, и стремиться к лучшему».

Тессье-Лавинь также написал, что Стэнфорд будет работать над тем, чтобы сегодня он был приветлив к еврейским студентам, усиливая подготовку по борьбе с предвзятостью, создавая специальный консультативный комитет, уделяя больше внимания циклам еврейских праздников в университетском расписании и другим мерам. Первый день занятий в университете этой осенью пришелся на Рош а-Шана. Стэнфорд созвал специальную группу, подготовившую отчет, в прошлом году после того, как историк опубликовал статью об открытии документов, оставленных директором приемной комиссии Стэнфорда с 1950 по 1970 год Риксфордом Снайдером, предполагая, что Снайдер был предвзят по отношению к евреям и заинтересован в сокращении их числа в университете. К аналогичному выводу пришла и группа, в состав которой входили преподаватели, сотрудники, попечители, выпускники и студенты.

«На протяжении десятилетий многие евреи в Калифорнии понимали, что Стэнфорд имеет предубеждение против абитуриентов – евреев», – заявил руководитель группы профессор истории Стэнфорда Ари Й. Кельман. «Мы обнаружили, что директор приемной комиссии, с ведома других членов высшего руководства университета, предпринял шаги, чтобы ограничить число студентов-евреев, которых зачисляли в Стэнфорд». Доказательства намерений Снайдера содержатся в служебной записке 1953 года, написанной его коллегой Фредом Гловером и отправленной тогдашнему президенту Стэнфорда Уоллесу Стерлингу. Гловер отмечал, что Снайдер считает, что в Стэнфорде слишком много абитуриентов – евреев и что университет должен принять меры, чтобы изменить ситуацию. «Снайдер считает, что эта проблема взрывоопасна. И он хотел, чтобы вы знали об этом, поскольку он говорит, что ситуация вынуждает его игнорировать нашу заявленную политику не обращать внимания на расу или религию заявителей», – написал Гловер.

Согласно архивным материалам, Снайдер действовал для достижения своей цели сокращения приема евреев, нацелившись на среднюю школу Беверли-Хиллз и среднюю школу «Фэрфакс», две школы Лос-Анджелеса, где большинство учеников составляли евреи. «Если мы примем несколько еврейских абитуриентов из этих школ в следующем году, мы получим поток абитуриентов – евреев», – писал Гловер, передавая озабоченность Снайдера. После даты написания этой записки Снайдер исключил Беверли-Хиллз и «Фэрфакс» из своих усилий по набору абитуриентов в школах Южной Калифорнии, согласно данным о маршрутах поездок Снайдера, найденным в архивах университета. Анализ данных о зачислении показал, что вскоре в Стэнфорде произошло резкое сокращение числа учащихся в этих двух школах.

История дискриминации евреев и других меньшинств в Стэнфорде далеко не уникальна среди элитных университетов. В более ранние периоды 20-го века многие университеты Лиги Плюща проводили гораздо более вопиющую политику дискриминации, такую как официальные религиозные и расовые квоты, контролирующие количество зачисленных евреев. (Верховный суд США в этом году рассмотрит два дела о позитивной дискриминации, современной практике, направленной на обеспечение разнообразия, которая, по мнению ее критиков, равносильна дискриминации в отношении студентов из определенных слоев общества.) Тот факт, что антисемитизм, выявленный в Стэнфорде, был более скрытым и проявился позже, поучителен, поскольку учреждения по всей стране все больше считаются со своим прошлым, заявила историк Стэнфорда Эмили Дж. Левин, которая входила в состав специальной группы.

«В 1950-х годах быть таким откровенным антисемитом было уже не так приемлемо», – заметила Левин. «Антисемитизм не столько исчез, сколько ушел в подполье». И поскольку дискриминация ушла в подполье, по ее словам, были необходимы специальные исследовательские навыки, которым студенты могут научиться в Стэнфорде, чтобы проанализировать архивные материалы и понять методы сокращения числа студентов-евреев и их влияние. По мнению Левин, моральное обязательство, сопровождаемое исследованиями и преподаванием, может создать среду для исцеления от прошлого. «Процесс коллективной институциональной памяти и саморефлексивной критики как сообщества, право, действительно может заставить людей чувствовать себя более связанными друг с другом и больше доверять своему учреждению», – сказала она.

Согласно данным, которыми публично поделился университетский «Гилель», сегодня евреями являются около 7% студентов Стэнфорда. По словам раввина Лори Хан Таппер, заместителя декана университета по религиозной и духовной жизни, публичные извинения Стэнфорда и обязательство улучшить еврейскую жизнь в кампусе с помощью конкретных шагов соответствуют процессу возмещения ущерба, требуемому в соответствии с тшувой, еврейской концепцией возвращения на путь праведности. И время для этого, в разгар еврейских праздников, не могло быть более подходящим, заметила она. «Произошли ли какие-либо изменения с 1950-х годов? Да. Сейчас у нас замечательный оживленный кампус, а антисемитизм все еще существует», — заявила Хан Таппер. «Таким образом, иметь возможность дать ему название, чтобы вывести его из тени, – это первый шаг к дальнейшему развитию нашего сообщества».