Когда Ариане Нейман было девять лет, она обнаружила в доме, в котором жила со своими родителями в Каракасе, в Венесуэле, коробку. Открыла коробку — и нашла розовое удостоверение личности с фотографией своего — молодого тогда ещё — отца. На удостоверении, выданном в Берлине и датированном октябрем 1943 года, стояла печать с изображением Адольфа Гитлера.

Нейман ничего не могла понять, особенно того факта, что имя в документе — Ян Шебеста — было ей совершенно незнакомо. Из этого тревожного открытия стало ясно, что Нейман многого не знала о своем отце, Гансе. Но когда она попыталась задать вопросы, ответов не получила. Нейман больше не видела эту коробку вплоть до 2001 года, когда отец ее умер.

Ганс Нейман, который завещал своему секретарю уничтожить почти все личные бумаги после своей кончины, позаботился о том, чтобы дочь получила коробку и ее драгоценное содержимое. Он передал дочери все свои документы и личные вещи военных лет, чтобы дать возможность наконец‑то покопаться в его прошлом и выяснить не только, кто он, но и кто она такая.

Нейман понадобилось два десятилетия, чтобы раскрыть тайну, обнаруженную в коробке отца. Результатом ее действий стала прекрасная книга под названием «Когда время остановилось: воспоминания моего отца о войне и о том, что осталось», которая одновременно является детективным расследованием и семейной историей. 49‑летняя Нейман увлекает читателей вслед за собой в многолетний путь исследователя, чтобы выяснить, кем был ее родившийся в Праге отец, прежде чем стать уважаемым венесуэльским промышленником и филантропом. Параллельно она возвращает нас в прошлое, ярко воссоздавая жизнь семьи Нейман до Холокоста и во время него, в том числе детали того, как ее отец ускользал от нацистов, прячась в столице рейха. Это история об удивительной смелости и изобретательности, а также об исключительной преданности и самоотверженности друзей и родственников — неевреев, которые рисковали своей жизнью, чтобы спасти еврейскую семью Нейманов.

«Мы с отцом любили разгадывать головоломки. Я думаю, он оставил коробку, потому что она дала мне ответы, которые отец сам не смог дать… Он был замечательным человеком, но при этом очень эмоционально пострадавшим», — говорит Нейман в телефонном разговоре из дома в Лондоне, где она живет со своим мужем‑адвокатом и тремя детьми‑подростками.

Ганс Нейман жил здесь и сейчас, очень редко говорил о прошлом, никогда не обсуждал религию и не упоминал, что он еврей. Ганс и его молодая вторая жена, Мария‑Кристина, воспитывали свою единственную дочь католичкой. Только когда Ариана поступила в Университет Тафтса, кто‑то сказал ей, что она, вероятно, имеет еврейские корни, обратив внимание на ее фамилию. «Я была шокирована этим», — говорит Нейман.

Она унаследовала коробку от своего отца в неподходящее время, чтобы разбираться в ее содержимом: она была молодой матерью и в течение десятилетия сосредоточилась на воспитании детей и работе в журналистике и издательском деле. «Я просто держала коробку дома в Лондоне и просматривала ее содержимое время от времени. Если бы приехал кто‑то, кто знал немецкий или чешский, я могла бы задать вопросы…» — вспоминает она.

Десять лет назад она решила, что больше не может ждать, и, серьезно готовясь к тому, чтобы заняться биографией отца, получила степень магистра по психологии религии в Лондонском университете. «Я подумала (ещё не занимаясь исследованием истории моего отца), что, если бы речь шла обо мне, я бы всей душой хотела принять иудаизм, чтобы отомстить, чтобы действительно заявить свою позицию. Я не понимала, почему мой отец не сделал этого. Мне было очень любопытно, какие процессы связаны с тем, что некоторые люди оказываются религиозными, а некоторые нет, и как религия помогает нам справляться с травмой, — говорит Нейман. — Только тогда, когда я начала свое исследование, я поняла: этот подход в попытке понять моего отца был невероятно наивным… Отец не только пережил войну, но ещё и провел два года, притворяясь другим человеком. Он вырос в среде крайнего антисемитизма, его семья была ассимилирована и не любила ярлыки», — подчеркивает она.

За коробкой Ганса Неймана последовали еще три коллекции бесценных исторических материалов, которые она собрала из других источников. В 2010 году вдова старшего брата Ганса, Лотара, передала Нейман коробку писем, которые братья получили от своих родителей Отто и Эллы, заключенных в Терезиенштадте, а также документы, связанные с семейной фабрикой по производству краски в Праге. (Лотар выжил, скрываясь в Праге, благодаря женитьбе на своей первой жене — нееврейке Зденке, а также благодаря ее значительному богатству и связям.) Затем, в 2016 году, давно потерянный двоюродный брат Арианы в Калифорнии предоставил коллекцию писем и открыток, которые Отто, Элла и другие родственники отправили брату Отто, Виктору Нейману, эмигрировавшему в Соединенные Штаты ещё до войны. Наконец, в 2017 году Нейман нашла нынешнего владельца загородного дома в пражском пригороде Либчице, принадлежавшего Отто и Элле Нейман.

Внук тех людей, которым Ганс Нейман продал свою собственность в 1947 году, предоставил ей личные документы, принадлежавшие семье Нейман, десятилетия до того запертые в сейфе. Среди них были неудачные ходатайства Отто и Эллы правительству США о предоставлении статуса беженцев. Разобравшись со всеми этими документами, построив генеалогическое древо, опросив своих новых родственников, посетив Прагу и Берлин, а также проконсультировавшись с архивами в Европе, Израиле и США, Нейман постепенно смогла нарисовать детальную картину того, кем были ее бабушка, дедушка и другие члены большой семьи и что с ними случилось.

В общей сложности 25 родственников Ганса Неймана, включая его родителей, были убиты во время Холокоста. В частности, письма из Терезиенштадта (которые, как сообщили Нейман эксперты, являются исключительными по своему количеству и по ценности подробностей, с которыми там описаны финансовые и экономические аспекты жизни в гетто‑концлагере) позволили Ариане «познакомиться» с бабушкой и дедушкой, которых она не могла знать лично.

«Когда все это стало по‑настоящему мучительным, я попыталась сосредоточиться на свете и любви в письмах. Они погибли ужасной смертью. Люди пытались дегуманизировать их, но они, тем не менее, не позволили этому случиться. В своих письмах бабушка сосредоточивалась на маленьких радостях, на цветах, вспоминала о деревьях в Либчице и просила… помаду. Это маленькие ритуалы, которые делают нас людьми и сохраняют жизнь», — говорит Нейман. Наряду с многочисленными бумагами и фотографиями, она обнаружила и несколько предметов. Среди них кольцо, которое Отто Нейман изготовил для своей любимой невестки Зденки, занимавшейся поисками еды и других предметов, запрошенных им и Эллой в письмах из гетто. Отто особенно нужен был черный краситель или крем для обуви (!), с помощью которых он хотел закрасить седые волосы, из‑за которых выглядел старше и был более уязвим для депортации в лагерь смерти. Зденка дважды тайно приезжала в Терезиенштадт, чтобы лично пообщаться с родственниками.

Сегодня Нейман с гордостью носит кольцо, грубо сделанное из кусочка медной трубы и украшенное инициалами Зденки. Это ее самое ценное достояние.

Самая захватывающая часть книги «Когда время остановилось» — бегство Ганса Неймана из Праги в Берлин, где он сумел прожить два года под именем чешского христианина Яна Шебесты. (Тот факт, что он не был обрезан — что необычно для еврея, — помог сделать эту ложь жизнеспособной.) В Берлине он работал химиком на заводе, игравшем большую роль в военных действиях Германии и управляемом известными членами нацистской партии. Вынужденный на заводе исполнять функции добровольного пожарного, он на собственном опыте испытал ужас бомбардировок Берлина и едва спас свою жизнь.

Это сложное путешествие в прошлое изменило Нейман. «Это сделало меня намного более осведомленной об антисемитизме и о том, как он способен пронизывать все аспекты общества, это ужаснуло меня», — говорит она.

Но в ее жизни появилось также много позитивного. Она обрела семью, о которой не знала, а также глубокое понимание судьбы своих бабушки и дедушки. «Приятно находить нити, которые связывают нас с прошлым и вместе с тем ведут вперед, — говорит Нейман. — Я испытываю невероятную гордость за то, что по крайней мере половина меня идёт от линии очень сильных, замечательных людей, которые прошли через столь многое и все же сохранились в нашем мире. Я так горжусь своими предками! Я не религиозна, но, если бы собиралась стать религиозной, то без колебаний стала бы еврейкой», — заключила она. 

timesofisrael.com