Метрополитен-музей принимает меры для проверки своей коллекции на наличие изъятых нацистами произведений искусства и артефактов, пишет журналистка «The Forward» Мира Фокс.

Этот шаг был предпринят после давления со стороны правоохранительных органов и представителей мира искусства, а также расследования, проведенного в марте этого года Международным консорциумом журналистов-расследователей, который обнаружил в коллекции музея более 1000 предметов, происхождение которых связано с людьми с криминальным прошлым в торговле древностями.

В статье, размещенной на сайте музея, директор Метрополитен-музея Макс Холляйн объявил об инициативе по дальнейшему изучению происхождения произведений из его коллекции, в том числе о найме менеджера по исследованию провенанса, пост, который давно ввели многие другие музеи. В статье Холляйн отметил экспонаты, которые Метрополитен уже вернул в такие страны, как Индия, Непал и Египет, а также «гордую историю» музея по возврату работ, изъятых нацистами. Но хотя Холлейн назвал необходимость дальнейшего изучения коллекций Метрополитена «срочной», он также повторил, что любые процессы возврата будут медленными, и подчеркнул историю и ценность музейной коллекции в целом. «Мы стараемся не принимать преждевременных решений, которые невозможно отменить», — написал он.

Разве музейные коллекции в целом более ценны, чем что-либо в них?

В прошлом Метрополитен — наряду с другими крупными музеями, включая Лувр и Британский музей — отказывался от большинства требований о реституции. В 2002 году несколько крупных музеев, в том числе Метрополитен, подписали декларацию, в которой утверждалось, что со временем предметы, приобретенные таким образом — путем покупки, подарка или перевозки — стали частью музеев, которые заботились о них, и, соответственно, частью наследия народов, населяющих их страны». В декларации утверждалось, что музеям нужны обширные коллекции, чтобы знакомить людей с другими культурами в рамках создания разнообразного общества. Это небольшое обновление основного аргумента, который музеи выдвигали на протяжении веков, и один из них мягко перекликается с утверждением Холлейна: сама коллекция является ценным артефактом и заслуживает такой же опеки, как и любой отдельный предмет в ней.

Музеи занимают сложное положение. Они служат общественным интересам, защищая искусство и артефакты, чтобы делиться ими с общественностью, а также вносить свой вклад в научные исследования. Тем не менее обладание обширной коллекцией сопряжено со сложными проблемами баланса собственности, истории культуры, национальных интересов и хранения. Некоторые ученые даже утверждают, что проект музеев в целом настолько проблематичен, настолько завязан на истории западного империализма и патернализма, что от него следует полностью отказаться. Например, британский лорд Элджин печально известен тем, что в начале 1800-х годов вывез из Акрополя «мраморы Элджина», охарактеризовал свои действия как «спасение» статуй из страны, плохо приспособленной для их сохранения и оценки. Вторя аргументам Элджина, Британский музей по-прежнему считает, что статуи лучше всего выставлять в музейной коллекции, чтобы продемонстрировать «взаимосвязанный мир»; они не были возвращены, несмотря на неоднократные просьбы правительства Греции.

Тяжелая работа по реституции

В последние годы изъятые или разграбленные артефакты стали вызывать все больше споров, поскольку дискуссии о расе и колониализме стали мейнстримом. В прошлом году губернатор Нью-Йорка Кэти Хочул подписала закон, обязывающий музеи маркировать произведения искусства, изъятые во время Холокоста, даже если требования о реституции были урегулированы. Верховный суд США вынес решение в пользу еврея, пытавшегося вернуть из Испании картину, которую его семья продала нацистам в обмен на выездную визу. Германия вернула Бенину коллекцию изделий из бронзы, а Смитсоновский институт вернул Перу золотой диск.

Тот вид грабежа, который много веков назад привел к тому, что многие предметы попали в музейные коллекции, теперь является незаконным по международному праву. Но отследить провенанс произведений искусства и исторических объектов может быть сложно. Часто документы о провенансе подделываются, или покупатели игнорируют дыры в истории продаж. Но даже если документы в порядке, проблема остается сложной. Многие оспариваемые произведения часто продавались легально, по крайней мере, формально. «Мраморы Элджина», например, были проданы лорду Элджину Османской империей, которая в то время контролировала Грецию; сами греки не имели права голоса в этом вопросе. И коллекционеры – евреи часто продавали свои произведения нацистам, которые затем продавали их другим музеям, создавая задокументированную цепочку провенанса.

Но продажи были сделаны под принуждением, по цене намного ниже рыночной, некоторые в обмен на свободу, поскольку евреи пытались бежать. Подобный дисбаланс сил на протяжении всей истории стал центральным в современном дискурсе о реституции, и реституция произведений искусства Холокоста уже давно находится в авангарде этой борьбы. Открытость зверств нацистского режима и тот факт, что они происходили в Европе, а не в более бедной и отдаленной стране, подняли вопрос о награбленных произведениях искусства и артефактах, а дела о реституции имущества, изъятого во время Холокоста создали юридические прецеденты для возвращения произведений искусства.

Метрополитен-музей создал прецедент возврата или возмещения ущерба за украденные нацистами произведения искусства. Но обычно это затяжные судебные процессы, и бремя доказывания лежит на стороне, утверждающей, что работа была приобретена нечестным путем. Теперь, когда Метрополитен-музей собирает собственную команду исследователей происхождения, возможно, эта проверка будет исходить изнутри, и страны, желающие вернуть артефакты, смогут работать с музеем, а не против него.