Когда актриса Рэйчел Броснахэн рассказывает о своем исполнении главной роли в сериале «Удивительная миссис Мейзел», ей снова и снова задают один и тот же вопрос: вы еврейка? — пишет The Times of Israel.

Ответ — «нет». Но Броснахэн храбро отвечает на этот вопрос, неоднократно отмечая: она, выросшая в преимущественно еврейском пригороде Чикаго, всегда была окутана еврейской культурой.

Когда в 2017 году состоялась премьера сериала, было немного шума по поводу отсутствия у Броснахэн, звезды одного из самых еврейских сериалов на телеэкране, еврейских корней. Мириам — «Мидж» — Мейзел не просто еврейка по происхождению: она шутит про Йом Кипур и летний отдых в Катскилльских горах, сплетничает на скамье в синагоге.

В последние месяцы многие заговорили о еврейском представительстве в Голливуде — в то время как еврейские истории и персонажи становятся все более заметными на экране. Многие указывают на то, что, хотя кастинг‑директора становятся все более осторожными, опасаясь ошибиться с ролями представителей меньшинств — не только расовых, но и по инвалидности, по сексуальной ориентации и так далее, — персонажей‑евреев по‑прежнему регулярно играют неевреи. И так было всегда. «Если эта тема имеет значение для еврейской общины, могу сказать, что разговор об этом никогда не прекращался», — заявляет Марина Саваль, редактор журнала Variety.

Последний всплеск обсуждения этой темы был вызван новостью о том, что Кэтрин Хан сыграет легендарного комика Джоан Риверс в грядущем мини‑сериале «Шоутайм». Эта практика банальна и давно используется: Хелен Миррен сыграла Голду Меир в будущем фильме, Фелисити Джонс сыграла Рут Бадер‑Гинзбург в фильме «По признаку пола», Венди МакЛендон‑Кови сыграла Беверли Голдберг в «Голдбергах». Значительная часть актерского состава «еврейских» сериалов, таких как «Охотники», «Заговор против Америки» и «Прозрачный», также не еврейского происхождения.

Итак, этот вопрос обсуждается давно, но в последние месяцы особенно настойчиво. Два самых известных голоса, выступающих против этого явления, — комики Сара Сильверман и Дэвид Баддиэл, живущие по разные стороны океана. Сильверман, у которой только в твиттере более 12 млн подписчиков, размышляет: «Сегодня, когда важность представительства рассматривается как столь значимая, насущная и даже центральная, почему наша представленность постоянно нарушается, даже сегодня, в самой гуще событий? Можно возразить, что нееврей, правильно играющий Джоан Риверс, будет делать то, что называется “еврейским лицом”. Я думаю, игра есть игра, и я понимаю, что вся эта политика идентичности раздражает… Мне нравится смотреть, как актер играет персонажа, сильно отличающегося от того, кем он является, — но прямо сейчас представленность имеет чертовски важное значение. Так что, наконец, это должно иметь значение и для евреев».

Главный вопрос: могут ли играть еврейских персонажей только евреи? Разве актерская игра — это не профессия, основанная на том, чтобы изображать кого‑то, кроме себя? Так где проходит черта?.. Может, актеры‑евреи больше не будут играть персонажей‑неевреев?..

Тони Шальхуб, ливанец‑христианин, сыгравший еврея Эйба Вайсмана в «Удивительной миссис Мейзел», выступил против подобных идей: «Я понимаю так, что мы просто актеры. Нас учили — по крайней мере, меня — не играть себя, а играть персонажей. И поэтому меня беспокоит, что ограничивают актеров». Шальхуб добавляет, что, если «мы пойдем по этому пути, я не знаю, где он закончится. Неужели те, кто является членами мафии, будут расстроены тем, что люди, не совершавшие подобных преступлений, играют их роли?..»

Баддиэл, — в недавней книге которого под названием «Евреи не в счет» рассматривается этот вопрос как один из многих, когда, по его мнению, дискриминация евреев игнорируется или сводится к минимуму, в отличие от других меньшинств, — заявляет, что комментаторы вроде Шальхуба упускают суть: «Ни я, ни Сара Сильверман не имеем в виду ничего другого, кроме того, что следует позволять актерам работать. В идеальном мире каждый может играть кого угодно. В мире, где мы живем, становится все больше и больше случаев, когда роли меньшинств должны исполняться актерами из этого меньшинства… Итак, если евреи каким‑то образом освобождены от этой обязанности, следует спросить почему. И тогда ответ: потому что евреи не в счет».

Но вопрос далеко не «черно‑белый» даже в среде тех, кто его изучает. Хелен Майерс, профессор Юго‑Западного университета и автор книги «Евреи, снятые в кино: американская традиция», заявляет, что она неоднозначно относится к выбору неевреев на роль евреев: «Беспокойство, кто кого играет, усиливается тем фактом, что антисемитизм и невосприимчивость к еврейским вопросам стали частью новой нормы поведения. Но, с другой стороны, если роли и сюжетные линии основаны на глубоких еврейских знаниях и евреи вовлечены в творческий процесс, меня не беспокоит личность актеров».

Она предостерегает от проведения параллелей с отрицательной реакцией на кастинг других ролей представителей меньшинств: «Белые евреи исторически снимали фильмы, хотя зачастую и в недружелюбном к евреям контексте. Это означает, что мы одновременно являемся инсайдерами и аутсайдерами в отрасли. Это важно помнить при сравнении с медиаисториями других групп».

Но Саваль отвергает попытки включить в дискуссию подобный нарратив: «Никто не говорит, что евреи не получают работу в Голливуде. Дело в том, что евреям не дают ролей видных деятелей‑евреев. Мы постоянно это видим». Она также отмечает, что евреи исторически занимали видные роли в американской киноиндустрии, потому что им не разрешалось участвовать в других сферах американской жизни, именно потому, что они были евреями.

По ее словам, преобладание евреев на влиятельных постах в Голливуде «не мешало евреям не играть роли знаковых еврейских фигур». Сильверман отмечает, что «за камерами стоит много евреев, особенно сценаристов и продюсеров». Но она предполагает, что существуют некие «стыд и ненависть к себе», которые играют роль в тех историях, которые они рассказывают, и в их выборе актеров: «Я думаю, слишком часто сценаристы‑евреи не хотят видеть себя отраженными в искусстве такими, какие они есть. Вместо этого они хотят идеала».

Многие из тех, кто активно высказывается по этому поводу, отмечают: нередко речь идет о тех ролях, в которых иудаизм и еврейская идентичность персонажей являются ключевыми для роли. «Это герои, для которых иудаизм играет очень специфическую роль в их профессиональной и личной жизни», — заявляет Саваль, которая писала об этом в журнале Variety, ссылаясь на Гэри Олдмана, использовавшего антисемитские клише в роли Германа Манкевича в фильме «Манк», трех актрис‑неевреек, сыгравших Бетти Фридан, Беллу Абзуг и Глорию Стайнем в фильме Хулу «Миссис Америка», и Томасин Маккензи, сыгравшую в «Кролике Джоджо» прячущуюся девочку‑еврейку.

Баддиэл предполагает, что, когда речь идет о выборе актеров на роли персонажей из числа меньшинств, проблема часто не столько в точности, сколько в «уважении»: «Это блестяще резюмировала глухая актриса Марли Мэтлин, которая заметила: “Глухота — это не костюм”. Истинная живая реальность глухоты может быть изображена только глухим человеком, в противном случае это всего лишь впечатление, и впечатление может легко превратиться в то, что может показаться насмешкой. Таким образом, следует задать вопрос: если глухота — это не костюм, то почему еврейство?..»

Многие выдвинули эту дискуссию на передний план в средствах массовой информации. Актриса Маим Бялик, одна из видных еврейских фигур в Голливуде, поделилась недавними комментариями Сильверман в своем сообщении в фейсбуке: «Я говорю это уже много лет, — написала Бялик. — Нам нужно поговорить об этом. Спасибо, Сара».

Фрэн Дрешер, которая написала сценарий и снялась в фильме «Няня» в роли еврейки Фрэн Файн, рассказала: она боролась, чтобы роль оставалась еврейской и была адаптирована к ее опыту: «Персонаж был описан как еврейский, потому что был создан для меня. Но Си‑би‑эс попросила сменить персонажа на итальянку вместо еврейки. Я действительно уперлась и сказала: “Мне очень жаль, но у Фрэн Файн должен быть еврейский характер. Я не итальянка, и мы не можем сочинять по‑итальянски с тем богатством специфики, которое является нашей разновидностью комедии”».

Саваль отмечает: дискуссия вокруг этого вопроса вселяет осторожный оптимизм, к нему относятся все более серьезно: «Тот факт, что люди повышают осведомленность об этом, приведет к тому, что они начнут прислушиваться. Я не думаю, что есть системные изменения. Но то, что этот разговор начался, — положительный знак».