Спустя семьдесят пять лет после того, как Эдди де Винд написал роман в Аушвице-Биркенау, книга покойного психиатра будет переведена на английский и дюжину других языков.

«Конечная станция Аушвиц: моя история выживания в лагере», выпущенная 20 января, была написана сразу после освобождения нацистского лагеря смерти. Прячась в куче старой одежды под казармой, де Винд пользовался блокнотом и карандашами для составления своего отчета. Не зная, в какие руки он попадет, голландский еврей де Винд использовал псевдоним Ханс ван Дам. Книга представляет собой рассказ о совокупности лагерных жестокостей, направленных против любви де Винда к Фридель, его жене, которая была заключена в тюрьме в нескольких ярдах от него в пресловутом «Блоке 10». В своей книге де Винд писал о запахе «горящей плоти», идущем из дымохода крематория Аушвица, и о том, как он влиял на его мышление. «Вы устали, больны и испытываете отвращение к себе, потому что вы – человеческое существо и потому что эсэсовец – тоже «человеческое существо»», – писал де Винд.

Хотя «Конечная станция Аушвиц» была впервые опубликована на голландском языке в 1946 году, она не нашла большой аудитории помимо выживших. После смерти де Винда в 1987 году члены семьи стали издавать книгу в более широком масштабе на многих языках. «Эта книга, пожалуй, единственный отчет о лагере смерти, написанный «на месте», в «реальном времени» и на которую не повлияли угасающие или неточные воспоминания, либо истории или сообщения, полученные впоследствии», – говорит Дориан де Винд, прадедушка которого был братом прадеда Эдди де Винда. Члены семьи Де Винд рассматривают издание книги на английском языке как исполнение обещания де Винда, сделанного в январе 1945 года, когда он встретил молодую голландку по имени Розье в заснеженных полях вокруг Аушвица. Лагерь только что был освобожден, и люди искали еду, лекарства и новости о близких. «Они, в Голландии, никогда не поверят нам, когда мы вернемся и расскажем им все это», – сказала Розье, сбежавшая с «марша смерти». До этого она наблюдала, как ее мать умирает от голода, и была вынуждена похоронить ее. «Мы сделаем свои истории точными, будут официальные сообщения, которые докажут правду наших рассказов», – сказал де Винд. «И если кто-то не поверит в это, я спрошу их: где же тогда моя мама, мой отец, мои братья и другие десятки тысяч?»

Во время Холокоста Эдди де Винд был свидетелем ключевых моментов в войне Германии против евреев. До изгнания нацистами студентов и преподавателей – евреев из голландских университетов де Винд был последним доктором философии – евреем, который окончил Лейденский университет. Вскоре после этого его арестовали во время печально известного погрома 23 февраля 1941 года, когда немцы арестовали 427 евреев в Старом еврейском квартале Амстердама. По словам сына де Винда, Мельхера де Винда, после того как их отправили в лагерь близ Шурля, они были жестоко избиты и подвергнуты медицинскому осмотру. «Мой отец, будучи врачом, смог имитировать заболевание туберкулезом, и вместе с 11 другими он был отпущен», – сказал Мельхер де Винд. Из 427 евреев, арестованных в тот февральский день в Амстердаме, только трое, включая де Винда, пережили Холокост.

Уже однажды избежав руки судьбы, де Винд сделал шаг, который, насколько известно, не сделал ни один другой голландский врач – еврей: он добровольно отправился в транзитный лагерь Вестерборк, пытаясь предотвратить депортацию своей матери в Аушвиц. Де Винд пообещал властям, что в обмен на освобождение матери будет служить там врачом. Когда де Винд добрался до Вестерборка, он узнал, что его мать уже была отправлена ​​в Аушвицм. Опустошенный этими новостями, он остался в транзитном лагере, чтобы присматривать за людьми, направляющимися в «переселение» в оккупированную Польшу, с мрачной задачей определить, не слишком ли больны заключенные для следующей перевозки. Одна из молодых медсестер, которую де Винд, встретил в медицинском бараке, привлекла его внимание. Через несколько недель после встречи с ней де Винд попросил Фридель Коморник стать его женой, и она согласилась. На свадебной фотографии, сделанной в марте 1943 года, изображена пара, сидящая в окружении друзей и коллег. Позже в том же году Эдди и Фридель де Винд были депортированы в Аушвиц.

В отличие от большинства евреев, отправленных в лагерь смерти – называемый Биркенау, или Аушвиц II, – де Винды не были «отобраны» для убийства по прибытии. Вместо этого они были заключены в Аушвице I, главном лагере, в соседних казармах. Пока де Винд работал в медицинском бараке, Фридель была заключена в пресловутом «Блоке 10». Внутри блока «врачи» – эсэсовцы проводили ужасающие эксперименты на женщинах, предположительно в соответствии с нацистскими расовыми теориями, чтобы увеличить немецкую племенную мощь, стерилизуя неарийские расы. В течение этого времени пара поддерживала контакт, передавая записки через забор из колючей проволоки между казармами. Оба заключенных общались с Йозефом Менгеле, в том числе когда Менгеле спросил Эдди де Винда, какие инфекционные заболевания присутствовали в Вестерборке.

В последние дни существования Аушвица де Винд видел, как его жена уходила в составе одного из «маршей смерти», направлявшихся на запад в сторону Германии. Впоследствии он написал об этом переживании в третьем лице: «Ее образ все еще стоял у него перед глазами. Это видение навсегда останется с ним», – писал де Винд. «Она продолжала бы существовать в нем, она не жила бы просто так, и ее душа жила бы через него, хотя ее тело покоится там, в этих туманных голубых горах».

Когда де Винд вернулся в Нидерланды в 1945 году, он воссоединился с Фридель. Несмотря на его страхи, она не погибла в одном из «маршей смерти» из Аушвица. Опубликованная в 1946 году книга де Винда, написанная в лагере смерти, не стала бестселлером. По словам его сына, для этого было несколько причин. «Нидерланды восстанавливали свою разрушенную страну, и история евреев, вернувшихся из лагерей, не представляла особого интереса», – сказал «Мельхер де Винд. «The Times of Israel». «В любом случае, их не очень тепло приняли. Такие книги, как «Конечная станция Аушвиц», даже цинично называли «литературой колючей проволоки». Брак Эдди де Винда не выдержал испытания временем. В течение тех лет, когда он и Фридель были вместе, он лечил многих выживших в нацистских лагерях. На основе этой работы де Винд разработал теории, объясняющие тяжелое положение выживших.

В 1949 году де Винд ввел термин «синдром концентрационного лагеря» в эссе о «психологических последствиях репрессий». Это заболевание, известное по его немецкому названию как «синдром KZ», включает в себя «патологические последствия после лагеря», характерные для бывших заключенных нацистских лагерей. По словам специалистов, хорошо документированный синдром включает депрессивные эпизоды, состояния тревоги, интеллектуальные нарушения и другие симптомы. В нескольких исследованиях изучалась «хроническая и прогрессирующая» природа заболевания, причем интенсивность симптомов возрастала по мере старения выживших. На протяжении всей своей жизни де Винд верил в «чистое совпадение», когда речь шла о его выживании, в противоположность божественному вмешательству или судьбе. Он также пришел к выводу, что не было никакого способа защитить детей выживших от того, что пережили их родители, по крайней мере, не полностью.

Как выяснили де Винд и другие практикующие врачи спустя много лет после войны, синдром концентрационного лагеря проявился в полной мере лишь через 30 лет после освобождения. Таким образом, дети выживших не могли избежать последствий Холокоста, несмотря на попытки многих родителей рассказывать им о своем прошлом как можно меньше. Эдди де Винд не только страдал от «вины выжившего», сказал его сын «The Times of Israel», но он также страдал от «комплекса жертвы», сказал Мельхер де Винд. «Для моего отца выживание оказалось наказанием за то, что он выжил, и ему пришлось пережить все усилия, чтобы выяснить, выжил ли кто-то еще, скорбеть, возвращаясь в Нидерланды и больше не чувствуя себя желанным гостем, пытаясь снова вернуться к своей жизни и справиться со своими травмами», – сказал де Винд.

В последние дни жизни Эдди де Винда его сын стал свидетелем части психологических последствий Холокоста для его отца. На смертном одре в больнице де Винд заплакал, узнав, что умер пациент в соседней комнате. «Когда я спросил его, почему он плакал, он ответил, что, поскольку он умер, ему позволили прожить еще как минимум один день», – сказал Мельхер де Винд. «Мне показалось, что он пережил селекцию в лагере. Его лечили многие врачи, но когда он умер, то мысленно вернулся в Аушвиц».

timesofisrael.com