Отец Беа Грин был адвокатом в Мюнхене. Он рано пострадал от рук нацистов, его избили в 1933 году за то, что он осмелился пожаловаться в полицию на обращение с одним из своих клиентов. Они провели его по городу с плакатом на шее, гласившим: «Я еврей, и я никогда не будет жаловаться в полицию».  Ее отцу разрешили продолжить работу после 1933 года, но только для евреев.

В то время он еще не пытался выбраться из Германии, хотя его двоюродный брат и деловой партнер уже бежал в Палестину. «Он был очень дерзким, – говорит 93-летняя Беа. «Это было все равно, что топнуть ногой и сказать: «Я не позволю этим ублюдкам заставить меня уйти». Его семья жила в Баварии в течение нескольких поколений, и он не хотел покидать свою родину. Однако после «Хрустальной ночи» даже он понял, что пришло время. Его предупредили, что полиция собирается его забрать, и он бежал в Люксембург, где жила его сестра, оставаясь там несколько месяцев.

Старший брат Беа Ганс учился, на пивовара в местном колледже, и когда он пришел утром после «Хрустальной ночи», все его нееврейские друзья, которые не знали, что он еврей, показывали свои карманы и демонстрировали драгоценности, которые они получили из еврейских магазинов накануне вечером. Он так и не вернулся в колледж, найдя возможность уехать в Великобританию, с помощью еврейской организации, чтобы работать киномехаником в Ливерпуле. Благодаря контакту с бывшим клиентом, который сбежал в Великобританию, отец Грин обеспечил ей спонсора в Великобритании и место в «Киндертранспорте».

Она села в поезд из Мюнхена в июне 1939 года и вспоминает теплый прием голландцев, когда он пересек границу с Германией. «Они дали нам апельсиновый сок и белый хлеб с маслом», – говорит она. «Все было так хорошо. Я была полностью потрясена тем, что эти неевреи были с нами добры. Одна из маленьких девочек плакала, и я помню, как полная голландская дама обнимала ее. Еврейская девушка – и женщина, которая не была еврейкой!»

Когда их дети находились в безопасности в Великобритании, ее родители отчаянно пытались вырваться. Великобритания оказалась невозможным вариантом, но с помощью контакта в перуанском посольстве в Германии и двоюродного брата в Перу в ноябре 1939 года они смогли бежать в Южную Америку, совершив эпическое путешествие по Советскому Союзу, Китаю и Японии, и затем на корабле в Сан-Франциско, прежде чем отправиться на юг в Лиму. Грин говорит, что ее мать вела дневник, в котором записывала, что видела мост Золотые Ворота, построенный всего несколькими годами ранее, с палубы корабля. «Сегодня, если я вижусь с моим сыном в Сан-Франциско, и стою на первом этаже его дома, я вижу тот же мост. Это такая любопытная связь между прошлым и настоящим».

Родители писали ее брату, который к тому времени был в британской армии, чтобы сказать, что они в безопасности в Перу — и это было облегчением после шести месяцев молчания. Но Грин не встречалась с ними до 1952 года, после ее неудачного первого брака. Она оставалась в Перу в течение двух лет и снова любила быть с родителями, не испытывая затруднений с тем, что они уехали 13 лет назад, но она вернулась в Великобританию, снова вышла замуж и родила трех сыновей, которые стали учеными.

Ее родители остались в Перу и жили достаточно счастливо. Ее отец даже снова занимался юриспруденцией, а мать начала рисовать. На стене одна из картин ее матери, и она очень хороша. Но Грин указывает на деталь, которая может раскрыть чувства ее родителей – пивную кружку, возвращающую к более ранней жизни семьи. Лима дала им убежище, но, похоже, часть сердца ее матери все еще была в Баварии и в мире, который они потеряли.

Выставка «Воспоминания о Киндертранспорте: 80 лет» работает в Еврейском музее,  с 8 ноября по 10 февраля.

theguardian.com