В фильме Дэвида Мамета «Убийство» еврейский полицейский ворчит о том, что его заставили расследовать убийство еврейского пенсионера. «Они не мои люди, детка», – говорит он своему партнеру. Однако, когда он начинает раскрывать самую крайнюю форму организованного антисемитизма, он понимает, что его светский выбор ничего не значит. Он бросается в объятия своей еврейской идентичности – только чтобы обнаружить, что она была нарисована на поверхность искусно построенной Эхо-камеры.

Фильм, который изначально говорил об антисемитизме, оказался рассказом о предвзятости подтверждения идентичности. Более того, речь идет о том, что еврейская идентичность может быть определена через антисемитизм. Оба эти вопроса лежат в основе крупного исследования, недавно проведенного в Соединенном Королевстве. Оно проводит различие между сознательным, постоянным антисемитизмом, выявленном примерно у 5 процентах населения, и антисемитскими клише, более широко представленными в обществе; одного или нескольких из которых придерживаются до 30 процентов людей. Он предупреждает: одно подобное клише само по себе не обязательно делает человека антисемитом.

Однако отсутствие контекста означает, что такие изолированные мнения «имеют важное значение для того, как евреи воспринимают антисемитизм». В докладе, однако, было обнаружено, что антиизраильские и антисемитские взгляды гораздо более тесно коррелируют, когда они становятся крайними, оба они гораздо более выражены среди некоторых религиозных подгрупп, присутствующих в британском обществе, а больше всего у мусульман. Принятие открытых антисемитов и антисемитизма на высших уровнях британской Лейбористской партии подчеркивает возрастающую опасность того, что антисемиты получат широкое признание в Великобритании.

Тем не менее, доклад советует еврейской общине Великобритании сохранять спокойствие и продолжать жить дальше. Это замечательно уравновешенный вывод – сводить жалобы к минимуму в то время, когда другие группы меньшинств обычно усиливают их. Это неявно отвергает две нормы, лежащие в основе более широкой моральной паники в отношении преступлений на почве ненависти. Первая заключается в том, что жертвы действительно уникально-квалифицированы для выявления предрассудков. Это мнение недавно было подтверждено руководящими принципами для судов в Великобритании, которые определяют преступление ненависти как нечто, «что потерпевший или кто—либо другой считает основанным на чьем-то предубеждение к ним».

Во-вторых, то, что кого-то можно судить по одиночному комментарию, о чем свидетельствует легкость, с которой извинения или отставка теперь могут быть получены в академической и общественной жизни. Тем не менее, до трети британских евреев, которые обычно носят видимые символы своей веры, как сообщается, теперь снимают их. Среди светских евреев можно встретить различную, но одинаково сильную реакцию — более тесное, хотя и частное, принятие еврейской идентичности. На этот путь, в частности встали британские левые, в ответ на рост антисемитизма в Лейбористской партии. И все же страх перед де-ассимиляцией глубоко укоренен в европейской еврейской истории.

Жестокость и иррациональность нацистской де-ассимиляции происходили быстрее, чем можно было вообразить. Немецкоязычные земли когда-то казались благодатной почвой для еврейских граждан, которые служили обществу и способствовали культурному прогрессу. И все же их вклад был обращен против них. Памфлет Ричарда Вагнера «Еврейство в музыке» — это реакция на центральную роль еврейских музыкантов в немецкой музыкальной жизни. В Вене, где росло влияние мэра-антисемита Карла Люгера, оказавшего ключевое влияние на Адольфа Гитлера, преобладали еврейские интеллектуалы от Фрейда до Шенберга. Награда сообщества за его вклад дает болезненный авторитет долговременному подозрению в ассимиляции, обнаруженной среди некоторых слоев ортодоксальной общины. В результате оказывается, что ассимиляция более хрупкая, чем кажется, может быть использована в качестве призмы, с помощью которой можно рассматривать недавнюю культуру, наполненную евреями.

Фильм «Познакомьтесь с родителями» блестяще играет на столкновении культуры, медсестры светской еврейки, выходящей замуж в семью настоящих WASP (чей патриарх, что характерно, провел свою карьеру на государственной службе США). Британский комик Саша Барон Коэн использует свои многочисленные маски, чтобы вытянуть наружу скрытый антисемитизм – не в последнюю очередь, когда он заставлял американскую аудиторию на Среднем Западе исполнить композицию Бората «Брось еврея в колодец».

В 2012 году ТВ-шоу под названием «Еврейская мама года» вызвало огромную волну такого беспокойства, ярким фонарем высветив англо-еврейский культурный дуализм. Такое беспокойство означает, что даже противоположная антисемитизму сила филосемитизма может вызвать страх. С точки зрения де-ассимиляции громогласный юдофил может стать еще хуже антисемита, потому что они подчеркивают отличие евреев от других.

Каждая вторая группа меньшинств на Западе обычно самостоятельно организует и использует поддержку союзников. Однако еврейская община более осмотрительна с такой поддержкой, особенно когда она приходит непрошенной. Такой дискомфорт был замечен в ответе на резкую работу о филосемитизме, опубликованную в 2014 году, «Неизбранное», мемуары, написанные известной британской журналисткой Джули Берчилл, которые, по словам редактора Jewish Quarterly, «иллюстрируют не филосемитизм, а его трудность».

tabletmag.com