На протяжении столетий католические историки выступали против признания того, что высоко ценимый конверсо (еврей, перешедший в христианство) мог на самом деле сохранять свою еврейскую идентичность и втайне соблюдать иудаизм, независимо от того, насильно ли его тащили к купели или обещали высокий пост в церковной иерархии, как награду за его крещение, пишет «The Jerusalem Post».

Безусловно, были евреи, которые добровольно обратились в христианство, даже такие раввины, как Соломон ха-Леви из Бургоса, который не только стал уважаемым епископом, но и горячо поддерживал дискриминационные законы против евреев. Однако большинство евреев, оставшихся в Испании, которых называли «криптоевреями», продолжали тайно исповедовать свою религию в той или иной форме и передавать ее своим детям. Спустя несколько поколений потомки этих конверсо продолжали уезжать из Испании и Португалии в другие страны, где они стремились жить как свободные евреи.

Ученый-католик-беженец, получивший образование в ешиве

Одним из самых почитаемых католическими властями испанских «новых христиан» был Альфонсо де Самора (1474–1545 / 6). Выпускник знаменитой ешивы «Кампантон» в Саморе, он впервые бежал в Португалию в 1492 году, но по неизвестным причинам вернулся в Испанию около 1497 года в качестве конверсо. Несколько лет он служил в Саламанке в качестве учителя и писца до 1512 года, когда он был переведен в университет Алькала-де-Энарес. Его участие в редактировании первой многоязычной Библии, его книги, его работа как писца и преподавателя повысило его авторитет и значимость на заре Возрождения. В течение этого почти 40-летнего периода он работал у высших католических прелатов, архиепископов Испании, прямо под бдительным присмотром инквизиции. Несомненно, он был знаменит. Лучшие священнослужители покровительствовали ему, нанимали его для копирования книг на иврите, грамматики рабби Давида Кимхи (также известного как «Радак»), книг о Библии, включая различные комментарии, и так далее. Но как «неполноценного» христианина Альфонсо обманули в суде, когда он попытался потребовать свою законную плату у «порядочного» издателя.

Альфонсо не мог стать главой своего отдела или быть защищенным от вызова в инквизицию. Все, что он мог сделать, это выпустить свою ярость в бесчисленных примечаниях на полях переписанных им книг и в своем «дневнике», хранящемся в библиотеке Лейденского университета.

Текстовые подсказки и воображаемые ученики

В течение пятнадцати лет в Институте микрофильмированных еврейских рукописей в Иерусалиме (сегодня часть Национальной библиотеки Израиля) Агува Хо изучила около 70 рукописей, написанных или отредактированных Альфонсо де Самора. Она пришла к выводу, что заметки, эссе, стихи, критические замечания, комментарии к Библии, исторические записи, книги и учебная программа этого человека показывают нам измученного, обиженного, ожесточенного и раскаявшегося криптоеврея. Он писал почти исключительно на иврите. Его стихи взывали к Б-гу о помощи, чтобы исцелить его эмоциональную и физическую боль, освободить его от проклятой Испании, наказать жадное и аморальное испанское общество от короля до клириков, купцов и крестьян, вплоть до младенцев. Он нападал на Пап и судей и высмеивал короля Карла V и его администрацию. Он поддержал, по крайней мере, на словах, восстание городов против дворян и короля, и он нападал на судей, которые обратились в христианство и злоупотребляли своими полномочиями, чтобы дискриминировать конверсос.

В своих комментариях Альфонсо подчеркивал этическое превосходство патриархов, их жен и еврейских царей над христианскими. Он настаивал на том, чтобы конверсос надеялись, что Б-г спасет их и вернет в Сион. Избавление от «беды», то есть изгнания, наступит только тогда, когда конверсос будет соблюдать законы Б-га – Тору – насколько это возможно.

Он советовал конверсо, оказавшимся в руках инквизиторов, держаться смело и демонстрировать знание Священного Писания, поскольку их мучители были невежественными. Если речь шла об обвинении в соблюдении еврейских обычаев, таких как отказ от некошерной пищи, он посоветовал объяснить, что это связано с проблемами со здоровьем, а не с религиозными практиками. Он призвал их продолжать соблюдать шабат, зажигать субботние свечи, отказываться от долгов на седьмой год и даже вести счет Омера. Лгать и сбивать инквизиторов с толку — значит оставаться в живых.

«Шма» Альфонсо отличалась от традиционного текста этой основной еврейской молитвы. Он говорил себе и/или воображаемым ученикам-евреям: «Слушайте, народ Израиля … Знайте, что Всевышний, который наш Б-г, — это единственный Б-г!»

Христианин лишь внешне

Его взгляд на христианство был ясным и непримиримым. Он категорически заявлял, что не верит ни в христианство, ни в антихриста. Христиане — это те, кто поклоняются немым идолам, которые погибнут перед величием Всевышнего в Судный день. В отличие от иудаизма, христианство было плотским, лишенным духовных ценностей. Христиане предавались обжорству; они были толстыми и грубыми; он хотел, чтобы их жилища на земле были разрушены. В то же время внешне жизнь Альфонсо была примером чистой преданности его новой вере. Он носил крест, а рукописи, которые он создавал для покровителей, были украшены крестами в верхней части страниц. Одна из его главных задач заключалась в том, чтобы найти в еврейской Библии «доказательства», которые предвещали жизнь и миссию Иисуса, особенно в Книгах Йешаягу и Даниила. Он искажал тексты и вырывал их из контекста. Его христианским комментариям и сочинениям не хватало ясности, последовательности и логики. Чувствуя это несоответствие и отстраненность, он часто оправдывал свои сомнительно обоснованные интерпретации, описывая их как «духовный смысл» или как «альтернативу».

Чтобы выжить в своей сложной жизненной ситуации, он подсознательно разработал защитный механизм: хотя Альфонсо де Замора вел респектабельную и успешную жизнь, он жил в воображаемом, опасно хрупком мире. На иврите он написал: «Лучше получить свободу через сопротивление, чем жить в мирном рабстве». Для Альфонсо жизнь в Испании была равносильна рабству и тюрьме.

В другом тексте он заявил: «Мы не потерпим мерзостей совершенных над святым семенем. Мы умрем раньше!» Он представлял себе, как берет в руки оружие, чтобы дать отпор. В личных заметках и комментариях, сделанных на полях рукописей, его разочарование ощутимо, равно как и его решимость и надежды. Несмотря на то, что он знал, что они могут навсегда остаться несбывшимися.

Прощение

Альфонсо оправдывал свое пребывание в Испании, сравнивая себя с Йосефом и Даниилом, которые остались на своих землях, чтобы принести пользу миру, обучая красоте еврейской мудрости языческую структуру власти. Он видел себя не только хорошим, честным и верным евреем, но и человеком благородного происхождения, поскольку он цитировал трактат «Киддушин» 71b: «Когда люди в Вавилоне молчат, это означает высокую родословную». Он описал эту пословицу как «Притчу для мудрых». Альфонсо был уверен, что тот, кто прочтет его сочинения, никогда не сможет раскрыть его секреты, которые хранились глубоко в его сердце. Альфонсо де Самора признавал, что, несмотря на свою тайную жизнь, он был грешником. Но он искренне верил, что Б-г простит его, поскольку он обратился к божественному атрибуту сострадания, сказав: «Шаддай простит все мои беззакония». С такой верой он мог дожить до своего смертного часа.