История рабства полна рассказов об ужасах, несправедливости и страданиях людей, пишет журналист Haaretz Ариэль Давид. Один позабытый фрагмент этой истории вдруг возник из документов 400-летней давности, обнаруженных в пыльных архивах великого герцогства Тосканского, ныне региона Италии.

В 1610 году группа рабынь-евреек из Марокко подверглась групповому изнасилованию в тюрьме для рабов шумного в то время портового города Ливорно, рассказывает Тамар Херциг, профессор истории раннего Нового времени в Тель-Авивском университете. Преступниками были местные осужденные – христиане, приговоренные к принудительным работам, и рабы-мусульмане, которые содержались в той же тюрьме, сообщает Херциг в статье, опубликованной в American Historical Review.

Что еще более шокирует, преступление было спланировано и организовано врачом, отвечавшим за безопасность рабов: этот человек известен как первый городской глава Ливорно и считается одним из отцов-основателей города.

Вы спросите, зачем он это сделал? Ради денег. В ходе последовавшего возмущения и расследования «добрый доктор» успешно парировал обвинения, объяснив, что изнасилование было задумано как «урок» для местной еврейской общины, которая слишком медлила с выплатой большого размера выкупа, требуемого за свободу захваченных евреев.

Открытие Херциг проливает свет на феномен рабства в христианских и мусульманских странах Средиземноморья в эпоху Возрождения и раннего Нового времени, и особенно на позабытых евреев, ставших жертвами этой жестокой практики.

Это также напоминает нам о том, что экономическое, художественное и научное Возрождение легендарной эпохи, которое в значительной степени было сосредоточено в Тоскане и ее столице Флоренции, частично подпитывалось деньгами, полученными от  торговли людьми, и трудом несчастных рабов.

Херциг рассказывает, что в течение столетий длившегося конфликта между христианскими и мусульманскими державами в Европе и Средиземноморье корсары с обеих сторон совершали набеги на корабли и города, порабощая всех захваченных мужчин, женщин и детей.

Ученые до сих пор спорят о том, сколько людей было вовлечено в средиземноморскую работорговлю, которая длилась примерно с 1500 по 1800 год. Оценки варьируются от нижнего диапазона в 3-5 млн до верхнего в 6-7 млн человек, при соотношении христианских и мусульманских рабов три к одному.

При этом средиземноморское рабство радикально отличалось от трансатлантической торговли, когда порабощенных африканцев увозили в Америку, отмечает Херциг. Во-первых, рабы в Средиземном море не испытали ужасов Срединного пути – долгого и часто фатального перехода через Атлантику, которому подвергались африканцы на кораблях работорговцев. Христиане и мусульмане также не были столь изолированы от стран своего происхождения: некоторых, особенно видных пленников, могли вернуть при обмене пленными, их мог выкупить родственник или богатый покровитель.

Наконец, это порабощение обычно основывалось на религиозных, а не на расовых различиях, а это означало, что рабы, обратившиеся в религию своих похитителей, могли быть освобождены, хотя владельцы не обязаны были делать это. Кроме того, в центральной и северной Италии дети, рожденные рабынями, при рождении крестились, воспитывались свободными католиками и обычно интегрировались в общество, хотя иногда находились под опекой государства.

«Не было рабства из поколения в поколение, которое наблюдалось в Америке. И это означает, что не было религиозно-этнических сообществ, которые хранили бы какую-то коллективную память, — говорит Херциг. – В этом одна из причин, по которой мы относительно мало знаем об этих рабах».

Несмотря на отличие от трансатлантической торговли и жестокостей плантационного труда в Америке, средиземноморское рабство тоже не было «прогулкой в ​​парке». Подходящих мужчин, которых не выкупили и не обменяли, использовали в качестве подневольных рабочих и гребцов на галерах, используемых обеими сторонами в морских конфликтах. По словам Херциг, продолжительность жизни людей в подобных условиях составляла от пяти до десяти лет. Женщин и детей продавали в качестве домашней прислуги — существование, полное насилия и сексуальной эксплуатации.

Документы отрывочны, нет общих оценок того, сколько евреев было порабощено, но определенно было много тысяч тех, кто пал от рук корсаров, говорит Херциг. Евреи, жившие на мусульманских землях, порабощались христианами, в то время как выходцы из христианского мира были бесплатной добычей для берберов-пиратов Северной Африки. После пленения евреи оказывались в особенно уязвимом положении. В то время как мусульманские и христианские державы могли отомстить своим заключенным из числа врагов за жестокое обращение со «своими», евреи подвергались более высокому риску жестокого обращения или изнасилования, поскольку у них не было собственных политических или военных сил, отмечает Херциг. А поскольку большинство христианских и мусульманских правителей не особенно защищали своих евреев, их часто исключали из сделок по обмену пленными, и единственным шансом на свободу для них был выкуп родственниками или местной еврейской общиной.

Это и подводит нас к событиям, произошедшим в Ливорно.

Врач-садист

События случились летом 1610 года, когда корабль рыцарей святого Стефана доставил в Ливорно группу из 14 евреев, захваченных где-то между Тетуаном в Марокко и Тунисом. 

Эти рыцари были религиозным военным орденом, основанным могущественной семьей Медичи, правившей герцогством Тоскана. Рыцарям было поручено защищать судоходство от постоянной угрозы со стороны североафриканских пиратов, но они также занимались каперством против мусульманских судов.

Как только марокканские евреи были помещены в тюрьму для рабов Ливорно, их допросил тюремный врач, некий Бернардетто Буонромеи, чья работа заключалась в том, чтобы определять сумму денег, за которую рабы могли быть выкуплены или проданы. Буонромеи считался порядочным гражданином, много лет служил врачом на тосканских галерах и стал первым официальным главой Ливорно, когда в 1606 году вновь построенный порт и поселение вокруг него великим герцогом был признан в качестве города.

Буонромеи узнал, что евреи Тетуана спасались от голода и гражданской войны, которые в то время свирепствовали в Марокко. Это были обездоленные беженцы без имущества или богатых родственников, которые могли бы заплатить выкуп.

Доктор, который получал процент от выкупа и потому чрезвычайно разбогател на работорговле, не был рад этой новости, что следует из материалов последовавшего затем расследования, заказанного великим герцогом Тосканы Козимо II Медичи.

«Доктор Бернардетто бил мужчин и женщин ногами в грудь, — говорится в отчете о расследовании, опубликованном Херциг. – Он приказал брить головы евреям и мазать их головы и лица соленым свиным мясом».

Затем Буонромеи (иногда пишется как Борромей) связался с лидерами местной еврейской общины, чтобы узнать, заинтересованы ли они в выкупе своих единоверцев. В этом не было ничего необычного для Ливорно и других мест. В порту Тосканы приток пленников-евреев в предыдущие годы все время увеличивался: примерно с 20 человек в последние десятилетия 16 века до более чем 70 в период с 1607 по 1611 год, обнаружила Херциг.

Местные евреи представляли собой довольно зажиточную общину торговцев и банкиров, переехавших в Ливорно вследствие обещания свободы вероисповедания, дарованной Медичи из стремления привлечь как можно больше торговцев в свой новый портовый город. 

Из-за увеличения числа пленников в 1606 году община ввела налог, чтобы создать «Хеврат пидйон швуйим» («Общество освобождения пленников») и помочь рабам-евреям, за которых ниоткуда не было выкупа.

Однако когда к ним обратился тюремный врач, евреи, по-видимому, не расплатились достаточно быстро. Возможно, фонд был истощен предыдущими выкупами или лидеры общины не захотели платить слишком высокий выкуп, затребованный Буонромеи, – чтобы это не сделало евреев еще более желанной мишенью для христианских пиратов, предполагает Херциг.

В любом случае реакция Буонромеи оказалась скорой и безжалостной. В то время как женщины всех вероисповеданий содержались в тюрьме для рабов в отдельных помещениях, он приказал поместить евреек в камеры к мужчинам, чтобы они были изнасилованы размещенными там гребцами – христианами и мусульманами. 

Возможно, пленники-мусульмане особенно стремились поучаствовать в этом групповом изнасиловании в качестве мести за причастность евреев Ливорно и Средиземноморья в целом к ​​торговле мусульманскими рабами. 

Конечно, добавляет Херциг, евреев подтолкнули к тому, чтобы заниматься работорговлей: это была одна из немногих профессий, которыми им было разрешено заниматься, наряду с ростовщичеством.

«Одна сошла с ума»

Действия Буонромеи, между тем, считались неприемлемыми даже в обществе, которое считало рабство законным. 

Рабыни, как правило, были защищены от изнасилования, по крайней мере, до тех пор, пока их не выкупили или не продали частному лицу: в патриархальных обществах того времени сексуальное насилие уменьшало ценность женщины в глазах потенциального покупателя или ее собственной семьи.

«Если вы ждете выкупа, вы хотите получить максимально возможную сумму и не хотите расстраивать семью или общину. Так что даже если бы изнасилование произошло, оно не стало бы достоянием гласности, — замечает Херциг. – Уникальность этого дела в том, что об изнасиловании знали все в городе, потому что это было сделано специально, с целью  опозорить евреев».

Действительно, евреи Ливорно восприняли это как личное оскорбление и неоднократно написали Козимо II Медичи, прося его сместить и наказать Буонромеи. Именно обнаружение подобных документов в архивах Ливорно и Флоренции привлекло внимание израильского историка к этому делу.

В своих письмах евреи сообщали великому герцогу, что 14 пленников из Тетуана подверглись «пыткам и истязаниям, которым рабы не подвергаются ни в какой части света и особенно не в государстве Его Светлейшего Высочества».

Евреи Ливорно, больше озабоченные собственным «унижением», чем судьбой реальных жертв, не сообщали подробностей о рабах из Тетуана. Мы не знаем, сколько из 14 были женщинами, их имена и как долго они находились во власти гребцов.

В одном из обращений упоминается, что в результате нападения одна женщина «сошла с ума и, охваченная отчаянием, выбросила дочь из окна, причем жизнь девочки в опасности, и она хотела сделать то же самое с младенцем, который сосал грудь, если бы ей не помешали». Женщине связали руки и ноги и отправили в больницу.

Козимо Медичи приказал местному губернатору провести вышеупомянутое расследование, которое установило бы истину о событиях. В письмах к великому герцогу Буонромеи не отрицал обвинений, но защищал свое поведение, утверждая, что его обвиняли потому, что считали «слишком суровым в достижении интересов Вашего Светлейшего Высочества».

По словам Херциг, Буонромеи представил изнасилование как действие, которое в будущем обеспечит выплату выкупа богатыми евреями Ливорно. Великий герцог явно согласился с подобным экономическим обоснованием, поскольку не наказал ни Буонромеи, ни рабов, совершивших насилие. 

Козимо Медичи продолжил поддерживать преступного доктора и даже оплатил бюст, до сих пор украшающий усыпальницу последнего в соборе Ливорно.

В честь Буонромеи, умершего около 1616 года, назвали городскую улицу. По словам Херциг, его продолжают чествовать и сегодня: актеры играют роль этого персонажа в ходе  театрализованных представлений, посвященных дню основания Ливорно.

Темная сторона Ренессанса

История Буонромеи — не единственное напоминание о сюжетах, связанных с рабством, в Ливорно и Тоскане. Самый известный из них это одновременно самая известная достопримечательность города: памятник четырем маврам скульптора Пьетро Такки.

Изготовленный по заказу Козимо Медичи, он изображал его отца и предшественника, великого герцога Фердинанда I Медичи, возвышающимся над четырьмя, скованными цепями и захваченными, вражескими пиратами африканского и ближневосточного происхождения. (Кстати, недавно статуя стала центром местных протестов в знак солидарности с движением Black Lives Matter.)

В то время как акты взаимного порабощения со стороны христианских и мусульманских держав относительно хорошо изучены, открытие документов о действиях Буонромеи проливает некоторый свет на уникальный опыт еврейских пленников, и в особенности женщин, истории которых редко сохраняются в исторических источниках, отмечает Херциг. Они также рисуют довольно мрачную картину Тосканы эпохи Возрождения и ее правителей Медичи, которых чаще рассматривают как просвещенных правителей и покровителей искусств. Когда дело доходило до защиты их деловых интересов, они быстро вставали на сторону того, кто считал евреев лишь движимым имуществом.

Рабство «постоянно присутствовало» в жизни еврейских общин Средиземноморья в тот период, говорит Анна Фоа, профессор современной истории из Университета Ла Сапиенца в Риме, специалист по истории итальянских евреев. Есть даже сообщения о том, что евреи высадились в порту Генуи на севере Италии после их изгнания из Испании в 1492 году и продали некоторых из своих детей в рабство, чтобы спасти остальных членов семьи от голодной смерти.

Несмотря на такую долгую драматическую историю, массовое изнасилование, санкционированное государством и ныне обнаруженное Херциг, является «необычным» событием не из-за моральных сомнений, которые люди гипотетически могли испытывать, а именно потому, что этот акт снизил ценность пленниц, объясняет Фоа.

«Из-за своей аномальности это экстраординарное открытие многое говорит об истории евреев в Италии, о динамике власти в их отношениях с различными итальянскими государствами и о рабстве в Средиземноморье в целом», — замечает она.

Что касается жертв  Буонромеи, их судьба неизвестна. Женщины из Тетуана, возможно, стали частью группы из более чем 30 рабов-евреев, которые были выкуплены в Ливорно в 1611 году. Если бы они были освобождены, из-за изнасилования они, вероятно, столкнулись бы с презрением и, возможно, с отвержением со стороны своих мужей и семьи, заявляет Херциг.
Если же их не выкупили, судьба женщин, вероятно, была еще хуже. Они наверняка были  проданы в рабство, дети, появившиеся в результате этого изнасилования (и любого последующего нападения), были крещены и отделены от них, если матери также не обратились в христианство…

«Писать об изнасиловании рабынь, которые не смогли оставить после себя свидетельств жестокого обращения, это огромная ответственность, — заключает Херциг в своем исследовании. — Реконструкция человеческих страданий, которые Буонромеи сначала вызвал, а затем стремился предать забвению, направлена на то, чтобы создать контраргумент тому нарративу, который он хотел сформировать, заставив своих жертв замолчать».