Британского актера Сашу Барона Коэна, известного своими комическими ролями напыщенных холуев вроде Али Джи или Бората Сагдиева, проще представить в тонкой драматической роли, если знать, что его персонаж в мини‑сериале Netflix «Шпион» — тоже актер под прикрытием.

Израильский продюсер Гидеон Рафф («Родина») создал будоражащий нервы шестисерийный триллер. Барон Коэн играет здесь Эли Коэна (не родственника) — реального израильского шпиона, работавшего на «Моссад» в начале 1960‑х и собиравшего информацию о военных планах Сирии, выдавая себя за Камиля Амена Таабета, кораблестроительного магната и сирийского патриота. Как и Барон Коэн, создатель эксцентричных комедий вроде «Шоу Али Джи», «Борат» и «Бруно», Эли Коэн добивается результатов, глубоко проникая в характер персонажа.

«В Эли Коэне, как он выведен в сериале, я видел крайнюю форму самого себя, — сказал недавно Барон Коэн. — Ставки у него были выше, потому что ценой неудачи стали бы тюремное заключение и казнь. В этом смысле Эли Коэн был величайшим мастером перевоплощения прошедшего столетия».

В телефонном интервью Барон Коэн также говорил об участии в мюзиклах, устройстве переворотов, самостоятельном выполнении трюков и стереотипе «еврейского актера», который держится за ним даже после создания одного из самых антисемитских персонажей в истории Голливуда. Перед вами фрагменты из этой беседы.

САЙМОН АБРАМС → И Коэном, и Таабетом движет любовь к своей стране. Как вы проникли в менталитет патриота?

САША БАРОН КОЭН ← Я пытаюсь смотреть на мир глазами персонажа. Коэн поступил в «Моссад» через 15 лет после того, как все евреи узнали об ужасах Освенцима, после того, как две трети евреев Европы были убиты. Все это было свежо в сознании людей, работавших в «Моссаде», потому что они рисковали жизнью ради своих семей.

Поэтому, чтобы понять мотивацию Эли Коэна, я стал изучать историю Израиля того времени, узнал, почему «Моссад» воспринимал сирийцев как угрозу для существования. «Моссад» считал, что, если им не удастся заслать шпиона в Дамаск, Израиль будет уничтожен. Многие военные историки полагают, что информация, собранная Эли Коэном в Сирии, на самом деле обеспечила Израилю победу в Шестидневной войне.

СА → Как это ни смешно, но после «Бората» вам предлагали несколько ролей евреев. Как это выглядело?

СБК ← Были два персонажа‑еврея, которых я должен был сыграть у Стивена Спилберга, в том числе роль [хиппи‑радикала] Эбби Хофмана, которого я до сих пор собираюсь играть в фильме режиссера Аарона Соркина. Но да, мне не хотелось играть евреев, чтобы не получить клеймо еврейского актера. В Голливуде есть еще евреи, кроме меня. Но почему‑то меня считают «еврейским актером», даже после того, как я сыграл Бората, чуть ли не самого антисемитского персонажа, наверное, со времен фильмов Лени Рифеншталь.

Мне также предлагали разные варианты истории Эли Коэна, но им по разным причинам не суждено было воплотиться. Наконец, несколько лет назад я прочитал сценарий Гидеона и не смог отказаться. И я решил перестать избегать ролей евреев или израильтян.

СА → В «Шпионе» Коэн в конце концов осознает, что он ведет себя как Таабет, даже когда ему не нужно пытаться быть в роли. Про вас известно, что вы глубоко проникаете в характеры персонажей своих комедий. Вам требуется много времени, чтобы оставить этих персонажей позади?

СБК ← В финале «Бруно» есть сцена боя в клетке. Я получил консультацию адвоката по поводу разных требований, предъявляемых законом, чтобы меня не арестовали. Одно из требований было, что я не должен призывать к буйству или насилию вообще, потому что я пересекаю границу штата и подстрекательство к насилию будет федеральным преступлением. К сожалению, посреди сцены меня понесло, и я призвал любого желающего из публики выйти на бой — именно этого адвокат просил меня не делать. Там в зале сидели 10 тыс. реднеков, в том числе те, кто только что вышел из тюрьмы по условно досрочному, у них на головах были татуировки со свастиками. Из зала выскочил какой‑то здоровяк, прыгнул ко мне в клетку и стал нападать на меня.

Этот вызов был идиотской выходкой, но в тот момент во мне говорил не я сам, а мой персонаж. Другими словами, я вел себя как идиот.

СА → Почему вас привлекали — и до сих пор привлекают — такие герои, как Бруно и Борат?

СБК ← Потому что если этого персонажа разгадают, то либо сцена закончится, либо полицию вызовут. И я понял, что не могу бросить героя. Когда я играл Али Джи, я был Али Джи. Это была скользкая дорожка: однажды интервьюер застал меня, когда я был не в образе, и он стал жаловаться [руководству 4‑го канала].

Так что, когда я играю Эли Коэна, я как ребенок притворяюсь, что реагирую на все, что слышу, как будто я Эли Коэн.

СА → В «Шпионе есть сцены, где похоже, что это вы, а не дублер залезаете на высотные здания и скользите по откосам крыш.

СБК ← Это был я!

СА → Самостоятельное выполнение трюков помогает вам оставаться в образе?

СБК ← На самом деле это чистый эгоизм. Я готовился к роли, потому что был совершенно не в форме, а Гидеон хотел, среди прочего, чтобы у меня была пара сексуальных сцен. И я сказал: «Слушай, по моему опыту, когда публика видит, как я занимаюсь сексом на экране, она начинает истерически смеяться. Так что если ты не хочешь, чтобы “Шпион” стал комедией, лучше откажись от этой идеи». А он ответил: «Нет, я хочу, чтобы ты делал что‑то такое, чего не делал раньше».

Мне пришлось довольно интенсивно тренироваться с марокканским полковником, чтобы недели за четыре довести себя до такой формы, какая нужна для роли. В числе прочего я изучал [израильское боевое искусство] крав‑мага, которым владели бы агенты «Моссада» в 1960‑е. К сожалению, все эти сцены из сериала вырезали!

СА → Я читал, что, когда вы учились в начальной школе в Британии, вы считали, что быть актером или комиком стыдно. Это правда?

СБК ← Правда. Мне было стыдно признаться другим людям, что я хочу быть комиком, потому что тем самым я как бы говорил им, что считаю себя смешным. Это так же рискованно, как говорить кому‑то: «Я хочу стать фотомоделью». Всегда рискуешь, что тебе ответят: «Ты слишком уродливый, чтобы стать фотомоделью».

Так что я действительно держал свои актерские амбиции в тайне, хотя в конечном итоге пошел в Кембридж, чтобы вступить в театральный клуб Footlights. Мне три года отказывали, но на четвертый год приняли. Я сыграл в нескольких спектаклях — «Сирано де Бержерак», «Скрипач на крыше», «Тамерлан» — и так научился играть. Впоследствии это оказалось очень полезно для карьеры.

Но идея зарабатывать на жизнь, став актером или комиком, казалась абсурдной. Когда я рос, ни у кого не было знакомых актеров! Так что сама идея добиться успеха в Голливуде представлялась смешной. В то время [в Америке] не было британских комиков со времен «Монти Пайтона», и все считали, что британская комедия никогда не перевалит через Атлантику. Это такой покровительственный взгляд, но он чувствуется во многих первых рецензиях на мои работы.

Когда вышло «Шоу Али Джи», по всему Лондону висели плакаты со словами «“Шоу Али Джи” прогремело в Америке». Фильм получил несколько номинаций на «Эмми», но некоторые английские журналисты не верили, что американцы в состоянии понять британский юмор. Так что да, идея, что я, подросток из северо‑западного Лондона, могу стать комедийным актером, и это станет моей работой, казалась смешной.

СА → Но вас ждал громкий успех, во всех смыслах слова. Как ваша семья реагировала на самые причудливые ваши роли?

СБК ← Я узнал, что моя бабушка собирается на премьеру «Бруно» в Китайском театре Граумана, всего за несколько часов до начала показа. Я понимал, что в фильме есть сцены, которые для бабушки были бы чересчур, так что позвонил [дистрибуторам Universal Pictures] и сказал: «Слушайте, надо убрать эти сцены из фильма».

Дистрибуторы обалдели и спросили: «Ты вообще о чем? У нас сегодня показ! Сегодня премьера!»

Я ответил: «Придется, фильм будет смотреть моя бабушка!»

Я столкнулся с одним из дистрибуторов несколько лет назад. Он сказал, что последние 12 часов перед премьерой «Бруно» были худшими часами в его жизни, потому что ему пришлось бежать в аппаратную и вырезать все, что могло бы оскорбить мою бабушку.

И еще: я услышал о смерти Майкла Джексона, когда мы ехали на показ. И я подумал: «Слава Б‑гу, что у нас нет шуток про Майкла Джексона». А потом мне пришло в голову, что вообще‑то в фильме есть шутка про Майкла Джексона.

Мы послали редактора в аппаратную, он сам вырезал сцену ножницами и как‑то умудрился склеить пленку до премьеры. Это было еще во времена целлулоида; к счастью, теперь все в цифре.

СА → Вы упомянули несколько университетских мюзиклов, и вы играли в музыкальных фильмах, в том числе в «Отверженных» и в «Суини Тодд». Хотели бы вы сейчас сыграть в мюзикле в театре?

СБК ← Да, я люблю мюзиклы. Я даже протащил несколько музыкальных номеров в «Шоу Али Джи». Мюзиклы — это моя страсть, которой я стесняюсь; я от них в восторге.

Оригинальная публикация: Sacha Baron Cohen Plays It Straight in ‘The Spy’