В истории, как в потемках за рухнувшим портиком Храма, важно не только то, что освещено, но и то, что скрыто. Восстание Бар-Кохбы — последнее великое восстание Иудеи против Рима — известно по деталям и артефактам: по монетам с надписью «Свобода Израиля», по туннелям в иудейских горах, по строкам Талмуда, в которых Шимон Бар-Косиба выглядит то Машиахом, то сплошным разочарованием. 

Но может ли история быть рассказана не только из пепла, но и из того, что в этом пепле на самом деле никогда не горело?

Историк Хагай Ольшанецкий из Варшавского университета задался вопросом, которого в науке словно бы избегали веками: а был ли Шимон Бар-Кохба настоящим организатором восстания? Может он был лишь его «знаменем»? 

Обычно об этом восстании говорят как о «восстании Бар-Кохбы»: звучит так, будто все началось с одной фигуры, вдохновленного мессианством вождя — жестокого, сурового и харизматичного. 

Однако новые свидетельства — как вдруг появившаяся отчетливая строка на выцветшем папирусе — заставляют смотреть на дело иначе. 

Статья в The Times of Israel рассказывает о неожиданных предположениях Ольшанецкого: началом восстания могли послужить действия группы еврейских ветеранов римской армии, затеявших мятеж задолго до того, как в нем принял участие Бар-Кохба.

В «Истории Рима» Кассия Диона, писателя 2-3 в.н.э., есть странная деталь. Он описывает то, как евреи-кузнецы снабжали римские войска оружием — но при этом намеренно делали его непригодным. Этот якобы акт саботажа кажется частным, но у Ольшанецкого он становится первым звеном в цепи рассуждений. 

Кто мог позволить себе столь дерзкий саботаж? Кто, кроме евреев, бывших ветеранами римской армии?

Рим в 1-2 в.н.э. активно вербовал евреев в свои легионы. Источников на этот счет немного, но достаточно, чтобы говорить об их присутствии в рядах армии: дисциплинированных, физически выносливых, знакомых с тактикой и логистикой. Ветераны — это не просто люди, прошедшие службу. Это те, кто знал, как устроена римская военная машина изнутри. Они умели копать туннели, строить укрепления, использовать саботаж. И, как показала практика восстания, считает Ольшанецкий, сделали все это.

Представим их себе: не фанатики, не пророки, не мессианские мечтатели, а опытные солдаты. Люди, вернувшиеся в Иудею после службы, и понявшие, что римский мир не станет для них домом. Может быть, они попытались жить как благонадежные граждане империи, пока не началось строительство Элии Капитолины на развалинах Иерусалима. Пока на месте Храма не задумали поставить храм Юпитеру. Пока римская цивилизация не протянула им руку — с мечом в ладони.

И тогда восстание началось. Не сразу, как буря, а как подземный ток. Оно копилось в мастерских и лагерях, в рудниках и тайных домах учения. Его начинали не пророки, а инженеры.

Археология подтверждает: сеть туннелей и укреплений не могла быть построена в спешке. Это была инженерная система с вентиляцией, с подземными ходами и складами. Такое могли сделать только люди, знавшие римскую фортификацию. То есть солдаты.

И имя Бар-Кохбы появляется не сразу, а в римских источниках практически не появляется вообще. Кассий Дион описывает восстание как «долгое, упорное», но не называет имени вождя. Император Адриан пишет Сенату: «Я и мои легионы — здравы», намекая на тяжелейшие потери. Но кто именно им противостоял? Только позднейшие источники, христианские и раввинистические, говорят о Бар-Кохбе как о вожде. Стало быть, его звезда восходит позже.

Шимон Бар-Косиба стал Бар-Кохбой — «Сыном звезды» — лишь когда рабби Акива провозгласил его Машиахом. Да, его стиль — это мессия: дисциплина, меч. Он требовал от всех бойцов доказывать свою воинственность, отрезая собственный палец. Он изгонял тех, кто уклонялся. Его управление было жестким. Он вел восстание к новой цели: не просто к изгнанию Рима, но к восстановлению царства. Отсюда и монеты с надписью: «Лехерут Исраэль» («Свобода Израиля»).

Восстание из военной акции стало мессианской революцией. Вероятно, не все с этим согласились. Археологи находят области, где существовали укрытия, но не было монет Бар-Кохбы. И это, возможно, намек на сопротивление лидеру. Возможно, некоторые первоначальные участники восстания не приняли нового порядка.

Ольшанецкий обращает особое внимание на географию восстания. В Галилее, например, археологи обнаружили подземные коммуникации, датируемые временем восстания: укрытия, переходы, очевидные признаки подготовки к войне. Но, как подчеркивает исследователь, ни монет Бар-Кохбы, ни следов разрушений в этих местах не найдено. Значит ли это, что Рим не брал Галилею с боем? По мнению Ольшанецкого, да. Рим туда вошел без сражения.

«Некоторые документы, найденные в Иудейской пустыне, упоминают еврейские поселения, которые сначала в восстании участвовали, а затем из него вышли, — рассказывает он. — Думаю, произошло нечто, что заставило их переметнуться на сторону Рима, и настолько, что римляне даже не стали их наказывать. Я считаю, эти поселения не приняли лидерства Бар-Косибы».

Подобная гипотеза выглядит логично, если иметь в виду характер вождя, каким его рисуют поздние источники. Бар-Кохба был непреклонен, строг, порой жесток. Его требования дисциплины и подчинения могли оттолкнуть тех, кто изначально включился в восстание не ради мессианской идеи, а ради свободы. Как отмечает Ольшанецкий, именно эта непреклонность могла отвратить многих сторонников восстания и тем самым изменить его ход.

История — это не только имена героев. Это и тени вокруг них. Если принять версию Ольшанецкого, восстание Бар-Кохбы было не столько сюжетом о мессии, ведущем народ в бой, сколько армейским заговором, мессией перехваченным. А Бар-Кохба, видимо, был не первым в этом восстании, а именно последним.

Как бы поступил автор исторического романа, если бы писал об этом? Он бы мог взять какой-нибудь отрывок из таинственного письма, найденного в пещере: «Приди в это место и приведи десять человек, могущих держать меч». Он бы развил этот текст как завещание: не только свидетельство отчаяния, но плод знания, системы и расчета.

И тогда восстание предстало бы не как вспышка религиозного чувства, а как холодное, трезвое дело опытных солдат, превратившихся сначала в повстанцев, а затем в мучеников.

Да, они проиграли, Рим победил. Но мы до сих пор называем это восстанием Бар-Кохбы. Значит, победа не только в силе, но и в том, чье имя останется на камне.