Материал любезно предоставлен Tablet
Сборник эссе лишившихся иллюзий бывших коммунистов на протяжении десятилетий пользовался популярностью, но оказался забыт. В наше время идеологического экстремизма его стоит перечитать.
«Падший кумир» (The God That Failed), сборник эссе шести бывших коммунистов, был опубликован 70 лет назад и за первые десять лет разошелся сотнями тысяч экземпляров. Причем это только в Америке и Великобритании — а если взять в расчет множество иностранных переводов, вышедших в 1950-е и 1960-е годы, и добавить к этому данные продаж за следующие десятилетия, количество проданных книг будет исчисляться миллионами. Сборник вызвал необыкновенно горячий отклик у читателей: верные коммунисты и сочувствующие его проклинали, консерваторы и бывшие коммунисты, разочаровавшиеся в советской политике, превозносили.

Распространяли сборник только через книжные магазины. Часть экземпляров раздал «Конгресс за свободу культуры» — организация, созданная под эгидой американского правительства на средства ЦРУ для противодействия советскому влиянию среди европейских интеллектуалов. Помимо распространения сборника, «Конгресс» выпускал радиопередачи, документальные фильмы, книги, проводил конференции. Как заметил Майкл Скаммелл в эссе о «Докторе Живаго» (роман был опубликован в 1956 году ), «многие сотрудники ЦРУ по образованию были филологами, любили читать… И верили в силу идей».
Редактор антологии, член британского парламента Ричард Кроссман, писал: «В этой книге шестеро интеллектуалов описывают путешествие в коммунизм и возвращение. Мы поставили себе задачу изучить умонастроение обращенного коммуниста и атмосферу того периода (с 1917 по 1939 год), когда подобные обращения были в порядке вещей».
Примечательно, что Кроссман употребил такие понятия как «обращение» и «обращенный», заимствованные из религии; стоит отметить и название книги — «Падший кумир». Сравнение между обращением в коммунизм и религиозным опытом много значило для Артура Кёстлера — ему вместе с Кроссманом принадлежит замысел книги. Оригинальное британское издание вышло с подзаголовком «исповедь», также подчеркивающим религиозный склад книги.
Тогдашние критики обратили внимание на эту религиозную терминологию. В рецензии на сборник, опубликованной в журнале Commentary, литературовед Грэнвилл Хикс писал: «То, что коммунизм предлагал интеллектуалам, можно описать, как показывает название сборника, в религиозных терминах. Он предлагал им искупление грехов, братство истинно верующих и всеобъемлющую теологию». В понимании Хикса «искупление грехов» означает избавление от чувства вины, проистекающего из того, что «интеллектуал понимает, насколько разителен контраст между его благополучием и бедами общества».
Составляя сборник, Кроссман по совету Кёстлера, автора первого эссе, пригласил поучаствовать шестерых бывших коммунистов: четверо из них были европейцами, двое — американцами. Кроссман делит шестерых писателей на две группы: «посвященные» и «верующие издалека». «Посвященные», Артур Кёстлер, Иньяцио Силоне и Ричард Райт, были членами коммунистической партии, активистами и организаторами.
«Верующими издалека» (категория, которую Кроссман впоследствии назовет «попутчиками») были Андре Жид, Луис Фишер и Стивен Спендер. Эти писатели сочувствовали целям коммунистической партии, но не вступали в нее. А поскольку они никогда не состояли в партии, то им и не пришлось с муками отрывать себя от нее. Однако разочарование в идеях, которые они некогда так пылко поддерживали, глубоко ранило каждого из этих авторов.
В наше время, внимательное к идентичности, читатели книги наверняка обращают внимание на то, что трое из эссеистов (а именно Артур Кёстлер, Луис Фишер и Стивен Спендер) родились в еврейских семьях, что Ричард Райт — афро-американец, а Иньяцио Силоне и Андре Жид родились в католических семьях, но в юности отошли от веры. Жид вдобавок был гомосексуалом. Но в 1951 году, когда вышел сборник и рецензии на него, об этих метах идентичности не упоминали и не ссылались на них. Для заинтересованной интеллигенции тех лет главным критерием идентичности служили политические пристрастия, а не религия и не сексуальная ориентация.
В эссе, открывающем сборник, Артур Кёстлер писал: «Я обратился в коммунизм, потому что созрел для этого и жил в распадающемся обществе, алчущем веры». Кёстлер описывает обращение в коммунизм в религиозных терминах. Он признавался, что, когда прочитал Маркса, Энгельса и Ленина, «что-то щелкнуло у меня в голове, и меня словно бы сотряс мысленный взрыв. Сказать «я узрел свет» — бледное описание умственного восторга, знакомого лишь обращенным, независимо от веры, в которую они обратились».
Притягательность коммунизма можно также сравнить с наркотической зависимостью. «Пристрастие к советским мифам, — писал Кёстлер, — так же сильно и трудноизлечимо, как любая другая зависимость. После «потерянного уикенда» в Утопии велико искушение выпить еще капельку, пусть даже другой торговой марки и разбавленную водой. Для Кёстлера эти «другие торговые марки» суть многочисленные формы политики народного фронта конца 1930-х годов.
Завершается эссе Кёстлера отсылкой к Библии: «Я прослужил коммунистической партии семь лет — столько же, сколько Яаков пас овец Лавана, чтобы получить Рахиль, его дочь. А когда подошел срок, невесту привели в темный шатер, и лишь наутро Яаков узнал, что потратил свой пыл не на красавицу Рахиль, а на дурнушку Лию. Так что он спал с иллюзией, и очень интересно, оправился ли от потрясения. Интересно, верилось ли ему потом в то, что он когда-то в это верил. Интересно, повторится ли счастливый конец легенды, ведь Иаков все же заполучил Рахиль — ценою еще семи лет труда, но иллюзия воплотилась. Эти семь лет пролетели для него как несколько дней: так сильно он любил ее».
8 января 1950 года Ребекка Уэст, известная британская писательница, опубликовала в еженедельнике The New York Times Book Review хвалебную рецензию на сборник «Падший кумир». Начиналась она с язвительного замечания: «Не существует темы, о которой с ближним было бы договориться труднее, чем об антикоммунизме». Эссе Артура Кёстлера Уэст назвала «одним из самых щедрых подарков, которые когда-либо делали будущим историкам нашего времени». Завершает рецензию Уэст замечанием: «Ценность этой книги не в том, что ее авторы — люди выдающиеся, а в том, что они типичные».
В 1953 году, вскоре после того как сборник «Падший кумир» вышел в Америке, Эфраим Керлис перевел его на иврит. Перевод вышел в тель-авивском издательстве Pales Press. То же издательство некогда выпустило другую классическую антисталинистскую книгу, «1984» Джорджа Оруэлла. К тому времени израильские читатели уже хорошо знали Артура Кёстлера. Его роман 1947 года «Воры в ночи» пользовался успехом. Израильские читатели, знакомые с романом Кёстлера и переводами его статей в газетах, знали, что в молодости он был пламенным сионистом, личным секретарем Владимира Жаботинского, некоторое время членом кибуца Хефтциба. Знали они и то, что Кёстлер, став коммунистом, не отрекся — нечастый случай — от сионизма.
В первой половине 1950-х годов СССР вызывал восхищение у многих израильских политиков и деятелей культуры. Описывая культурную жизнь Израиля в первое десятилетие его существования, историк литературы Дан Лаор отмечал, что многие израильские левые социалисты были очарованы СССР. «В их число входили чиновники, писатели, интеллектуалы, журналисты, ветераны Хаганы и Пальмаха, кибуцники и вожди молодежных организаций. Они считали СССР образцом прогрессивного общества, и победа советских граждан над нацистами подкрепила это мнение». Левая партия «Мапам» (изначально называлась «Ха-шомер ха-цаир»), исповедовавшая эти взгляды, из-за своей преданности советскому мифу в 1953 году публично скорбела о смерти Сталина. В опубликованном на первой странице партийной газеты «Аль-ха Мишмар» сообщении о смерти говорилось: «”Мапам” с прискорбием узнала о тяжелой утрате, постигшей народы СССР, мировой пролетариат и все прогрессивное человечество, — о смерти великого вождя и военачальника Иосифа Сталина». Эти почитатели коммунизма активно критиковали сборник «Падший кумир».
Партия премьер-министра Давида Бен-Гуриона, «Мапай», восторгов «Мапам» советским строем не разделяла и высмеяла скорбное сообщение о смерти Сталина. С конца 1930-х годов Бен-Гурион, некогда поклонник Ленина, не сомневался во враждебном отношении Сталина к евреям и Израилю. Бен-Гурион называл советский социализм «обманом». «Он так же далек от настоящего социализма, как восток от запада», — писал он.
«Мапам» оплакивала Сталина еще долгое время после смерти диктатора. В конце 1960-х я жил в кибуце «Ха-шомер ха-цаир», члены которого в былые времена особенно восторгались советским экспериментом. В общей столовой кибуца висели плакаты с изображением сельскохозяйственной продукции и улыбающихся детей. Но одна стена — с выцветшим пятном посередине — оставалась пустой. Я спросил одну из ватиков (старожилов) кибуца, почему эта стена такая неприглядная и пустая, и она ответила: «Там раньше висел портрет Сталина. После того как Никита Хрущев разоблачил преступления Сталина, мы сняли портрет. Но всякий раз, как на собраниях общины заходит разговор о том, что туда повесить, разгорается ссора. Вот мы и оставили стену пустой». Десятки лет назад этот оплот израильского социализма, как и многие другие кибуцы, приватизировали, открыли на его территории отель и торговый центр. Недавно я поискал его в гугле: оказывается, кибуц процветает и удостоился рейтинга Dun & Bradstreet .
Среди бывших поклонников Советского Союза, чьи работы представлены в сборнике «Падший кумир», трое — Кёстлер, Фишер и Спендер — выходцы из еврейских семей. Однако в их эссе нет упоминаний о евреях и сионизме. Ричард Кроссман, редактор книги, тоже сионист, но в сборнике об этом ни слова. Такое умолчание примечательно, ведь Кёстлер много лет провел в Палестине, страстно увлекался сионизмом, Фишер в Первую мировую войну служил в Еврейском легионе, Спендер также с почтением относился к своим еврейским корням (его бабушка и дедушка были евреи).
В своей автобиографии «Мир в мире» (World within world, 1951) Стивен Спендер рассказывал о юности в Великобритании. «О том, что мы евреи, вдобавок из Германии, в моей семье или не упоминали, или говорили не без смущения, — то ли потому, что принимали как должное (это дед и его братья), то ли умышленно игнорировали (это дедовы потомки)… В шестнадцать я узнал, что во мне течет еврейская кровь, и почувствовал себя евреем. В школе, где было много хампстедских евреев, я стал сознавать, что у меня больше общего с чувствительными, довольно мягкими, любознательными и глубокими юношами-евреями, чем с закрытыми, жесткими, поверхностными англичанами».
Как и Кёстлер, увлечение коммунизмом Спендер описывает в терминах, позаимствованных из религиозного дискурса: «Очевидно, что в этой вере были элементы мистицизма. Думаю, для интеллектуалов притягательность коммунизма заключается именно в этом. Верить в политическую деятельность и экономические силы, которые высвободят в мире новую энергию, значит высвобождать энергию в себе».
Луис Фишер родился в Филадельфии, родители его в 1890-е годы бежали с Украины в США. Он тоже, как Кёстлер и Спендер, не упоминает о своих еврейских корнях. Самый прозрачный намек на еврейское происхождение мы находим в первом абзаце его эссе: «Мои родители, родом из городка Шпола под Киевом, рассказывали мне о кровавых погромах, которые устраивали пьяные мужики». Это воспоминание объясняет, почему в юности Фишер был очарован Россией и в 1922 году отправился туда в качестве внештатного журналиста. В своих сообщениях в нью-йоркские газеты Фишер писал о том, что увлечение русских людей революцией «заразительно». И собственное участие в социалистическом движении объяснял так: «Я родился и вырос в бедности, а потому безотчетно одобрял любое стремление ее искоренить».
Следующие 17 лет Фишер в статьях о России в основном описывал советский строй положительно. Он вышел из партии лишь в 1939 году, после пакта Молотова-Риббентропа. Он назвал этот момент разочарования в коммунизме «своим Кронштадтом», имея в виду восстание в 1921 году жителей Кронштадта, возмущенных суровыми мерами режима большевиков, которое подавила Красная армия. Солдаты убили тысячи восставших. Эта бойня разрушила иллюзии многих зарубежных сторонников большевиков, в том числе анархистов Эммы Гольдман и Александра Беркмана. Упоминая о других временах, когда коммунисты выходили из партии, Фишер писал: «Всё решил Кронштадт. До него можно было эмоционально колебаться, интеллектуально сомневаться, а то и вовсе мысленно отойти от коммунизма и вместе с тем отказываться его критиковать».
Фишер, Кёстлер и Спендер не упоминают об участии евреев в коммунистическом движении. Как будто евреи и коммунизм в тот исторический момент были темой слишком болезненной и щекотливой. Евреи в сборнике «Падший кумир» упомянуты лишь однажды, в эссе Ричарда Райта о том, как он увлекся коммунистической деятельностью в Чикаго и как в конце концов порвал сперва с местной, а потом и с национальной партией. Минимум четырежды Райт упоминает о евреях, членах коммунистической партии в Чикаго, которые ввели его в свой круг.
Кроссман и Кёстлер, хоть и были рьяными антикоммунистами, не хотели, чтобы их так называли и чтобы сборник «Падший кумир» связывали с антикоммунистической истерией, охватившей США в те годы. Луис Фишер в своем эссе писал о том, что фанатики-антикоммунисты «по природе своей» являются «приверженцами авторитаризма»: «Среди бывших коммунистов и тех сторонников Советского Союза, которые, как я, никогда не были коммунистами, существуют такие, кто по природе своей приверженцы авторитаризма. Как только они отыщут новый тоталитаризм, они восстанут против коммунизма со свойственной коммунистам жестокостью и нетерпимостью».
Сборник «Падший кумир» служил оружием в «культурной Холодной войне», сопровождавшей более осязаемые аспекты конфликта. К 1991 году, после распада Советского Союза, книга утратила актуальность. В качестве оружия в Холодной войне ее в последний раз в середине 1980-х выпустило консервативное американское издательство Henry Regnery Publishing.
После распада СССР книга мало кого привлекала: ею интересовались разве что историки идеологических битв XX века. В 2001 году издательство Columbia University Press выпустило ее, пожалуй, именно для них. Редактор этого издания отметил, что для студентов начала XXI века «страхи и страсти Холодной войны остались в далеком прошлом». Но сегодня, 20 лет спустя, эта книга вновь представляется мне исключительно актуальной, поскольку все больше и больше молодых людей — как в США, так и в Израиле — тянется к идеологическим крайностям.
Оригинальная публикация: The God That Failed

«Дело Голдмана»: правдивая история французского радикала-еврея, оправданного по обвинению в убийствах

Закат Европы вручную
