В Яд ва-Шем надо приходить не с официальными делегациями.
Я был там однажды, когда водили группу израильских старшеклассников – юных, наглых, самоуверенных. По дороге они становились всё тише, пока у высокого красивого парня не началась подлинная истерика. Он ушёл в угол и стал рыдать, а его одноклассники пошли его успокаивать и плакать вместе. Я думаю, от бессилия: этим людям на страшных фотографиях из хроники Катастрофы ничем было не помочь.
Яд ва-Шем, музей и исследовательский центр, — это эталон хранения памяти. Уникальные архивы, хранилища. Уникальные исследователи. Потрясающее здание. И этот же эталонный мемориальный центр — место перманентного официоза. Его посещение — обязательный пункт программы визитов официальных лиц в Израиль. Время от времени это вызывает большие или меньшие скандалы. Потому что политика и политики плохо рифмуются с искренними чувствами.
Да и вообще, для нас, чьи семьи Катастрофа обожгла не на фотографиях, сама институированность памяти – дело двусмысленное. Там, где здания, бюджеты и официальные церемонии, коммерциализация неизбежна. «Использование Катастрофы в личных целях» — назовём дитя по имени.
Но выбор невелик: либо официальное забвение и глубокая народная безграмотность — либо фонды, гранты и ставки.
23 января в пятый раз был проведен Всемирный форум памяти Холокоста. Список его соучредителей довольно длинный, что не отменяет известного факта: за ним стоит Вячеслав Кантор, президент Европейского еврейского конгресса, российский миллиардер с репутацией жёсткого бизнесмена. Происхождение и репутация основного донора не помешали, однако, в разные годы патронировать Форум президенту Польши Квасьневскому или, например, президенту Украины Ющенко.
Самым грандиозным стал нынешний форум в Яд ва-Шеме, патронируемый президентом Израиля. На него приехали главы более 40 государств, – конечно, это важное дипломатическое достижение Израиля. В дни Форума высокопоставленных гостей встречали в аэропорту, кажется, все члены кабинета министров Израиля. Министр культуры отличилась, записав перед встречей фамилию аргентинского высокого гостя на руке, – чтобы не забыть. Немудрено при таком звездопаде. Хотя фамилия уж очень известная – Фернандес, можно и запомнить. Заговаривались, похоже, тоже все: президент Израиля три раза назвал ветеранов «ветеринарами», а премьер-министр — президента премьер-министром. Голова кругом, что уж там говорить.
И это вообще-то невероятное достижение команды Кантора. Как удалось всех привезти? Зачем они приехали? На пресс-конференции Вячеслав (Моше) Кантор говорил, по-моему, только об этом, но яснее не стало.
Впрочем, некоторые ответы на поверхности.
Форум нужен Кантору, потому что надежно укрепляет его международный статус. Президенты и короли слушали доклад Кантора об антисемитизме, суровую критику и скупую похвалу. Он выступал вторым в списке самых влиятельных людей мира, собравшихся в Яд ва-Шеме. Это не могут не заметить не только в Администрации президента РФ.
Кстати, о президенте РФ. Форум стал, вероятно, крупнейшей его дипломатической победой за последние шесть лет. Путин здесь был несомненно центральной фигурой. Организаторы легко пожертвовали участием Польши и Литвы и проглотили странный демарш президента Украины, чтобы главному гостю было максимально комфортно. И в своих громких выступлениях до Форума, и в более сдержанном виде – в речи в Яд ва-Шеме, – Владимир Путин не забывал вспоминать вину не только основных организаторов Холокоста, но и их пособников: подразумевалось, поляков, литовцев, украинцев. И это правда. Но, как водится, на три четверти, потому что в этом ряду зияюще отсутствуют бойцы РОА разных национальностей, казаки из эсэсовских дивизий, Локотская республика, да и простые жители Ростова-на-Дону, например.
В этом смысле речь президента Германии Штайнмайера прозвучала весьма глубокомысленно: «Хотел бы я сказать, что мы, немцы, извлекли уроки из истории раз и навсегда. Но я не могу этого сказать, когда распространяется ненависть, – сказал он. – Я не могу этого сказать, когда в еврейских детей плюют на школьном дворе. Я не могу сказать этого, когда грубый антисемитизм прикрывается мнимой критикой израильской политики. Я не могу сказать этого, когда только толстая деревянная дверь мешает правому террористу устроить кровавую баню в синагоге в городе Галле на Йом-Кипур».
Принц Чарльз в очередной раз гордился своей бабушкой Алисой, спасшей еврейскую семью, и не обмолвился ни словом о позорной политике Англии, не позволившей несчастным преследуемым людям оказаться в Палестине. Вице-президент Пенс, за неимением бабушки, клялся, что никогда не забудет «американских солдат, спасших континент», и напоминал о вечной поддержке еврейского народа Соединёнными Штатами. Пароход «Сент-Луис» упомянут не был.
Премьер-министр Израиля, однако, убеждал присутствующих, что все мы помним, «как мир повернул спину к еврейскому народу» во время Катастрофы, и теперь сами принимаем решение, как поступать с теми, кто обещает нас уничтожить.
В общем, в обмене мнений было очень много современности, что все-таки создавало некоторое ощущение искренности в море обязательных слов о любви, прощении и «никогда больше». И уже когда я совсем устал от этой предсказуемой церемониальности, к микрофону подошёл спасённый из Бухенвальда раввин Исраэль-Меир Лау. И прозвучало долгожданное живое слово. «Меня моя мать перед разлукой не просила никого прощать. Она просила меня жить и быть звеном в цепи 37 раввинов нашей семьи. Я не прощаю, меня никто об этом не просил. Поэтому для меня эта церемония не примирение, а обязанность: вы должны взять на себя ответственность: не позволить вернуться злу».
Вся церемония стоила этих слов, сказанных человеком, которого в шесть лет отправили в концлагерь, самым могущественным людям мира.
Надо привыкать, что память будет теперь такая – без живой памяти. Ведь они уходят, на глазах исчезают, а оставшимся уже не выдержать четырёхчасовой церемонии.
Будет очень богато и торжественно, с максимальным использованием темы в пользу современных утилитарных нужд. Боюсь, с этим ничего не поделать. И нет, я не преисполнен негодования. Это хорошо, что все они приехали в Иерусалим. Просто надо с этим что-то делать — не дать себе, нам, нашим детям поверить, что это и есть наша память…
Я рад, что был здесь не в официальной делегации, а в качестве журналиста. Иначе мне было бы неуютно на этом великосветском рауте. Накануне нас водили по Яд ва-Шему. Я взял с собой дочь, которая учится в Иерусалиме.
Я тут раз двадцатый, наверное. Но привыкнуть к этому никогда невозможно.
…Гора менор, украденных у евреев Варшавы. Сверху — точно как наша, прадедова: мы оба отметили. Каждую Хануку зажигаем. Наши уехали из Польши в 1909-м, иначе бы мы не зажигали.
…Свидетель из зондеркоманды Треблинки: «В газовой камере умирали в течение 15 минут. Дети кричали: «мамэ, татэ!» Дети называют меня «татэ».
…Хазан в концлагере пытался перед Рош а-Шона по памяти записать махзор. Бумагу и грифели выменивал за пайки. Ему было зачем жить.
