О некоем наиболее благоприятном для евреев периоде османской истории (XV–XVII), когда кое-кому из них удалось достичь высокого положения и влияния при дворе султана, сообщают и османские, и еврейские, и европейские источники. Известно, что лейб-медиком (хеким-баши) Мурада II (1421–1451) был еврей Исхак-паша, который открыл ряд влиятельных евреев-придворных. Одна из хроник царствования Мехмеда II, завоевателя Константинополя (1451–1484), отдает должное профессиональному мастерству еврейского врача. В хронике приводится список улемов. Семь имен в нем составляют врачи. Четверо были иранцами, трое других – турок, араб и еврей (хронист называет последнего «хеким Якуб»), который еще до принятия ислама получил должность дефтердара (казначея), а позднее стал везиром. «Его опыт и познания, – сообщает далее хронист, – значительно превосходившие опыт и знания его коллег, возможно, продлили бы дни султана, если бы великий везир Мехмед Карамани не убедил Мехмеда II следовать предписаниям конкурента Якуба персидского врача Лари». Довольно редкий случай, когда османская хроника не содержит враждебности (а то и злобного вымысла) к евреям, чем отличаются многие средневековые европейские источники.

В венецианских посольских донесениях и депешах XVI века сообщается о лекаре Соломоне, иногда его именуют рабби Натан. Соломон Ашкенази (он был из немецких евреев) пользовался влиянием при дворе султана Селима II (1566 – 1574). Венецианский посол Тьеполо писал о том, что «лекарь завладел умом великого везира Мехмеда Соколлу и был посвящен во все тайны Дивана».

В качестве успешного врача он приобрел известность еще при дворе польского короля, став его лейб-медиком. Переселившись в Стамбул в качестве подданного Венецианской республики, он некоторое время находился под ее защитой, так как в 1454 году султан Сулейман I Великолепный предоставил Венеции торговые льготы и привилегии, так называемые капитуляции, необходимые подданным немусульманской державы в мусульманской стране. Они заключались в экстерриториальности иностранных подданных, праве поселения в османских пределах, неприкосновенности личности и имущества иностранцев, их неподсудности местным судам (консульская юрисдикция). Существовали также налоговые и таможенные льготы.

Известно, что Соломон Ашкенази был сведущ в Талмуде, однако наибольшую известность он приобрел способностью вести сложные дипломатические переговоры, распутывать труднейшие узлы, посредничать, примирять и улаживать. Его ценили и турки, и сменявшиеся в Стамбуле венецианские агенты Брагадин, Соранцо и Барбадо. Во время войны Османской империи со «Священной лигой» (Испания, Венеция, Генуя, Мальта), когда туркам удалось захватить у Венеции остров Кипр, Соломон тайно, с риском для жизни оказывал услуги Барбадо. Его сумели наилучшим образом отрекомендовать великому везиру Мехмеду Соколлу-паше и как врача, и как дипломата. Он не разочаровал своего нового могущественного покровителя, хотя миссия его оказалась нелегкой: служить обеим противоборствующим сторонам. В адрианопольской резиденции султана, куда под благовидным предлогом он был послан великим везиром, его заподозрили в шпионаже и подвергли допросу. С большим трудом Соломон все же сумел выпутаться из очень опасной ситуации.

Дальнейшие события развивались таким образом, что Порта поручила Соломону Ашкенази заключить давно подготовляемый им же самим мирный договор с Венецией, куда он был направлен в качестве официального турецкого представителя. Прибытие еврея в качестве посла могущественной державы изумило тогдашний христианский мир, который гнал, унижал, грабил и массово уничтожал евреев. В венецианском сенате долго и бесплодно обсуждался вопрос о том, принять или отвергнуть такого посла, с назначением которого правительство не хотело примириться. Положение оказалось щекотливым. И все же два соображения решили дело в пользу Соломона. Первое. Венецианцы не решились разгневать великого везира отказом принять его посла. Второе. Вернувшийся из Стамбула консул Марк Антоний Барбаро сумел убедить сенат, что рабби Соломон Ашкенази полезен Венецианской республике. В конце концов согласившиеся принять посла дож и сенаторы вынуждены были оказать ему все те почести и весь тот торжественный церемониал, к которым османский двор был столь чувствителен. Тогда же, в 1573 году, обе стороны подписали мирный договор. Соломон имел еще поручение заключить с Венецией оборонительный и наступательный союз против Испании, однако тут его усилия не увенчались успехом.

Миссия Соломона Ашкенази оказалась весьма результативной для его венецианских единоверцев. Он сумел добиться отмены уже принятого решения об изгнании евреев из Венеции. В этом его поддержал венецианский агент в Стамбуле Джакомо Соранцо. Его доводы сводились к тому, что изгнанные из Венеции евреи непременно найдут убежище в Турции, где займутся тем же, чем и их предшественники, изгнанные из Испании и Португалии. Они изготовляли пушки и всякого рода боеприпасы для турецкой армии. Ашкенази напомнил соотечественникам, что абсурдно полагаться на Папу или на Испанию, а потому благоразумнее поддерживать добрые отношения с Портой и не раздражать турецких евреев, имеющих доступ к власть предержащим. Доводы Соранцо показались вескими и дожу, и Совету десяти. Декрет об изгнании евреев 19 июля 1573 года был отозван, Соломону сообщили, что евреям никогда более не будут угрожать изгнанием. Он возвратился в Стамбул, получив в подарок десять фунтов золота. Положение его еще более упрочилось, а воспитывавшийся в Венеции сын Натан пользовался покровительством дожа.

С турецкими евреями приходилось считаться ненавидевшим их европейским монархам. Король-фанатик Филипп II, постоянно преследовавший евреев и еретиков где только мог, был вынужден в переговорах с Портой о перемирии прибегнуть к посредничеству еврея.

В XVI веке крупная османская торговля и таможенные сборы в значительной мере находились под контролем евреев. Они занимались и торговым судоходством, в чем успешно конкурировали с венецианцами, имевшими сильный флот и давние торговые традиции.

Европейские авторы записок об Османской империи отмечают не только влияние евреев при дворе, но также их впечатляющие богатства: «Вовсе не редкость, – сообщает один из них, – встретить между ними лиц, владеющих состоянием в 200 тысяч дукатов». Огромная по тем временам сумма! Поскольку на Востоке ни жизнь, ни имущество любого человека не гарантировались (в средневековой Европе это относилось только к евреям), то еврею особенно необходимо было иметь могущественное покровительство. Но и оно не всегда спасало.  Даже те евреи, которые приобрели какое-то значение при дворе, жили под постоянной угрозой интриг и расправ, от которых, впрочем, не были гарантированы и турки, и даже члены султанской семьи.

В годы правления султанов Сулеймана I Великолепного, которого турки называют Кануни (Законодатель) (1520–1566), его сына Селима II и Мурада III (1574–1595) заметную роль при дворе играл Иосиф Наси. По одной из его биографических версий, он был выходцем из семьи марранов (насильственно обращенных в христианство испанских евреев), но вернулся к вере отцов. Влияние при дворе Сулеймана I он приобрел знанием реалий европейской политики, о которой получал информацию от своих единоверцев. Султан хотел начать войну с Испанией, а также послать войска на африканское побережье, где мусульманское население страдало от вылазок испанских инквизиторов. Турецкие источники сообщают, что своим положением он был обязан сыну Сулеймана Великолепного принцу Селиму, которого снабжал деньгами. В те годы Иосиф Наси занимал не слишком почетную должность порученца с жалованием по дукату в день. Еврейские источники утверждают, что Иосиф при дворе Сулеймана I уже занимал блестящее положение, что он пользовался большим доверием султана. Как бы то ни было, все источники сходятся на том, что именно в годы правления султана Селима II влияние Иосифа Наси достигло своего апогея. Он стал казначеем, получил доходы с двенадцати островов Архипелага Острова Эгейского моря между Балканским полуостровом и побережьем Малой Азии. и винную десятину на льготных условиях: за первые он должен был вносить в султанскую казну 14 тысяч, а за вторую 2 тысячи дукатов ежегодно. Его реальная прибыль была много выше. Иосиф Наси стал именоваться владетельным герцогом острова Наксос. Именно такой титул был указан в его дарственной на имя испанца Франсиско Коронелло (есть сведения, что этот дворянин имел предка – еврея Авраама Сениора). Коронелло управлял земельными владениями Наси, и последний подарил ему земельный участок на острове.

Христианские монархи Европы, желавшие чего-либо добиться при османском дворе, вынуждены были обращаться к Иосифу Наси.

После захвата турками венецианских земель посольство императора Священной Римской империи Фердинанда­ I в 1567 году прибыло в Стамбул для заключения мира. Его члены предлагали Дону Иосифу, как они его называли, годовое содержание в 2000 талеров. Тот факт, что европейские государи в дипломатических контактах с султаном прибегали к услугам этого ловкого человека, приводило в негодование великого везира Мехмеда Соколлу. Его возмущало, что австрийский эрцгерцог, впоследствии император Священной Римской империи Максимилиан II одновременно писал письма султану и Дону Иосифу. Последнего великий везир считал не более чем арендатором. Но гнев великого везира был тщетным. В своей книге «Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» известный историк XX века Фернан Бродель упоминает Иосифа Наси: «Рядом с султаном находились два очень влиятельных человека: один из них Катакузен-грек, другой Мика (в еврейских источниках Микес – И. Ф.) – еврей».

Иосиф при дворе чувствовал себя настолько независимо и уверенно, что решился на тяжбу с французскими королями из-за долга, который ни Генрих­ II, ни воцарившийся позднее Карл ­IX не собирались отдавать. Свое решение они мотивировали тем, что якобы закон и религия запрещают французскому королю возвращать долги еврею-кредитору, поскольку евреям не давалось разрешения вести дела во Франции, а их имущество подлежало конфискации.

Убедившись в том, что добром уладить дело не удается, Иосиф Наси получил от султана разрешение конфисковать все суда французского флота, оказавшиеся в турецких гаванях. За французскими судами начали охотиться на всем побережье вплоть до самого Алжира. Несколько французских кораблей были задержаны в Александрии. Конфискованные товары были проданы, а вырученные деньги пошли на погашение долга. Французский двор протестовал, возмущался, но напрасно. Вслед за этим последовало охлаждение между двумя дворами, что отнюдь не увеличило симпатии французов к Иосифу. Французскому посланнику при османском дворе де Граншану было тайно поручено любым путем дискредитировать еврея и добиться его устранения. Как это, к сожалению, нередко бывало, разобраться с евреем поручили еврею же, одному из тех, кому Иосиф покровительствовал и который, будучи одним из лейб-медиков при османском дворе, состоял на службе у могущественного вельможи. Давид, или Дод, как звали лейб-медика, по поручению Иосифа участвовал в задержании французских кораблей в Александрии, но в итоге счел себя им обойденным. Отношения их ухудшились. Этим не преминул воспользоваться французский посланник. За компромат о патроне он посулил Доду большую сумму денег и должность переводчика при французском посольстве с большим годовым жалованием. Дод воспользовался случаем поквитаться с Наси и в запальчивости возвел против него ряд вымышленных обвинений. Он пообещал де Граншану представить доказательства того, что долговые обязательства, по которым Наси требовал от французского правительства уплаты денег, являются подлогом, что Иосиф обманывал султанов Сулеймана I и Селима II и, мало того, занимался шпионажем в пользу их врагов. Дод собирался сообщить данные о том, что Наси постоянно информировал Папу, короля Испании, герцога Флоренции и Генуэзскую республику обо всем, что происходит при османском дворе. Окрыленный планами Дода де Граншан тотчас же отправил две шифровки – королю и вдовствующей королеве Екатерине Медичи – с заверениями в скорой гибели ненавистного Наси. Тем более что у Иосифа при дворе, как уже говорилось, был могущественный враг – великий везир Мехмед Соколлу. Де Граншан попытался сохранить в тайне все нити заговора, пока Дод не соберет необходимых бумаг. Однако несмотря на все меры предосторожности, Иосиф Наси узнал об интриге и сумел опередить своих врагов. Он убедил султана в том, что французы заняты новыми кознями против османского государства и против самого государя и добился фермана о пожизненной ссылке медика Дода на остров Родос, куда ссылались турецкие преступники. Еврейские общины Стамбула подвергли Дода и двух его помощников отлучению. К этой мере присоединились раввины и других крупных еврейских общин Османской империи.

Эти события, в свою очередь, отнюдь не прибавили Иосифу симпатии к Франции, что имело соответствующие последствия. И все же очевидно, что в дальнейшем французское правительство сделало для себя кое-какие выводы. В сочинении «Французское посольство на Востоке при Людовике XV, миссия маркиза де Вильнев 1728–1741» Альбер Вандаль говорит о том значении, которое Франция придавала экономической роли евреев Леванта: «Ордонанс от 4 февраля 1727 года определял условия, которые надлежало выполнять подданным восточной державы, чтобы получить протекцию Франции. Эти привилегии предоставлялись и евреям в тех случаях, когда правительство хотело их привлечь на свою сторону». На этот ордонанс не замедлил появиться и комментарий: «Наше правительство вовне поддерживает тех, кого преследует у себя дома. В то время, когда евреи королевства лишены всех прав и находятся под подозрением настолько, что изгоняются из своего отечества, формальные распоряжения разрешают оказывать покровительство евреям Востока, даже позволяют им участвовать в публичных церемониях, правда при условии, что они должны следовать позади и в отдалении от развернутого знамени Франции».

Возвращаясь к истории Иосифа Наси, нельзя не задать вопроса о том, насколько были справедливы обвинения, выдвинутые Додом против Иосифа. Вряд ли. Он достаточно долгое время занимал видное положение при дворе в царствование трех султанов, чтобы такая деятельность, как шпионаж, не была бы обнаружена и другими его врагами. Но этого не произошло. Маловероятно также, что Наси определял во многом внешнюю политику султанов, как это утверждают некоторые еврейские авторы.

Османская империя проводила политику широкой экспансии. Стремительное продвижение турок угрожало всей Европе. Турецкие завоевания на Балканах в XIV–XV веках наносили ущерб европейским державам. Поэтому в войнах с Османской империей Венецию поддерживали флоты Франции, Испании и других государств. Едва ли Иосиф со своими амбициями играл в этом большую роль. Очевидно, его ценили за информированность в европейских делах, которая была несомненной, и за умение вести финансовые дела. Очевидно также, что его столь долгая придворная карьера во многом определялась тем, что он не выходил за предписанные ему рамки. Все попытки убрать влиятельного еврея терпели неудачу.

Известно, что один из султанских казначеев пытался убедить Мурада III отобрать у Иосифа хотя бы винную десятину. Однако в завещании скончавшегося к тому времени султана Селима ­II содержалось распоряжение оставить все доходы Иосифа неприкосновенными в течение всей его жизни. Сын Селима II, известный своей скупостью и жадностью, все же не решился нарушить отцовскую волю. Вторая попытка такого посягательства была предпринята уже после смерти Иосифа, 2 августа 1579 года. Участвовавшие в описи имущества покойного главный дефтердар Мехмед Окчи-заде, анатолийский дефтердар Мухый-эфенди и дефтердар второго ранга Арнаут (албанец) Синан-эфенди вознамерились кое-чем поживиться. Они похитили драгоценный перстень и несколько украшений высокой стоимости. Однако хищение было обнаружено. Виновные подверглись аресту, в их домах провели обыск. Они были уволены со службы, а их имущество конфисковано.

На основании отдельных примеров может сложиться впечатление о процветании еврейских общин в османском государстве, о чем сообщали некоторые весьма поверхностно осведомленные европейские наблюдатели. На самом деле евреев, достигших относительного материального благополучия, было немного. Уровень жизни большинства членов общины был почти таким же, как у огромной массы бедных мусульман. Все они жили трудной, полной лишений жизнью. Конечно, в нестабильных, непредсказуемых условиях рассеяния большое значение имела консолидация и взаимовыручка, обеспечившие выживание людей.

Еврейские источники сообщают о заступничестве влиятельных стамбульских единоверцев за общину города Цфата.

Турки завоевали территории Ближнего Востока в 1516 году. В Цфате тогда проживала довольно большая и богатая еврейская община. В середине XVI века число евреев в ней достигало 10 тысяч. В 1571 году турки захватили Кипр у венецианцев. С завоеванных земель турки имели обыкновение депортировать значительную часть местного населения и заменять его насильственно же переселяемыми жителями других частей империи. Так было проще управлять вновь присоединенными территориями, не опасаясь восстаний на завоеванных землях. Вместе с тем турки не забывали и о доходах. Чтобы восстановить ранее процветавшую на острове торговлю, вместо изгнанных венецианцев турки решили переселить на Кипр евреев из Цфата.

В турецких архивах сохранились на этот счет письменные распоряжения, датированные 1576–1577 гг. Султанский ферман от 15 реджеба 984 года хиджры (8 октября 1576 года) адресован санджак-бею (главе административной единицы – санджака) и кади Цфата. В нем повелевается собрать тысячу богатых евреев города и его окрестностей и отправить их с семьями и со всем их имуществом в Фамагусту. Предписывалось отправить именно богатых евреев, дабы обеспечить процветание острова. В этом документе содержалось грозное предостережение властям Цфата удержаться от соблазна извлечь какую-либо выгоду для себя, освободив за мзду богатых евреев и заменив их неимущими.

Некоторое время спустя, уже в 1577 году, по тому же поводу были отправлены еще два распоряжения, в основном касавшиеся конвоя для переселяемых. В этом же году еврейский поэт из Дамаска Исраэль Нажара написал главному раввину Стамбула жалобу на то, что происходило в Цфате. Поэт сообщал, что многие жители города были вынуждены бежать в Дамаск во избежание насильственной депортации.

Ни в турецких, ни в еврейских источниках более нет никаких сведений о том, прибыли ли на Кипр евреи из Цфата. Возможно, что их стамбульские единоверцы активно вмешались в процесс и с помощью того же Иосифа Наси или какого-то другого влиятельного лица им удалось обойти грозный султанский указ.

Евреи, вошедшие в доверие султана, великого везира, султанши-матери, действительно могли очень многое.

В исторических сочинениях упомянуты случаи, когда турки, потеряв место при дворе, снова обретали утраченную должность, дав взятку какому-нибудь влиятельному еврею.

Но в этих же сочинениях не без злорадства описываются случаи, когда евреи подвергались жестоким расправам за предприимчивость и склонность к риску. В турецких и западных источниках в этой связи приводится история иудейки Киры (в еврейских источниках – Эстер). Грамота, пожалованная ее потомкам султаном Османом II (1618–1622), в конце XIX века была переведена на русский язык и опубликована Василием Дмитриевичем Смирновым. Находилась она в то время в музее Одесского общества истории и древностей. Примечательна сама по себе история этой находки.

Члены общества обратились к старожилам юга России с просьбой принести старинные письменные источники для исследования. На просьбу отозвалось несколько человек, в их числе глава караимской общины Евпатории Сима Бобович. Он-то и принес в научное общество султанскую грамоту. Сима Бобович, так же, как его отец и дед, был уроженцем Евпатории. Он не смог ответить на вопрос, жил ли кто-нибудь из его далеких предков в Константинополе. Сам он почти не выезжал из своего имения Ган-Яфа (ивр. «прекрасный сад») и до самой смерти в 1855 году оставался главой своей общины. Без всякого образования (возможно, какое-то религиозное образование он все-таки получил – И. Ф.), обладая незаурядным природным умом и практической хваткой, – как свидетельствовали знавшие его люди, – он снискал доверие и расположение влиятельного вельможи края графа Михаила Семеновича Воронцова. В 30-х гг. XIX в. по случаю приезда царской семьи в Крым пришлось срочно реставрировать Бахчисарайский ханский дворец. По поручению графа Сима Бобович (может быть – Симха) ездил в Стамбул, чтобы там купить все необходимое для восстановительных работ. Где и как он приобрел султанскую грамоту, так и осталось невыясненным. Похоже, что Сима привез ее именно тогда, когда закупал восточную мебель. Он мог ее найти на стамбульском базаре у саххафов (букинистов), мог получить в одной из тамошних еврейских общин. К этому времени грамота султана Османа уже давно утратила значение действующего документа, зато приобрела ценность исторического источника. Из текста грамоты неясно, была ли иудейка Кира хоть как-то связана с караимской общиной. Для многих турок все евреи были на одно лицо, хотя община караимов всегда держалась обособленно и ее контакты с другими евреями были сомнительными.

Что касается правления султана Османа II, от имени которого дарована грамота, то оно длилось всего три с небольшим года. Он был низвержен и задушен.

Из текста грамоты, которая датируется 1618 годом (1027 хиджры), можно узнать, что иудейка Кира оказала важную услугу султанше, матери Сулеймана I. В 1548 году (955 год хиджры в середине месяца рамадан) иудейке Кире, которая в другом месте именуется Фатьма-хатун (однако, вопреки такому имени, нигде нет сведений о ее переходе в ислам), и ее потомкам впервые была пожалована грамота. В ней говорилось, что и она, и ее потомки освобождаются от всех государственных податей, поборов и каких бы то ни было притеснений со стороны османских властей. На основе этого первоначального документа впоследствии при султанах Селиме II, Мураде III, Мехмеде III (1595–1603) и Ахмеде I (1603–1617) были даны подтвердительные грамоты, поскольку, как уже говорилось, льготы действовали лишь в период правления дарившего их султана.

В грамоте султана Османа II перечисляются те лица, на которых распространяются льготы: «…Иудей Курд, чадо Элии, внук покойной Фатьмы-хатун (Киры – И. Ф.), бабка которого некогда оказала услугу Высочайшему двору, и сам он тоже в меру сил оказывает (нам) услуги». Льготы, перечисленные в «высочайшем фермане» распространялись и на потомков иудея Курда: «…Иудеи по имени Иегуда Агур и брат его Элия, чадо Менахема, и другой еще Щебетай Очевидно, его имя – Саббатай. Это и другие имена приводятся в османской транскрипции. , чадо Иегуды Агура, принесли к нашему порогу старые и новые подтвердительные грамоты и просили о возобновлении их». Какие же именно льготы могли получить потомки иудейки Киры? Все они подробнейшим образом перечислены: «Пусть они с женами своими, от сына к сыну, от дочери к дочери будут избавлены и освобождены от подушной дани и от земельной подати, и от налогов с садов, виноградников, полей, от подводной повинности Перевозка грузов гужевым транспортом на подводах. и от платы на сейменов Ловчий, егерь; рядовой подразделения янычарского корпуса. , от работ на постройке крепостей, от сокольничьего налога, от компенсации за новобранцев Не-мусульмане не служили в армии, а платили денежный налог. , от принудительных постоев, от службы у наиба Заместитель кади. и субаши Начальник полиции. , от сторожевой и дворницкой повинности, от содержания жеребцов, от армейских вспомогательных работ, от платы за размен золота и серебра, от налога за баранье и коровье прасольство и от всех других государственных налогов». Далее следовало строжайшее повеление султана:

«Да никто из моих славных детей, из моих потомков, а также из везиров, эмиров, казначеев, слуг Высочайшего Двора и прочего люда, то есть ни один человек ни под каким видом, ни под каким предлогом да не будет (им) препятствующим и возбраняющим. Да не учинит придирок и посягательства, не станет причиной досаждения и беспокойства, не доведет до отчаяния… Если же кто-либо все же учинит (таковое) или пожелает учинить, то проклятие ему от Аллаха, от ангелов его и от всех людей за деяния его!»

Такой суровый наказ султана – отнюдь не дань высокому стилю. Далее в одной фразе многое разъясняется: «В противность Высочайшему повелению некоторые, творя посягательство и утеснения, не устранились от причинения бедствий». Заканчивается грамота повторением старого наказа: «Да не чинили бы бедствий. Посягающих же нынешние правители да устраняют и запрещают, не подчинившихся запрету переписать по именам и званиям, да представить в Наши Врата счастья».

В еврейских источниках говорится о том, что Кира, возвысившись султанской милостью, оказывала единоверцам щедрую материальную помощь, особенно тем из них, кто страдал от частых и опустошительных стамбульских пожаров. Она содействовала изданию работ еврейских авторов. В этих же источниках сообщается также, что женщина, которую турки называли Кирой, носила имя Эстер, что была она вдовой некоего Элии Кандали, обладала огромным состоянием, оцененным при конфискации (что, как уже говорилось, было скорее правилом, чем исключением) в 100 тысяч дукатов.

Турецкие хронисты пишут о влиянии Киры на султаншу-мать Сафийе, которую иногда называли венецианским ее именем Баффа, а нередко величали «высочайшая люлька». Историю Киры в сходных версиях излагали Кятиб-Челеби в сочинении «Фезлике» (1600 год, 1008 год хиджры), Солак Заде и Найма в «Тарихи». Последний приводит ее с наибольшими подробностями. Признавая влияние Киры при дворе, Найма ее осуждает, а о каком-либо сочувствии и речи нет: «Благодаря посредничеству у женщин харема, громкую славу и известность приобрела презренная иудейка, слывшая под именем Киры. Она подкупала этих женщин, доставляя (искателям) видные должности, открывала дорогу ко взяткам, развращала обитателей Внутреннего Двора и привела в замешательство дела государства». Далее вслед за Кятибом Челеби и Солак-заде Найма повторяет сюжет убийства Киры: «Собралась толпа сипахиев Конные отряды в османской армии, получавшие за службу земельные наделы. и потребовала казни иудейки Киры, обвиняя ее во вмешательстве в должностные назначения. Когда они предъявили это требование, каймакам Воинское звание среднего звена, что-то вроде подполковника. Халиль-паша испугался, однако все же послал командира чаушей Одно из низших воинских званий, примерный эквивалент сержанта. Казанджи-заде Омер-агу, сказав ему: «Приведите упомянутую Киру, мы расследуем дело». Чауш Омер-ага, ворвавшись в ее дом, захватил хозяйку с сыновьями и привел их в особняк Халиль-паши. В то время как они поднимались по лестнице, толпа сипахиев вдруг бросилась на них с кинжалами и убила женщину и ее сыновей». Султанша-мать очень сокрушалась. Она добилась отставки каймакама. По сообщению Кятиба Челеби, его место занял один из везиров, Хафиз Ахмед-паша. Найма добавляет, что соучастником убийства называли верховного муфтия (шейх-уль-ислам), который тайно подстрекал сборище сипахиев. По версии Наймы, одному из сыновей Киры якобы все же удалось спастись. Он принял ислам и получил имя Аксак Мустафа-чауш. Умер он в царствование султана Ибрагима I (1640 – 1648).

Как уже говорилось, все состояние Киры было переписано и конфисковано в пользу казны, а ее потомкам неоднократно приходилось ходатайствовать о возобновлении льгот, дарованных их бабке, а позднее прабабке. Это приходилось делать всем, кто имел те или иные права, привилегии, либо должности при восшествии на престол нового султана. Подтверждение грамот о льготах или должностях было весьма доходной статьей Порты, поскольку за возобновление грамот полагалось внести нередко значительные суммы. Определенную сумму требовалось уплатить и за подтверждение грамот на место раввина, епископа или иного духовного лица.

Потомки Киры решились просить о возобновлении грамоты еще и потому, что живы были их высокопоставленные покровители при дворе. Конечно, прежде всего старая султанша венецианка (Баффа, которая пользовалась посредничеством Киры в тайных сношениях с европейскими агентами. Баффа умерла в 1619 году, а грамота потомкам Киры датирована 1618 годом. Следовательно, она еще могла оказать им содействие).

О доверительном отношении султанши к Кире свидетельствуют и некоторые европейские источники. В 1587 году Екатерина Медичи, мать французского короля Генриха III (1574–1589) отправила Баффе, которая тогда была первой женой султана – хасеки, собственноручное письмо с ходатайством за воеводу Валахии, получившего эту должность при поддержке французского посланника. Письмо было составлено на итальянском языке и к нему прилагался турецкий перевод. Очевидно, осторожная Баффа хотела выяснить, насколько точен был турецкий перевод. Она передала письмо на просмотр венецианскому консулу (байло) в Стамбуле. Передача производилась при посредничестве Киры, которую в итальянских источниках называют la Chirazza Hebrea (еврейка Кирацца – от «Кира»).

Следует, однако, заметить, что источники не во всем совпадают при освещении упомянутых событий. И прежде всего возникает вопрос, идет ли речь во всех этих работах об одном и том же лице? Можно начать хотя бы с ее возраста. С тех пор как ей впервые были дарованы льготы при султане Сулеймане I Кануни в 1548 году (955 год хиджры), а год ее гибели обозначается 1600 (1008 год хиджры) прошло 52 года, следовательно, эта женщина, была уже преклонного возраста. Тогда можно предположить, что ее деятельность при дворе приходилась на весьма молодой, если не юный возраст.

В позднейшей грамоте султана Османа II она именуется то Кирой, то Фатимой-хатун, из чего можно заключить, что льготы она получила еще до перехода в ислам, если таковой в действительности имел место. Однако в ряде источников нет даже намека на ее переход в ислам, а имя Фатима отсутствует. Что касается еврейских источников, сообщающих о Кире-Эстер, то они нигде не говорят о ее вероотступничестве и также не содержат сведений о том, что она стала Фатимой.

Имеются также и другие расхождения еврейских источников с султанской грамотой. Первые указывают на то, что Кира (Эстер) была вдовой Элии Кандали, а в грамоте ее сыновья именуются как Элия, сын Мусы, и Ясаф, сын Мусы. Возможно, что Кира вторично вышла замуж за Мусу. Могла быть допущена ошибка в именах по оплошности султанской канцелярии. Не на все вопросы есть ответы. И все же при сопоставлении различных источников несомненно одно: повторяемое в них лицо реально существовало, и судьба этой женщины оказалась трагичной. Конечно же, в условиях многовековой борьбы за выживание народа она и не могла не быть исключительной.

Даже при таком беглом экскурсе становится очевидным, что левантийские евреи, будучи личностями яркими и незаурядными, имели большое влияние при османском дворе и заняли заметное место в истории.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», №179)