1 августа зрители московского Jam‑клуба — Джаз‑клуба Андрея Макаревича присутствовали при рождении нового ансамбля. К давно концертирующему квинтету «Мелафефоним» присоединилась певица Виктория Гиссен, исполняющая джаз, старую эстраду, песни народов мира, но прежде всего еврейский — и не только клезмерский — репертуар.

Они пришли в еврейскую музыку из разных мест, что очень чувствуется. Гиссен — солистка и руководитель арт‑группы «Мейделех», созданной в 2010‑м, когда она с однокурсницей и другой участницей группы, Мариной Вульф, окончила ГИТИС. Группа — это три певицы и пять музыкантов. Придумавшая ее Викина мама, режиссер Юлия Ламм, не успела, увы, побывать ни на одном концерте «Девочек» (так переводится название группы с идиша), но все, что вошло в их первую программу, а там были и «Чирибим, чирибом», и «Папироссен», поставила для них она. Начиналось с клезмера, репертуара сестер Берри и Утесова, и, хотя программы были интернациональными, основными языками на концертах чаще всего оказывались идиш и иврит.

Это правило в основном сохраняется, хотя в последнем «Гражданине Поэте» — это был проект «К столетию революции. Два по 50 оттенков красного», показанный в «Известия Hall», — Гиссен спела сочиненную Андреем Орловым (Орлушей) «Отморозь». А в «Главных песнях о старом» — совместном их с Леонидом Парфеновым представлении, показанном в Театре имени Е. Б. Вахтангова, «Мейделех» перепели вслед за Майей Кристалинской «Ты глядел на меня». И знакомая каждому песня Аркадия Островского прозвучала тогда не менее уверенно, чем в нынешнем концерте — памятная по записям сестер Берри «Зуг, зуг».

Вика Гиссен поет джазовые стандарты — «It’s a good day», «Love me or leave me», на иврите — «Шалом Алейхем», на идише — «А биселе мазл», на иврите и английском — «So far», популярную в свое время (но не в России) композицию теперь уже распавшейся израильской группы «Habanot Nechama». Вика повторяет ее в составе группы и соло, 9 июля спела в «Гоголь‑центре» на вечере памяти Антона Носика — и вот теперь здесь, в подвале клуба на Сретенке, где выступала в роли приглашенной юной звезды. А хозяевами сцены были музыканты «Мелафефонима»: гитарист Александр Радовский, контрабасист Марк Гайдар, играющий здесь на аккордеоне пианист Александр Кудрявцев, Александр Ботвинкин (перкуссия) и, в роли лидера, кларнетист Сергей Шитов. Традиционный, даже в отсутствие скрипки, состав клезмер‑банда: какой еврейский фольклор без кларнета! И какой без кларнета клезмер‑джаз!

Это модный жанр — джаз дружит с клезмером и всегда дружил, недаром и Рэй Чарльз как‑то признался, что «настоящий джаз могут играть только черные и евреи». Это, конечно, не так — исключений слишком много, чтобы верить в правило, но в истории джаза еврейская тема, правда, важна. Можно вспомнить, что чуть ли не единственным белым музыкантом, которого приглашал выступать с собой Майлз Дэвис, был кларнетист Бенни Гудмен, сын сбежавших из Российской империи евреев. Вообще кларнет в джазе — вполне себе еврейский инструмент, на нем играл Арти Шоу (он же Артур Джейкоб Аршавский) и играет сын эмигрантов из Румынии Эдди Дэниелс.

И Сергей Шитов достоин своего инструмента. Хотя, говоря об истоках своего стиля, музыканты «Мелафефонима» упоминают не столько джазменов, сколько «гениального аргентинского, а позднее израильского кларнетиста Гиору Фейдмана, сумевшего соединить еврейскую музыкальную традицию с академической исполнительской школой».

Автор клезмерских композиций и переложений (что‑то из них прозвучало и в Jam‑клубе), выступающий и с академическими оркестрами Фейдман соединяет исполненную юмора традицию с виртуозным владением инструментом — и это та религия, которую исповедует «Мелафефоним». Музыканты разных национальностей создали ансамбль, назвали его еврейским именем — в переводе с иврита название означает «огурцы», что бы это ни значило, — и собираются вместе, чтобы исполнять музыку, которую в обычной жизни, в коммерческих проектах играть не имеют возможности. Но хотят.