Владимир Набоков был исключительным космополитом, однако мало кто знает, что всю жизнь он заступался за евреев и симпатизировал им. Набоков так и не попал в Израиль, но вполне понятно, почему драма «возрождения» Израиля так его привлекала. По словам Альфреда Казина, «Набоков отличается от прочих писателей тем, что у него не было страны, кроме него самого. Он единственный из беженцев, кому удалось превратить отсутствие государства в абсолютную силу». Израиль предложил решение для одного из случаев отсутствия государства — а именно случая евреев

18 июня 1964 года раввинов в одночасье отправили в тюрьму — то был самый массовый арест раввинов за всю историю США. И там, в камере, раввины написали коллективный манифест «Почему мы пошли» — принципиальный документ, выражающий их политические и религиозные чаяния

В 1955 году в Киев приезжал посол Израиля в СССР Алуф‑Йосеф Авидар. Во время беседы в киевской синагоге дипломат поинтересовался у раввина, почему в СССР нет еврейских школ. И раввин был вынужден отвечать, словно Серый Волк Красной Шапочке, что все евреи хорошо владеют и русским, и украинским языками, отчего никакой потребности в отдельных еврейских школах просто нет.

В каждом выпуске были оригинальные иллюстрации, стихи, песни; мишенью его сатиры становились нацисты и нидерландские коллаборационисты. На немецком и голландском языках Блох высмеивал нацистскую пропаганду, откликался на новости с фронтов и высказывал личное мнение о тяготах военного времени.

Американский радиопроповедник Чарльз Кофлин был против того, чтобы США и другие страны выделяли средства на борьбу с правительством Гитлера «с целью разрешить внутренние проблемы в Германии». Он обвинял евреев в разжигании войны: якобы они подталкивают Америку и Британию к войне в Европе в собственных интересах. Кофлин выпускал в Детройте ежемесячное печатное издание «Социальная справедливость», тираж которого на пике успеха достигал миллиона экземпляров.

Основополагающая роль Франкфуртера в истории американского еврейства не лишена иронии: он снял кипу задолго до того, как надел судейскую мантию. Путь Франкфуртера — путь не еврейского судьи, но путь «из евреев в судьи» — обиняками подводит к более широкому выводу: евреи в Верховном суде несут бремя, неведомое их коллегам‑христианам.

Идея, что молодых евреев могут собрать вместе и побудить собираться снова и снова именно общие интересы, а не религиозные связи, в последние годы XIX века и первые годы ХХ-го подвигла на создание Иудейской ассоциации молодых людей (Young Men’s Hebrew Association, YMHA, или просто «И») и ее «сестры» — Иудейской ассоциации молодых женщин.

Какой бы скверной ни была теперешняя ситуация с антисемитизмом в США, век назад дела обстояли гораздо хуже: тогда дискриминация была легальной и закон к евреям относился куда более жестко. Одной из первых жертв антисемитизма стал 30-летний ортодокс, иммигрант из Польши, проживавший в Нью-Йорке. Звали его Песах Рубинштейн. Известность он приобрел, как ни печально, благодаря тому, что стал одним из первых евреев после Американской революции, кого в Нью-Йорке и в целом в Соединенных Штатах приговорили к смертной казни.

Незадолго до восстания в Собиборе его организатор, Александр Печерский подружился с 20-летней голландкой по имени Лука. Очутившись в Собиборе, Печерский практически сразу же начал планировать восстание, которое позволило бы освободить всех заключенных. Вечерами он встречался с соратниками-заговорщиками, они строили планы, обменивались информацией. Эти встречи были возможны во многом благодаря Луке...

«Администрация Гарварда и многие из студенческих лидеров в университете оказали значимую поддержку гитлеровскому режиму, когда нацисты усилили преследование евреев». Президент Гарвардского университета Джеймс Конант «не просто молчал» об антисемитизме, но «активно потворствовал ему». В 1935 году Конант разрешил высокопоставленному немецкому дипломату-нацисту в Бостоне возложить венок со свастикой в часовне Гарварда. На протяжении 1930-х годов Гарвард пытался не допускать еврейских беженцев — и особенно профессоров-евреев, которые бежали от Гитлера.

Шарль Азнавур не был евреем, но неплохо знал идиш, поскольку рос в еврейском квартале. А когда нацисты в 1940 году оккупировали Париж, семья Азнавурян (это его настоящая фамилия) рисковала жизнью, спасая евреев от депортации. Азнавур и его сестра помогали сжигать нацистскую форму армянских дезертиров. Они также укрывали членов французского движения Сопротивления, которых преследовало гестапо. Скромный Азнавур редко говорил на эту тему.

Львовский погром 1941 года сочетал в себе массу признаков предыдущих погромов: солдаты расстреливали невинных жертв, толпа горожан избивала, насиловала, измывалась над евреями, грабила их квартиры... «Не следует недооценивать практические трудности, с которыми сталкивались эсэсовцы в городах Западной Украины. Они не знали ни населения, ни местности и, конечно же, языка. Следовательно, целиком и полностью зависели от переводчиков, администрации и милиции, возникшей в июне 1941 года».