«День один»

В начале сотворения Всесильным неба и земли,
когда земля была пуста и нестройна, и тьма над бездною… Сказал Всесильный: «Да будет свет»; и стал свет… И назвал Всесильный свет днем, а тьму
назвал ночью. И был вечер, и было утро: день один.

Брейшис, 1:1‑5

«Сперва явилась тьма, а потом — свет», — утверждает Талмуд (Шабос, 77б). В этой формуле заключен один из главных законов мироздания.

Ибо именно так наш мир начал свое бытие. Как сказано в первых стихах Торы, Б‑г сперва сотворил тьму и хаос — таков был мир, потом же Он творящим словом внес в этот мир свет.

То же самое происходит и в жизни каждого из нас. Мы входим в этот мир, объятые тьмой: невежественные, непонимающие, едва осознающие, что же нас окружает. Затем начинается медленный процесс нашего обучения: мы учимся понимать мир, в котором живем, постигаем его смысл, а затем — учимся творить собственный свет, призванный наполнить этот мир.

В самом деле, сказано мудрыми: «когда ребенок пребывает в утробе матери… он научается содержанию Торы… но когда он является в мир, слетает ангел и касается его уст — и новорожденный забывает содержание Торы» (Нида, 30б). Хасидские наставники поясняют, что Тора — мудрость и воля Б‑га, а потому не может человек проникнуть в ее смысл, если только смысл этот не был открыт ему Свыше. Б‑г же хочет, чтобы всякое наше достижение было истинно нашим, обретенным только нашими усилиями и трудами. Именно поэтому мы приходим в этот мир невежественными, лишенными всего, что мы постигли до нашего рождения. Однако именно то, что когда‑то мы уже знали содержание Торы, позволяет нам самим выучить ее.

Даже сама Тора, «чертеж» Б‑га, по которому создано Творение и Его наставление живущим на земле, — и та следует модели «сперва тьма, потом — свет». Тора состоит из двух основных компонентов: Письменной Торы (Пятикнижия Моше) и Устной Торы — системы законов, правил и приемов изъяснения смысла, данных Моше и прошедших через поколения. Письменная Тора вмещает в себя все, сообщенное Б‑гом человеку. Однако многое в этом сообщении имеет неявный смысл, нуждающийся в разъяснении: когда нагрузка дополнительно ложится на построение фразы или же тонкий нюанс проясняется, если сравнить данный закон с двумя другими законами. Таким образом, Тора — как Б‑г дал ее, а Моше записал — является «закрытой книгой». Лишь долгий и трудный процесс изучения и толкования приводит к тому, что освещающая жизнь мудрость Торы становится явленной.

Б‑г мог бы — с той же легкостью, с какой Он сотворил наполненный светом мир, — сделать так, чтобы из утробы матери мы рождались зрелыми людьми, обладающими знанием истины, Он мог дать нам Тору, в которой все «прописано». Но Он пожелал создать мир, в котором «сперва явилась тьма, а потом — свет», — мир, в котором гармонии и строю предшествует хаос, знанию — невежество, а блаженству — труды и страдания.

День

Когда Б‑г творил время, Он впрял закон, утверждающий «первичность тьмы», в структуру дня — основного компонента, образующего время.

«Шесть дней творил Б‑г небо и землю, море и все, что в них, и почил в день седьмой», — написано в Торе (Шмойс, 20:11). Хасидизм отмечает, что в Торе не сказано: «за шесть дней» сотворил Б‑г мир, но сказано: «шесть дней творил Б‑г», ибо тем как бы пояснено, что вся сотворенная реальность состоит из этих шести дней.

Надо учесть, что, согласно кабале, все творение образовано шестью главными духовными элементами — хесед, гвура, тиферес, нецах, ход и йесод (в приближенном переводе: любовь, строгость, красота, стремление, смирение и связь), — производными шести Б‑жественных атрибутов (сфиройс). И именно они нашли свое воплощение в шести днях творения. Седьмой элемент, малхус (царственность) воплощен в Субботе и завершает семидневный цикл движения и покоя, творения и удаления от него — цикла, в результате которого мир получил бытие и продолжает существовать.

День — нечто большее, чем просто мера времени. Он — компонент времени, образованный семью основными первоначалами, лежащими в основании всего творения. Тем самым вся полнота времени образована всего лишь семью днями; каждая неделя — лишь повторение (хотя — повторение на следующем уровне) изначального семидневного цикла творения. Потому‑то на святом языке воскресенье называется «йом ришон» — «первый день», понедельник — «йом шейни» — второй день и т. д. Поэтому любое воскресенье — воистину «первый день», хотя с изначального «первого дня» прошли миллионы дней.

Каждый день состоит из «вечера» и «утра», из одетой тьмой ночи и следующего за ней светлого дня. В еврейском календаре день начинается с наступлением сумерек и наступлением сумерек кончается, повторяя в себе модель, заданную изначальными днями творения: «И был вечер, и было утро: день один… И был вечер, и было утро: день второй» и т. д. (Брейшис, 1:5, 8, 13, 19, 23 и 31). Дело в том, что каждое из семи качеств времени берет начало в утробе тьмы, хаоса и борьбы, прежде чем явиться на свет дня.

Ночь, отбросившая тьму

Тем самым вечер и утро задают рамки «одного дня» — цельной и обособленной единицы времени.

Очевидно, что дневные часы какого‑то определенного дня внешне имеют гораздо больше общего со светлым временем любого другого дня, чем с предшествовавшей им ночью. Взгляда из окна достаточно, чтобы определить, день ли сейчас или ночь, но вы не определите, воскресенье это или понедельник. По сути же, ночь и день, принадлежащие одним суткам, обладают некоторыми особыми качествами, выделяющими их на фоне других шести дней творения.

Так, в «Грядущем мире» — будущем мире, который есть высшее состояние творения, — «ночь будет светла, как день» (Теилим, 139:12). Но и тогда семь дней недели пребудут особыми компонентами Б‑жьего творения, каждое из которых открывает особый аспект Б‑жественной реальности.

Иными словами, различия между семью днями творения присущи им изначально — и вечны, тогда как различие между днем и ночью — внешнее и преходящее. Ибо ночь — всего лишь эмбрион дня, она — лишь средство, ведущее к цели, процесс, в результате которого является нечто иное. И покуда этот процесс не обрел завершения, ночь и день кажутся различными: ночь погружена во тьму, тогда как день полон света; ночь — непроглядна, а день — светозарен. Но когда процесс достигнет завершения, ночь отбросит тьму, став неотъемлемой частью дневной гармонии, озаренной светом.

Покуда процесс не закончен, ночь для нас связана с противостоянием тьме, с усилием, с прохождением через мрак и опасность. Но когда мы дойдем до цели нашего странствия, само это путешествие обретет иное значение: окажется, что то был путь к свету дня. Ночь же, со всеми ее ловушками и горестями, служит лишь тому, чтобы для нас ярче предстал следующий за ней день и чтобы мы глубже постигли то спокойствие и ясность, которые он несет нам.