Община

И сказал Б‑г, обращаясь к Моше и Аарону
в стране Египетской, так:

«…Скажите всему обществу Израиля так:
…в десятый день месяца пусть возьмет себе каждый по ягненку на отчий дом, по ягненку на дом…
да будет он храним вами до четырнадцатого дня этого месяца; и тогда пусть зарежет его все собрание общества Израиля во второй половине дня… и пусть едят мясо в ту же ночь, жаренное на огне, и опресноки с горькой зеленью пусть едят…»

Шмойс, 12:1‑8

Человек — создание, стоящее особняком и отмеченное печатью одиночества. Из всех обитателей Б‑жьего мира только человек наделен чувством индивидуальности, столь выраженной и столь несомненной. Индивидуальности, намеренно лелеемой: ни одна Б‑жья тварь, кроме человека, не противопоставляет себя ей подобным в той мере и с той настойчивостью, как это делает он. Но при этом — мы же и самые социальные из всех существ. Ибо в стремлении добиться взаимодействия с другими мы плетем чрезвычайно сложную сеть семейных и общинных связей. Мы не можем выстоять в одиночку, нам не хватает общества самих себя. И вот — мы формируем профессиональные, классовые и другие сообщества, помогающие обрести самоопределение на уровнях, выходящих за рамки отдельной личности. Мы осознаем противоречие между нашей личной и общественной идентификациями, но осознание этого отнюдь не уменьшает стремления обрести ту и другую. Отдавая себе отчет в том, что есть каждый из нас и чего можно достичь на пути саморазвития, мы знаем и то, что, предоставленный только самому себе, каждый из нас намного меньше того, что он есть, и того, чем он может быть. Об этом в трактате «Поучения отцов» (1:14) великий мудрец Гилел сказал: «Если не я за себя, то кто за меня? И если я только за себя, тогда что я такое?»

Приношения на Пейсах

С этим парадоксом Гилела — в самых разных его обличьях — мы постоянно сталкиваемся в повседневной жизни. Самому Гилелу эту дилемму пришлось решать, когда перед ним был поставлен вопрос: следует ли совершать пасхальные приношения, если 14 нисана выпадает на Шабос? Предложив свой ответ, Гилел сделал первый шаг к тому, чтобы стать духовным наставником еврейского народа.

Когда Храм в Иерусалиме еще не был разрушен, основное служение человека Создателю заключалось в животных и растительных приношениях, возлагаемых на алтарь. Приношения эти назывались корбонойс и подразделялись на два основных вида. «Индивидуальные приношения», совершаемые отдельным человеком, могли быть «приношениями щедрости». Их можно назвать пожертвованиями. Эти «благодарственные приношения» призваны выразить признательность за спасение от какой‑либо беды или угрозы, а «приношения греха» совершали во искупление какого‑либо проступка. «Общинные приношения» — ежедневные утренние или дневные приношения, совершаемые народом Израиля. На эти приношения каждый еврей вносил по полшекеля в год. Большинство приношений попадало либо в ту, либо в иную категорию, но приношения на Пейсах относились сразу к обеим. С одной стороны, можно расценить их как приношения «индивидуальные», так как совершали их на частные средства. А после обряда их вкушали те, кто принес эти дары. С другой стороны, наличествовал ряд признаков (например, то, что их совершало все собрание общества Израиля), которые позволяли считать такие приношения «общинными» (см. Шмойс, 12:6).

Итак, приношения на Пейсах расцениваются одновременно и как «индивидуальные», и как «общинные».

Когда же 14 нисана, в который совершают пасхальные приношения, выпадал на Шабос, то вопрос о характере приношений приобретал особую остроту и актуальность. Законы Торы запрещают совершение «индивидуальных» приношений в Шабос. Однако они допускают в Шабос — и даже рассматривают как обязательные — «общинные» приношения (см. Талмуд, Тмура, 14а).

И тут вставал вопрос: рассматривать ли приношения на Пейсах как «индивидуальные», которые нельзя совершать в Шабос, или же как «общинные», обязательность которых столь велика, что перевешивает запрет работать в этот день отдыха. Талмуд рассказывает, что в один из годов, когда 14 нисана выпало на Шабос, руководители Сангедрина (высшего суда Законов Торы) не смогли решить: совершать или нет пасхальные приношения в этот день. Гилел, который только‑только прибыл в Святую землю из Вавилона, показал, что общинный характер пасхальных приношений выражен в них намного ярче, чем индивидуальный. А следовательно, их положено совершать и тогда, когда соответствующий день выпадает на Шабос. В знак признания великой учености Гилела члены Сангедрина спустились к нему со своих мест и признали его своим главой (см. Иерусалимский Талмуд, Псохим, 6:1).

Гилел в приведенном высказывании косвенно апеллирует именно к этой практике. Полностью его утверждение, как оно приведено в «Поучениях отцов», звучит следующим образом: «Если не я за себя, то кто за меня? И если я только за себя, тогда что я такое? И если не теперь, то когда?» В этом высказывании отражены все аспекты алохической проблемы, разрешенной Гилелом в присутствии членов Сангедрина. Во‑первых, индивидуальный аспект приношений на Пейсах: «Если не я за себя, то кто за меня?» Во‑вторых, общинный элемент в обряде: «И если я только за себя, тогда что я такое?» Наконец, приношения совершают в особо установленное для них время: «И если не теперь, то когда?»

Ишаяу и Ирмияу

Пророк Иехезкел, вторя Моше, описывающему Исход как время, когда Б‑г «взял Себе народ из среды народов» (Дворим, 4:34), называет это событие «рождением» еврейского народа (гл. 16). До Исхода у евреев были общие предки, культура и наследие, но они не были нацией: единство, называемое «народ Израиля», возникло лишь в первый Пейсах.

Итак, Пейсах — момент, когда на основе многих индивидуальностей формируется община и множество разобщенных индивидуальностей жертвуют своей «самостью» во имя общей миссии и обретения новой идентичности. Потому Гилел и указывал, что в приношениях на Пейсах доминирует именно общинный элемент и именно он определяет алохический статус корбан.

Но почему же тогда приношения на Пейсах не следует считать только лишь «общинными», сходными с другими такими же? Почему приношение на Пейсах является соединением «индивидуального» и «общинного» приношений, сочетая элементы и того и другого, и имеет двойственный характер? Дело в том, что само слияние множества индивидуумов в единый народ предполагает не забвение каждым своей неповторимой сущности, но ее включение в общинное целое. Общинное бытие — это не только средство преодоления пределов, присущих индивидуальному бытию человека, не только средство достичь целей, недосягаемых для одиночки, ограниченного своим малым «эго». Нет, это — еще и своего рода рамка, внутри которой каждый может наилучшим образом добиться реализации своего «я». Характер нашей связи с Б‑гом подразумевает как «индивидуальное» приношение, когда все наши способности отданы Б‑гу, так и «общинное», когда наша индивидуальность отступает перед миссией, возложенной на общину. И приношение на Пейсах — в день, сыгравший решающую роль в формировании нас как народа, — должно соотноситься с обеими категориями приношений.

Можно внести одно уточнение: в первом приношении на Пейсах, совершенном евреями в то время, когда они еще пребывали в Египте, преобладали черты «индивидуального». Впоследствии в этом обряде доминировали «общинные черты». В Египте каждая семья совершала заклание жертвы и связанные с этим ритуалы у себя дома. Кровью жертвенного ягненка окропляли «оба косяка и притолоку в домах, в которых будут его есть» (Шмойс, 12:7). Начиная со следующего Пейсаха, годом позже, в Синайской пустыне, все евреи приносили пасхальные жертвы к Скинии — именно там забивали животных, а их кровью окропляли алтарь. Первое приношение на Пейсах совершили в середине недели (Шабос, 87б). Исход пришелся на четверг, поэтому пасхальные жертвы приносили накануне, в среду к вечеру, тогда как в следующем году Пейсах совпал с Шабосом. В тот год 1 нисана пришлось на воскресенье, а значит, 14 нисана было Шабосом (Талмуд, там же).

Заметим: даже в первом приношении на Пейсах присутствовали явственные черты «общинного» приношения. Так, Мидраш (Шмойс Раба, 19:5) говорит, что все евреи ели от приношения Моше. А в стихе, с которого мы начали нашу главу, сказано, что первое приношение в Египте совершено «всем собранием общества Израиля». Но даже когда по Исходе из Египта в совершении обряда стали доминировать черты «общинного» приношения, церемония сохранила много «индивидуальных» черт. В частности, когда приношение вкушает семья или группа семей в ходе празднования сейдера.

Приношение на Пейсах является метой рождения нас как народа Израиля и должно выражать «общинность» народа Б‑жьего. И действительно, эта тема доминирует в ритуале. Но приношение должно выражать и то, что когда мы оставляем в стороне все наши различия и целиком отдаемся общей цели, именно в нашей личной стойкости и личных качествах находит свое проявление все то, что создает индивидуальность и отличает одного от другого. То есть ритуал призван выразить следующую истину: при всей парадоксальности совмещения индивидуального и общинного именно это совмещение — в сердцевине нашего самоопределения. Оно в центре ответа на вопрос: кто мы и что мы? И напряжение, возникающее между этими двумя аспектами ситуации, — компонент, весьма желательный в наших отношениях с Б‑гом. Даже в конце времен, когда человеческая история найдет свое завершение в Б‑жественной и совершенной гармонии эры Мошиаха, эта двойственность сохранится, помогая нам самоопределиться в мире и почувствовать свою принадлежность к одному народу. И окончательное избавление будет избавлением общинным. Тогда исполнится пророчество Ирмияу: «великий сонм возвратится сюда» (31:7). Это будет также и реализацией видения Ишаяу — временем, о котором тот пророчествовал: «Вы, сыны Израиля, будете собраны один к другому» (27:12).