Как‑то летним вечером в 1858 году полиция пришла в дом в Болонье, где жила еврейская семья, и забрала шестилетнего ребенка. Власти установили, что ребенок, Эдгардо Мортара, еще в младенчестве был тайно крещен. Эдгардо тяжело болел, и няня‑католичка крестила его из страха, что он умрет евреем и не сможет попасть на небеса. Но Эдгардо выжил — и в глазах Церкви теперь он был католиком. Папский закон требовал, чтобы все дети‑католики получили католическое образование, поэтому его забрали из еврейской семьи, и папа Пий IX лично проследил за тем, чтобы ребенок получил религиозное образование.

«Дело Мортары» породило волну протестов, и активисты и интеллектуалы из Европы и США обращались к Пию IX с просьбами вернуть ребенка родителям. Папа отказал. В конце концов Эдгардо стал священником и в 1940 году умер в бельгийском монастыре. Ватикан так и не принес извинений за это конкретное похищение. Но в 2000 году папа Иоанн Павел II извинился за преследования евреев. В современной католической церкви преобладает сожаление по поводу «дела Мортары»: «Это не тот эпизод, которым Церковь особенно гордится», — сказал мне Массимо Фаджоли, историк церкви из Университета Вилланова.

Однако сегодня консервативные голоса оправдывают решение Пия IX похитить еврейского мальчика. В последнем номере правого католического журнала First Things доминиканский священник и богослов Романус Чессарио написал рецензию на недавно вышедшую в английском переводе книгу «Похищенный Ватиканом? Неопубликованные мемуары Эдгардо Мортары» («Kidnapped by Vatican? The Unpublished Memoirs of Edgardo Mortara»). Автор книги, итальянский историк церкви Витторио Мессори, изучил личный архив Мортары и считает, что произошло похищение. Кроме того, Чессарио называет закон, в соответствии с которым действовал Пий IX, «небезосновательным», и описывает увоз Эдгардо из семьи в позитивном свете: «Божественное Провидение благосклонно распорядилось, чтобы это создание стало жить нормальной христианской жизнью».

Очерк Чессарио спровоцировал бурную реакцию католического мира. Майкл Шон Винтерс, пишущий для журнала National Catholic Reporter, назвал его «отвратительным с моральной точки зрения» и «ничтожным с интеллектуальной». Семья Мортара с огорчением узнала, что и сегодня некоторым людям хватает наглости оправдывать похищение: «Нам стало очень больно, когда мы узнали, что некоторые до сих пор защищают Пия IX», — сказала мне Элена Мортара, правнучка старшей сестры Эдгардо. По ее словам, похищение Эдгардо всегда было для семьи незатянувшейся раной — «мы говорим об этом каждый Песах», пусть даже это событие стало поводом для мрачного юмора. «Мы шутим, что мы единственное еврейское семейство, у которого есть дядюшка‑священник».

Сравнительно недавно дело Мортары уже было источником напряженности в отношениях между католиками и евреями. Когда 18 лет назад начался процесс беатификации Пия IX, итальянская еврейская община выступила против. Потомки семьи Мортара обратились с открытым письмом к Иоанну Павлу II, призывая его не делать человека, похитившего их родственника, кандидатом в святые, которого будут публично прославлять. Пия все равно причислили к лику блаженных. Но сегодня Стивен Спилберг снимает фильм о «деле Мортары», и Элена Мортара утверждает, что оправдывать похищение «могут только маргиналы».

Так что же заставляет некоторых консервативных интеллектуалов, в том числе Чессарио и Мессори, выгораживать его? Антисемитизм вряд ли может быть мотивом. «Я высоко ценю еврейский народ и еврейскую веру, — сказал мне Мессори. — Это источник христианства».

Речь идет, скорее, не об отношении католичества к евреям, а о войне внутри католической церкви. Со времен 2‑го Ватиканского собора, ознаменовавшего обращение Церкви к современному миру, Церковь все сильнее меняет отношение к светской морали, и при папе Франциске этот процесс ускорился. Изменения привели к недовольству наиболее традиционалистских кругов в Церкви.

«Это ответная реакция. Она существует уже 30 лет, но сейчас, когда у нас папа‑прогрессист, она усиливается», — считает историк Фаджоли. Оправдание похищения Мортары является частью явления, которое он называет «полномасштабной культурной войной» внутри церкви: «Они говорят, что все, что делал Ватикан за последние 30 лет, неправильно, и мы должны вернуться ко временам Пия IX, когда значение имел только церковный закон». Защищать похищение Мортары сегодня, добавил он, — «это косвенный выпад против направления, принятого Церковью». Другие прогрессивные католики выразили в последние дни аналогичный взгляд.

Однако стоит отметить, что, когда некоторые традиционалисты оправдывают похищение Церковью еврейского мальчика, они не просто ностальгируют по старым добрым временам, когда всемогущий папа мог делать, что ему вздумается. Их богословская позиция шире — они говорят о том, что божественное учение выше человеческой морали, а религия главнее гражданских прав.

И Чессарио, и Мессори говорят об этом открыто. «Разве сомнительные гражданские свободы должны быть выше требований веры?» — пишет Чессарио. Это риторический вопрос. Мессори в своей книге занимает аналогичную позицию, призывая вернуться к Katholischeweltanschauung, католическому взгляду на мир, в котором спасение души существенно важнее всех прочих проблем.

По их мнению, именно к этому сводится «дело Мортары». Да, забирать маленького ребенка у родителей ужасно. Да, это противоречит всем нашим человеческим моральным ценностям. Но Пий IX отвечал перед более высоким моральным авторитетом, заключавшимся в католическом учении. А это учение обязывало его спасти душу Эдгардо. По словам Мессори, это было болезненное решение: «Пий знал о том, какую драму это вызовет, но выбора у него не было».

Не всякий традиционалист согласится с тем, что похищение крещеного еврейского мальчика достойно похвалы. У многих эта идея вызывает отвращение; например, католический ученый‑традиционалист Джозеф Шоу уверен, что похищение Мортары — «одно из самых непростительных действий, совершенных папами в Новое время». Традиционализм — это широкий спектр консервативных католиков, к числу которых принадлежат как те, кто готов пойти против Ватикана, так и те, кто просто хочет, чтобы Франциск вел себя осторожнее. Но «дело Мортары» касается верования, которое разделяют многие из них: учения, дарованного Откровением, нужно придерживаться, даже если оно противоречит тому, что кто‑нибудь назвал бы «универсальными гуманистическими ценностями».

Когда Франциск смягчает позицию Церкви по гомосексуализму, повторному браку после развода и другим вопросам, многих традиционалистов смущает подход, который они называют антропоцентризмом; в светских терминах — приоритет человеческих ценностей над трансцендентными. Они видят, что Церковь принципиально меняет позицию, перестает требовать от людей приспосабливаться к своему учению и, наоборот, сама приспосабливает ее к человеческим ценностям.

«Напряженность между католической и светской моралью существовала всегда», — считает Дэн Хитченс, заместитель главного редактора Catholic Herald. Многие католики, по его словам, «все более скептично относятся к идее нейтральной светской власти. Частично это объясняется недавними событиями». В качестве примера он указал на решение нового правительства Канады, где говорится, что «для получения определенных видов государственного финансирования церкви должны подписать обязательство уважать “права индивида”. В последние месяцы оказалось, что в число этих прав входит право на аборт».

Ощущение глубинной напряженности между религиозной и светской моралью когда‑то убедило некоторые народы Европы в том, что вывод организованной религии из публичного пространства — необходимое условие демократии. Это заметно не только во французской концепции laïcité, строгого секуляризма, но и в недавней истории Италии. При рождении современной итальянской государственности, всего через три года после «дела Мортары», итальянские националисты открыто выступали против Ватикана и сражались с папскими войсками. В ответ Пий IX запретил верующим католикам голосовать на выборах в стране. Правда, в 1919 году запрет на участие в голосовании был снят. Хотя некоторые считают, что церковная этика должна быть неизменной, на практике такого никогда не было. В ходе истории Церковь всегда старалась поддерживать баланс между своей моральной системой и доминирующей моральной системой конкретной эпохи.

Церковь и ее сторонники все еще ведут борьбу, как показывает последний конфликт вокруг «дела Мортары». Даже те, кто осуждает адвокатов похищения, признают, что в корне спора лежит нетривиальная богословская проблема. «Дело Мортары» «ставит важные вопросы, — сказал мне Хитченс, — но я не уверен, что она ставит их в оптимальном контексте». Консервативный христианский мыслитель Род Дреер, назвавший аргументы Чессарио «гротескными», тем не менее написал: «С теологической точки зрения “дело Мортары” представляет собой серьезный вопрос, потому что христиане действительно верят, что крещение необратимо. Мы действительно верим, что христианство — объективно верное учение. Плюс к тому, современным людям нужно проявлять большую осторожность, когда они судят о действиях людей, живших много лет назад, по сегодняшним стандартам».

Похоже, что в стремлении выступить против позиции Франциска традиционалисты взяли на вооружение старый нарратив, при всей спорности содержащий реальную богословскую проблему, которую интеллектуально честные католики просто не могут проигнорировать. Возможно, только обсуждая этот вопрос на теологическом уровне, они смогут наконец ослабить напряженность. 

Оригинальная публикация: Why Some Catholics Defend the Kidnapping of a Jewish Boy