Меня давно интригует одно из мест в главе этой недели. После длительного пребывания в Синайской пустыне народ собирается начать вторую часть путешествия. Теперь он странствует не для того, чтобы откуда‑то уйти, а для того, чтобы куда‑то прийти. Народ уже не бежит из Египта; теперь он держит путь к Земле обетованной.

Тора снабжает эту историю пространным предисловием: оно занимает первые десять глав в Бемидбар. Народ пересчитывают. Людей собирают, одно колено за другим, вокруг Шатра встречи, в том порядке, в котором они будут передвигаться на марше. Идет подготовка к очищению лагеря. Изготавливают серебряные трубы, чтобы созвать народ и дать сигнал к продолжению похода. А затем, наконец, путешествие начинается.

Последующие события — серьезный кризис. Вначале звучит ропот — по какому поводу, не уточняется (Бемидбар, 11:1–3). Ниже мы читаем: «У [иноплеменного] сброда, который был среди них, появились прихоти. И опять заплакали сыны Израиля, говоря: “Кто накормит нас мясом? Мы помним рыбу, которую мы ели в Египте даром, огурцы и дыни, зелень, лук и чеснок. А теперь наша душа иссохла. У нас перед глазами нет ничего, кроме мана!”» (Бемидбар, 11:4–6).

Люди как будто бы позабыли, что в Египте были рабами, находились под гнетом, позабыли, что их детей мужского пола предавали смерти, позабыли, что взывали, моля Б‑га об освобождении. Сохраненные еврейской традицией воспоминания о еде, которой они питались в Египте, — это воспоминания о хлебе бедности и вкусе горечи, а не о мясе и рыбе. Что же до их утверждения, что они ели даром, то в действительности они получали еду ценой своей свободы.

В этом поведении народа было нечто чудовищное, и оно довело Моше до того, что мы сегодня назвали бы нервным срывом:

«Зачем Ты сделал зло рабу Твоему? — спросил Моше у Г‑спода. — Чем я так неугоден Тебе, что Ты взвалил на меня бремя всего этого народа? Разве я зачал этот народ, разве я родил его?.. Я не могу один нести весь этот народ, для меня это слишком тяжелая [ноша]! Если так Ты поступаешь со мной, то — коль скоро я Тебе угоден! — лучше убей меня сразу, лишь бы мне не видеть моей беды» (Бемидбар, 11:11–15).

То был худший момент на жизненном пути Моше. Тора не сообщает нам прямо, что с ним творилось, но по ответу Б‑га мы можем догадаться. Б‑г велит ему назначить семьдесят старейшин, которые разделят с ним бремя руководства. Следовательно, мы должны заключить, что Моше страдал из‑за отсутствия сотоварищей. Он стал одиноким верующим человеком.

Моше не единственный из описанных в Танахе людей, которому было так одиноко, что он просил себе в молитвах смерти. Эти чувства испытывал и Элияу, когда после его конфликта с пророками Бааля Иезевель приказала арестовать его и предать смертной казни (Млахим I, 19:4). Их испытывал и Ирмеяу, когда народ вновь и вновь отказывался прислушаться к его предостережениям (Ирмеяу, 20:14–18). Их испытывал и Йона, когда Б‑г простил жителей Ниневии и тем самым, казалось бы, превратил в нелепость предостережение пророка о разрушении города через сорок дней (Йона, 4:1–3). Пророки чувствовали себя одинокими и неуслышанными. Они несли тяжелое бремя одиночества. Им казалось, что они не в силах жить дальше.

Мало в какой другой книге это состояние исследуется так глубоко, как в Теилим. Мы снова и снова слышим отчаяние в голосе царя Давида:

«Устал я в стенании моем,

омываю каждую ночь ложе мое,

истаивает от слез моих постель моя» (Теилим, 6:6).

«Доколе, Г‑споди? (Неужели) забудешь меня навек?

Доколе скрывать будешь лицо Свое от меня?» (Теилим, 13:1–2)

«Б‑г мой! Б‑г мой! Зачем Ты оставил меня,

далек Ты от спасения моего, (от) вопля моего» (Теилим, 22:2).

«Из глубин я воззвал к Тебе, Г‑споди…» (Теилим, 130:1).

В Теилим есть много других гимнов в том же духе.

Нечто похожее можно обнаружить и в современную эпоху. Рав Кук, приехав в Израиль, написал: «Нет никого, ни молодого, ни старика, с кем я могу поделиться своими мыслями, кто в состоянии понять мою точку зрения, и это меня крайне утомляет» Игрот а‑райя, 1, 128.
.

Покойный рабби Йосеф‑Дов Соловейчик высказывался еще откровеннее. В начале своего знаменитого эссе «Одинокий верующий человек» он пишет со всей прямотой: «Я одинок». И продолжает: «Я одинок, потому что порой чувствую себя отстраненным и покинутым даже самыми близкими друзьями, а слова псалмопевца: “Отец и мать покинули меня” кажутся мне жалобным воркованием горлицы» Paв Й.‑Д. Соловейчик. Одинокий верующий человек / Пер. Ф. Гурфинкель // Статьи из сборника «Катарсис». . Какие необычайные выражения.

В минуты одиночества я находил огромное утешение в этих отрывках. Они сообщали мне, что я не одинок в том, что чувствую себя одиноким. До меня в таком положении были и другие.

Моше, Элияу, Ирмеяу, Йона и царь Давид принадлежат к числу величайших духовных лидеров, когда‑либо живших на свете. Однако психологический реализм Танаха таков, что нам дозволяют увидеть, что творилось у них на душе. Это были выдающиеся личности, но все же люди, а не сверхчеловеки. Иудаизм неизменно избегал одного из сильнейших соблазнов религии — соблазна размыть границу между небесами и земным миром, превращая героев в богов или полубогов. Самые примечательные фигуры ранней истории иудаизма находили свои задачи весьма нелегкими. Они никогда не утрачивали веру, но иногда она подвергалась такому испытанию, что едва не угасала. Танах — столь сильная книга именно благодаря своей бескомпромиссной честности.

Психологические кризисы этих людей вполне можно понять. Они осуществляли почти непосильные задачи. Моше пытался превратить поколение, выкованное рабством, в свободный народ, отвечающий за свои поступки. Элияу был одним из первых пророков, которые критиковали царей. Ирмеяу пришлось говорить людям то, чего они не желали слышать. Йоне пришлось столкнуться с тем фактом, что Б‑жественное прощение распространяется даже на врагов Израиля и может отменять пророчества о роковой гибели. Давиду приходилось расхлебывать политические, военные и духовные проблемы, а также последствия своей бурной личной жизни.

Рассказывая нам об их духовных борениях, Танах доносит до нас кое‑что колоссально важное. Почувствовав себя изолированными, одинокими и глубоко отчаявшимися, эти деятели воззвали к Б‑гу, и Б‑г ответил им. Он не сделал их жизнь легче. Но Он помог им почувствовать, что они не одиноки.

Именно одиночество привело их к беспримерной близости к Б‑гу. В нашей паршат, в следующей главе, Г‑сподь самолично защитил честь Моше от неуважительного отношения Мирьям и Аарона. Элияу, после того как возжелал умереть, встретил Б‑га на горе Хорев в «звучании тонкой тишины» Млахим I, 19:13. — Примеч. перев.
. Ирмеяу нашел в себе силы, чтобы продолжить пророчествовать, а Йоне Б‑г самолично преподал урок сострадания. Разойдясь со своими современниками, они обрели единение с Б‑гом. Они открыли для себя глубокую одухотворенность одиночества.

Я пишу эти слова в то время, как в большинстве стран мира до сих пор действует почти тотальный карантин, объявленный из‑за пандемии коронавируса. Люди не могут собираться вместе. Дети не могут ходить в школу. Свадьбы, бар мицвы и бат мицвы, похороны — все это проводится так, чтобы избегать скопления людей, хотя в нормальных условиях на все эти церемонии стекались бы толпы. Синагоги закрыты. Скорбящие не могут читать кадиш. Наступили беспрецедентные времена.

Многие чувствуют одиночество, тревогу, дефицит общения. Чтобы помочь им, Натан Щаранский выложил в интернет видеоролик, где поведал, как годами выносил одиночество в советском ГУЛАГе, будучи узником КГБ. Одиночное заключение, судя по десяткам рассказов тех, кто находился на таком режиме, в том числе покойного Джона Маккейна, — самое страшное из всех наказаний. В Торе слово «нехорошо» впервые появляется во фразе «Нехорошо человеку быть одному» (Берешит, 2:18).

Но «сладостны последствия несчастья» Вильям Шекспир. Как вам это понравится / Перев. П. Вейнберга.
, а в одиночестве есть утешение. Когда мы чувствуем себя одинокими, мы не одиноки, потому что то же чувство порой посещало великих героев человеческого духа — Моше, Давида, Элияу и Йону. И современных наставников — таких, как рав Кук и рабби Соловейчик. Именно одиночество дало им возможность наладить более глубокие отношения с Б‑гом. Погрузившись в глубины, они воспарили ввысь. В безмолвии своей души они встретились с Б‑гом и почувствовали, что Он заключает их в объятия.

Я пишу это не для того, чтобы преуменьшить шоковый эффект от пандемии коронавируса и ее последствий. Но мы можем черпать мужество в примере многих людей, с библейских времен до самого недавнего прошлого, которые испытывали острое чувство изоляции, но потянулись к Б‑гу и обнаружили, что Б‑г протягивает им руку в ответ.

Я полагаю, что изоляция содержит возможности для духовного развития. Мы можем воспользоваться ею, чтобы развить в себе духовность. Мы можем читать книгу Теилим, заново вдумываясь в ряд величайших образцов религиозной поэзии, какие только знал мир. Мы можем молиться истовее, от всего сердца. Также мы можем находить утешение в историях Моше и других — тех, кто переживал минуты отчаяния, но выходил из этого состояния с верой, окрепшей благодаря интенсивному ощущению встречи с Б‑жественным. Именно тогда, когда мы острее всего чувствуем одиночество, мы обнаруживаем, что не одиноки, «ибо Ты со мной» Теилим, 23:4. — Примеч. перев. .

Вопросы (за шабатним столом)

1. Как вы думаете, почему люди так скоро возроптали, когда только что напрямую ощутили на своем опыте Б-жию любовь, защиту и чудеса?
2. Почему столь многие из наших лидеров, со времен Танаха по сей день, испытывали глубочайшее одиночество?
3. Какие благоприятные возможности для духовного и нравственного роста появились у вас на карантине?