Материал любезно предоставлен Tablet

Поэт и литературный критик Адам Кирш читает даф йоми — лист Талмуда в день — вместе с евреями по всему миру и делится размышлениями о прочитанном. На этот раз речь пойдет о том, как иудаизм трансформировался после разрушения Храма и стал религией законов.

Разрушение Иерусалимского храма в 70 году новой эры легко могло бы означать смерть иудаизма. Как мы раз за разом убеждаемся, читая Талмуд, Иерусалимский храм был центром еврейской веры и религиозной практики в такой степени, что мы сейчас и представить не можем. Он был единственным местом, где евреи приносили жертву Б‑гу, единственным местом, где дух Б‑жий обитал на Земле, а также символом еврейского суверенитета. Тот факт, что иудаизм сумел выжить после того, как Храм был сожжен дотла, — самый значительный среди целого ряда случаев возрождения и трансформации, сохранявших еврейскую жизнь на протяжении тысяч лет.

Предание о Йоханане бен Закае — яркая притча о том, как иудаизму удалось пережить эту травму. Согласно традиции Йоханан, ведущий мудрец своего поколения, оказался в Иерусалиме во время осады города римлянами. Историк Иосиф Флавий описывал этот период в самых черных красках — как время ужасных страданий, когда голос приводил к случаям инфантицида и каннибализма. Йоханан, видя, к чему все идет, решил, что его долг не погибнуть вместе с городом, а спастись из него. Однако из осажденного Иерусалима нельзя было просто так взять и выйти, причем по вине не римлян, а евреев‑зелотов, защищающих город: они убивали всякого, кто пытался перейти на сторону врага.

Однако мертвых разрешалось выносить из города для погребения. Тогда Йоханан бен Закай притворился умершим, и его вынесли из города в гробу. Добравшись до римлян, он предстал перед полководцем Веспасианом и предсказал ему, что тот в скором времени станет императором — и предсказание действительно сбылось. За это Веспасиан удовлетворил просьбу Йоханана и санкционировал открытие новой еврейской академии и суда за пределами Иерусалима — в городе Явне. Таким образом Йоханан, а вместе с ним и иудаизм преодолели смерть и перешли в фазу новой жизни. С этого времени иудаизм перестает быть храмоцентричной религией и становится религией законов. Место Иерусалимского храма в качестве стержня иудаизма займет сам Талмуд.

Отсутствие Храма, безусловно, угнетало мудрецов Талмуда. Особенно это ощущается в «Седер Моэд» — втором разделе Вавилонского Талмуда, который мы читаем последние два года. Трактаты раздела «Моэд» посвящены законам субботы и праздников, а ведь многие праздники раньше отмечались именно в Храме. Так, на Йом Кипур в Храме проходила продуманная до мельчайших подробностей церемония жертвоприношений, в ходе которой первосвященник искупал грехи всего народа. Празднику Рош а‑Шана соответствовали свои особые храмовые ритуалы. В трактате Рош а‑Шана, 29б мы читаем о том, что, когда праздник выпадал на субботу, запрещалось трубить в шофар — везде, но не в Иерусалимском храме: в Храме разрешалось.

Что же делать теперь, когда Храма нет? Можно ли евреям трубить в шофар в субботу или нельзя? Как мы узнаем из сегодняшнего даф йоми, этому вопросу посвящено одно из девяти постановлений Йоханана бен Закая, изданных после 70 года новой эры, то есть после разрушения Храма; этими постановлениями он начал создавать постхрамовый иудаизм. Согласно решению Йоханана, суд в Явне займет место Храма в отношении трубления в шофар — там это будет разрешено и в субботу. Другие мудрецы добавляют, что он санкционировал трубление в шофар в любом месте, где имеется еврейский суд. Это чрезвычайно важное нововведение: оно показывает, что суд занимает место Храма в качестве сакрального локуса и что мудрецы начинают играть руководящую роль, которую раньше выполняли храмовые священники.

Как Гемара рассказывает далее, Йоханан бен Закай столкнулся с некоторым сопротивлением этому новому правилу, но ему удалось хитроумно обезоружить несогласных. Наступил год, когда Рош а‑Шана выпал на субботу, и Йоханан провозгласил, что можно трубить в шофар. Но «сыны Бетеры» — члены древнего рода мудрецов — воспротивились этому, потребовав обсуждения того, «дозволено это или нет». Йоханан в ответ предложил сначала протрубить в шофар, пока еще не поздно, а легитимность этого действия обсудить позднее. Но когда шофар прозвучал, Йоханан поставил своих оппонентов перед свершившимся фактом: «Он сказал им: рог уже слышали в Явне и не отменяют правила после того, как действие уже было совершено». Эта нечестная игра служит хорошим примером извечной проблемы в политической философии — попрания законов законодателем. Если политик хочет ввести новые законы — как хотел Йоханан, он неизбежно нарушает уже существующие. Действие незаконное в момент своего совершения уже затем становится прецедентом, имеющим обязательную силу. Йоханан явно не побоялся взять на себя эту ответственность.

Далее в той же главе Талмуд продолжает обсуждать прочие новые правила, введенные Йохананом после разрушения Храма. По прежней традиции в Суккот лулав трясли все семь праздничных дней только в Храме, в других местах — лишь в первый день праздника. Йоханан постановил, что впредь все евреи должны трясти лулав все семь дней праздника — «в память о Храме». «А откуда мы знаем, — спрашивает Гемара, — что нужно совершать действия в память о Храме?» Ответом служит стих из книги пророка Иеремии:

«Я верну тебе здравие и исцелю тебя от ран твоих, говорит Г‑сподь. Тебя называли отверженным, говоря: “Вот Сион, о котором никто не спрашивает”» (Иер., 30:17). Поскольку «никто не спрашивает» о разрушенном Иерусалимском храме, миссия евреев — показать, что они помнят о нем, и проявить эту память в своих действиях.

Среди других нововведений Йоханана бен Закая было изменение правил о том, когда можно есть новогодний урожай, и о том, как Сангедрин, Верховный еврейский суд, должен принимать свидетельские показания о появлении молодой луны, а также запрет коэнам быть в сандалиях, находясь на биме (вероятно, потому, что это принижало их достоинство). Очевидно, что все эти нововведения касались не первостепенных обрядов. Йоханан не сделал ничего радикального — он не учредил нового места для жертвоприношений и не построил новой святая святых. Он признавал то, что огромная и важнейшая часть обрядовой практики иудаизма была упразднена, или, как он бы сказал, на время приостановлена. Ведь, как мы уже не раз видели и как Талмуд вновь утверждает в ходе обсуждения отсчета омера, мудрецы верили, что в один прекрасный день Иерусалимский храм будет чудесным образом восстановлен и все его законы опять вступят в силу. И это одна из причин необходимости Талмуда — он должен напоминать евреям о храмовых законах и церемониях, уходящих все дальше в прошлое.

В ходе обсуждения нововведений Йоханана бен Закая Гемара приводит пронзительную легенду об изгнании Шхины, Б‑жественного присутствия, предшествовавшем изгнанию самих евреев. Пока Храм стоял, он был домом для Шхины, местом присутствия Б‑га на земле. Но по мере того как еврейский народ грешил все больше и больше, Шхина «совершила десять странствий», то есть ушла из Храма в десять этапов: перешла «от ковчега к херувиму, от одного херувима к другому херувиму, от второго херувима к порогу святилища, от порога святилища во двор, из двора к жертвеннику, от жертвенника на крышу, с крыши на стену, со стены в город, из города на гору, с горы в пустыню, а из пустыни она поднялась и осталась на своем месте в небесах». Чувствуется, что Шхина не хотела покидать свой дом и свой народ. На каждом этапе она могла бы развернуться и вернуться домой в Храм, если бы евреи перестали грешить и исправились. Когда же Шхина покинула Иерусалим, разрушение ее дома было предрешено и оставалось лишь вопросом времени.

Оригинальная публикация: When the Talmud Replaced the Temple as the Structure at the Heart of Jewish Life