Сало Уиттмайер Барон (1895–1989) — крупнейший еврейский историк ХХ века. Его главный труд — монументальная «Социальная и религиозная история евреев». В рамках спецпроекта «Лехаима», посвященного хазарам, предлагаем вниманию читателей фрагменты из 3‑го тома сочинения Барона, в котором речь идет об истории еврейства в раннем Средневековье (500–1200 гг.).
По сравнению с еврейскими общинами мусульманского мира, многочисленными, богатыми и прославившимися своими духовными достижениями, общины западнохристианского мира, Хазарии, Индии и Китая к концу XII века занимали периферийное положение. Численность, экономическое и культурное значение этих общин были невелики, однако их ждало большое будущее. Конечно, к XII веку мировой центр уже начал перемещаться в Западную Европу. Проницательные мыслители, например Маймонид (в послании мудрецам Люнеля ), уже могли предвидеть, что вскоре еврейство западного мира завоюет первенство в изучении Торы. Однако пессимистический взгляд философа на состояние еврейской учености в странах Востока современникам Маймонида мог показаться преувеличенным; он с трудом соотносится и с фактами, известными нам сегодня. Кроме того, в самом христианском мире численно преобладало византийское еврейство, да и в социально‑экономическом отношении оно заслоняло нарождавшиеся общины Западной Европы, вклад которых в культуру стал более или менее явно проявляться лишь с Х века.
Помимо того что европейские евреи, как и весь западный мир, отставали в культурном отношении, они еще и страдали от неопределенности правового статуса, который сильно различался в разных местах и в разные периоды. Евреи ислама, за исключением эксцессов периода Аль‑Хакима и Альмохадов, в целом могли смотреть вперед, не беспокоясь о правовом и политическом положении. Смена власти была для них чревата опасностями, требования и капризы правителей и чиновников — непредсказуемы, но, по крайней мере, существовала более или менее единая правовая доктрина, служившая основой их статуса в мусульманских странах. На первый взгляд в западном мире благодаря систематизации учения католической церкви и законодательства христианской Римской империи тоже был выработан некий постоянный modus vivendi для еврейского меньшинства. На самом деле именно наследие Древнего Рима, в сочетании с персидским, помогло выработать и те правовые представления, которые определяли судьбу зимми в исламе. Но из‑за динамичности общества Западной Европы, из‑за непрерывных метаморфоз в разделении власти между различными государствами, а также между государством и церковью, это единое в своей основе наследие претерпевало разного рода изменения. По отношению к евреям европейское законодательство колебалось от полного запрета иудаизма в той или иной стране (или в одной и той же стране в разные эпохи) до высокой степени толерантности и даже почти равноправия с другими большими категориями населения. Подобная нестабильность усугублялась частыми выступлениями толпы, перераставшими порой в широкомасштабные погромы, а также капризами отдельных монархов. Перепады в законодательстве и общественном мнении, которые мы имели возможность наблюдать в последнее столетие, предшествовавшее возникновению ислама, еще сильнее проявлялись в последующие века.
В этих условиях европейское еврейство выказало невероятную способность к адаптации и внутреннюю устойчивость: еврейских общин стало больше, и их численный состав в 1200 году увеличился по сравнению с 630 годом и даже с 500 годом. За эти семьсот лет подспудно были заложены основы ашкеназского, то есть франко‑германского, а впоследствии восточноевропейского сегмента еврейского народа, который благодаря своему численному и культурному росту в конце концов затмил все остальные его ветви.
Обращение хазар
Византийский гнет в значительной степени объяснял миграцию евреев в отдаленные земли, расположенные к северу от Черного и Каспийского морей. Неудивительно, что именно к этому периоду относится крупнейшее и последнее массовое обращение в иудаизм, в ходе которого правящая династия и определенные слои населения Хазарии приняли еврейскую веру. Обращение хазар, проходившее, по‑видимому, в несколько этапов на протяжении VIII века, равно как и последующее исчезновение этих значительных еврейских поселений в Северном Причерноморье (жители которых были смешанного хазарско‑еврейского происхождения), до сих пор не получило должного освещения.
Да, в нашем распоряжении имеется внушительное число источников, в том числе фрагменты, впервые опубликованные в 1912 и 1923 годах. Большинство из них, однако, — внешние, опирающиеся часто лишь на слухи. Немногочисленность еврейско‑хазарских источников (и сомнения в достоверности некоторых из них, в частности важнейшего письма царя Иосифа, дошедшего до нас в краткой и пространной версиях) не должна вызывать особого удивления. Евреи того периода, жившие за пределами важнейших духовных центров, вообще оставили после себя мало текстов. Что бы мы узнали, например, о евреях Испании из их собственных сочинений в период между 300 годом н. э., когда собор в Эльвире предостерегал христиан от излишне тесного общения с ними, и 900 годом н. э., когда начался золотой век испанского еврейства? Хазарским евреям повезло еще меньше, поскольку среди них жило мало образованных христиан или мусульман, так что многочисленные нееврейские источники тоже не отличаются ни ясностью, ни достоверностью. Большинство сведений, которые мы черпаем из сочинений мусульманских географов и историков, взяты авторами из вторых или третьих рук (за счастливым исключением в лице Ибн‑Фадлана, который, по крайней мере, бывал у соседних волжских булгар). Сообщения (особенно это касается раннего периода) основываются на слухах вроде тех, что дошли до св. Иеронима через кого‑то из его еврейских современников: «Евреи толкуют, что плененный народ иудейский ассириянами и халдеями был переселен не только в земли мидян и персов, но и на Боспор и в северные страны» . Утверждения такого рода укрепляли у евреев этих земель ощущение, будто они живут там с незапамятных времен. В то же время, обращаясь к эпиграфическим свидетельствам, часть из которых действительно восходят к греко‑римскому Боспорскому царству, мы сталкиваемся со значительными трудностями. Они связаны с несомненными подделками, изготовленными Авраамом Фирковичем , а также с полемикой между караимами и раббанитами, которая сопровождала дискуссию об опубликованных им надписях. Археологические исследования обширной территории, находившейся под хазарским контролем, которые могли бы дополнить наши знания новыми и решающими находками, тоже пребывают на начальной стадии .
Тем не менее можно предположить, что к еврейским общинам, существовавшим в Северном Причерноморье со времен античности, присоединились два потока мигрантов с юга и востока. Постоянные вспышки нетерпимости в Византийской и Сасанидской империях, а также разрушительные последствия войн (в том числе гражданских), опустошавших Малую Азию, Армению и Иран, заставили многочисленных еврейских беженцев искать убежище в горах Кавказа и за ними. В соответствии с недавно выдвинутой правдоподобной теорией, из района Хивы, сильно иудаизированного до мусульманского завоевания, в страны, расположенные к западу от Каспийского моря, в это время бежало большое число мигрантов, в том числе регулярных вооруженных формирований. Около 929 года Саадья Гаон без тени удивления упоминает о еврее, который «отправился в Хазарию». Как и повсюду, евреи здесь участвовали во всевозможных новых начинаниях. Они обучали своих достаточно примитивных соседей, принадлежавших к различным этническим и языковым группам, более прогрессивным методам обработки земли и способам товарообмена внутри страны и за ее пределами. Возможно, они также научили их новым методам ирригации засушливой почвы и выращиванию риса. Так или иначе, в Поволжье в эпоху расцвета Хазарии производилось много риса, а после ее упадка эта культура практически исчезла. Мукаддаси вовсе не шутил, когда, описывая Хазарию как обширную, но засушливую страну, заявлял, что «овцы, мед и евреи наличествуют в этой стране во множестве». По‑видимому, евреи здесь также научили своих соседей письму, и другой арабский автор Х века (Ибн‑ан‑Надим) кратко заметил, что «хазары пользуются еврейским письмом» .
Религиозные последствия не заставили себя долго ждать. В особенности после возникновения ислама сектантские раздоры, бурлившие по всему средиземноморскому миру, начали оказывать влияние и на Хазарию. Религиозные диспуты между представителями различных конфессий стали обычным явлением; один из диспутов между евреем и христианином в Хазарии был записан с некоторой степенью достоверности. Другой религиозный диспут, возможно, нашел отражение в сочинении «Тана де‑бе‑Элияу», если соответствующий фрагмент относится к IХ веку. Поэтому история о хазарском царе (кагане) Булане (около 740 года), который, услышав рассказы о различных религиозных учениях, решил принять иудаизм, вполне может иметь под собой реальную историческую подоплеку .
В то же время в ходе постоянных дипломатических переговоров с хазарами, которые проявили себя верными союзниками уже во время персидской кампании Ираклия , византийские посланцы, по всей видимости, время от времени позволяли себе обращать кого‑нибудь в христианство. Во время ссылки в Херсонесе (695–698) Юстиниан II женился на хазарской царевне, которая приняла христианство и взяла имя Феодора — в честь жены Юстиниана I. До знаменитого апостола славян Константина (Кирилла) Фессалоникийского, чья деятельность пришлась на период после нападения русов на Константинополь в 860 году, не известно ни о каких миссионерах, которых бы специально направляли в Хазарию. Однако христианская миссия на протяжении долгого времени была одним из действенных инструментов византийской политики в этом регионе. Политические соображения также повлияли на выбор хазарских каганов, которые, подобно Зу Нувасу, могли сохранить полную независимость, только приняв иудаизм. Оставаясь язычниками, они становились объектом активной религиозной пропаганды как со стороны Византии, так и со стороны халифата, и оба противника старались втянуть их в свою политическую орбиту. Обращение в иудаизм было эквивалентно декларации о нейтралитете по отношению к обоим могущественным соперникам. Поэтому вполне понятно, что византийская власть не желала упрощать прямые контакты между хазарами и евреями Кордовы, хотя омейядские халифы, будучи извечными врагами Аббасидов, могли считаться друзьями Византии. Постоянными проволочками власти Константинополя помешали первому посланцу Хасдая — Ицхаку бен Натану — добраться до Хазарии.
Потрясшие весь мир события первой половины VIII века способствовали урегулированию этого вопроса. Византийская угроза, пик которой пришелся на вторжение в Крым в 710 году армии численностью в 100 тыс. человек, осталась в прошлом, когда халифат напал на Византию и осадил Константинополь в 717 году. По‑видимому, именно в связи с этим крупным военным конфликтом хазары в том же году впервые вторглись на территорию Азербайджана. Впоследствии, в 730 году, они разгромили мусульманский экспедиционный корпус. За победой последовала серия поражений, начавшаяся с 732 года и завершившаяся капитуляцией кагана и предположительным переходом его на какое‑то время в ислам в 737 году. Однако хазары быстро оправились и остановили продвижение ислама в Восточной Европе, тогда как победа Карла Мартелла в 732 году одновременно положила конец его распространению на западе. «Если бы не присутствие хазар на Северном Кавказе, — справедливо замечает Д. М. Данлоп, — Византия — оплот европейской цивилизации на Востоке — была бы окружена арабами, и история христианства и ислама могла бы пойти совсем иначе».
Гонения на евреев в Византии создали серьезные препятствия для политики империи в этой стратегически важной области. До того момента хазары поддерживали значительно более тесные контакты с Византией, чем с халифатом, основные центры которого были отделены от территории, занятой хазарами, высокими хребтами Кавказа и необитаемыми областями Прикаспийского региона. Вероятно, в Хазарском каганате проживало примерно столько же христиан, сколько и мусульман. Описание Ибн‑Фадлана подтверждает впечатление, что обе группы были примерно равны по численности. Еще в его эпоху хорошо осведомленный арабский путешественник заметил, что последователей еврейской веры меньше всего, хотя царь исповедует иудаизм . Логично предположить, что до обращения правящих классов еврейское население было еще малочисленнее. Без подкрепления, которое регулярно поступало из Византии в результате гонений, они, без сомнения, остались бы крошечным меньшинством, практически не оказывавшим влияния на положение дел в Хазарии. Как подчеркнул анонимный автор Кембриджского фрагмента , только прибытие евреев из других стран сделало возможным обрезание хазарского царя еще до того, как он переменил веру. Его жена Серах, ее отец и некий отважный еврейский военачальник — все, кто так или иначе повлиял на его обращение, — очевидно, либо сами были эмигрантами, либо находились под воздействием новоприбывших .
Подобными политическими соображеними можно объяснить отсутствие миссионерского рвения у хазарских правителей, равно как и предпочтение, по‑видимому, оказанное ими «разбавленной» версии иудаизма. В отличие от мусульманских или византийских соседей, они не видели в своей вере инструмент имперской экспансии и поэтому, очевидно, рассматривали иудаизм скорее как оборонительное, чем как наступательное оружие. Еврейское влияние чувствовалось среди соседних племен, например аланов, о которых в Кембриджском фрагменте говорится: «[они]… сильнее и крепче всех народов, которые жили вокруг нас», однако нет свидетельств того, что за этим стоит какое‑то давление со стороны властей. Во всем Хазарском каганате царила полная свобода совести. Путешественники из халифата и Византии с удивлением сообщают, что высший суд Хазарии состоит из семи судей, среди которых два еврея, два христианина, два мусульманина и один язычник — последний, по данным Масуди, отвечал за судебные тяжбы славян, русов и других язычников. Неудивительно, что один из мелких кавказских царьков, дабы угодить всем могущественным соседям, отмечал пятницу с мусульманами, субботу с евреями и воскресенье с христианами .
Хазарский синкретизм
Хазарская религия, особенно на ранней стадии, отличалась от ортодоксального иудаизма — и во многих аспектах отличалась очень сильно. Отделенные от центров еврейской учености огромными расстояниями, евреи Боспора и Кавказа уже в древности были склонны к синкретизму. Можно упомянуть здесь, например, что они усвоили языческую эллинистическую традицию освобождения рабов в святилищах. Несомненно, еврей Потос, сын Стратона из Горгиппии (современная Анапа на Кубани), который в 41 году н. э. засвидетельствовал освобождение раба в синагоге (просеухе) в надписи, начинающейся призывом к высочайшему и всемогущему Б‑гу (Гипсистос пантократор) и заканчивающейся призывом к Б‑гу, земле и солнцу (Frey J. B. Corpus inscriptionum judaicarum, I, № 690; ср. № 682ff.), передал своим потомкам синкретическую веру, которая представляла еще большую опасность для ортодоксии, поскольку не осознавала своей особости. Последующие волны евреев, переселявшихся в эти земли, вероятно, приносили с собой различные местные обычаи и традиции, которые в новом и незнакомом окружении сводились к наименьшему общему знаменателю. Кипевшая по всему еврейскому миру в VII–X веках сектантская борьба также неизбежно доходила до этих отдаленных территорий через новых поселенцев и путешественников.
Когда Булан, возможно первый хазарский царь, получивший власть по наследству, принял монотеистическую религию, очевидно, он усвоил ее в виде минимальной «веры Авраама», о которой слышал от проповедников как христианства и ислама, так и иудаизма. Быть может, его привлекла легенда, ходившая в арабских и еврейских кругах, что тюрки и монголы были потомками сыновей Авраама от Кетуры. По версии Ибн‑Фадлана, хазарские цари обычно имели по двадцать пять жен. «Каждая жена из их числа — это дочь кого‑либо из царей, соперничающих с ним, которую он берет себе волей или неволей. И у него девушек, наложниц для его постели, шестьдесят, и только такие, которые отличаются красотой. И каждая из свободных жен и наложниц находится в отдельном дворце» . Возможно, каган действительно полагал, что такой гарем был законным подражанием полигамным установлениям царя Соломона и его гарему, который мудрый царь использовал как инструмент государственной политики. Книги на иврите, должно быть, были чрезвычайно редки. Трактаты Талмуда тогда только начали получать распространение в наиболее цивилизованных странах. Даже свитки Писания, согласно Кембриджскому фрагменту, им приходилось извлекать из пещеры. И в более поздние времена дарение свитка Торы или кодекса Писания в синагогу, а также продажа таких ценных объектов частными лицами считались событиями, достойными фиксации в надписи .
Лишь в конце этого столетия царь Овадья более или менее вписался в принятые рамки обычаев нормативного иудаизма. Впоследствии царь Иосиф в своем письме Хасдаю Ибн‑Шапруту, из которого мы и черпаем эту информацию, признавал сбои в хазарском календаре. Когда в эту местность прибыл Петахья, он с удивлением узнал, что настоящих евреев нет в земле кедаров , а живут там только миним . Когда р. Петахья спросил их, почему они не веруют словам и преданиям мудрецов, они отвечали: «Потому что этому предки нас не учили». Накануне субботы они нарезают весь хлеб, который едят в субботу, едят его впотьмах и сидят весь день на одном месте. Молитва их в этот день состоит только из чтения псалмов, и когда рабби Петахья прочел им наши молитвы и молитву после еды, установленные Талмудом, то это им очень понравилось; причем они сказали, что от роду не слыхали и не знают, что такое Талмуд .
Незнание законов Талмуда, а не прямое влияние караимов, как ошибочно предположил Петахья, способствовало их возвращению к библейскому праву. Возможно, именно этим можно истолковать непонятное замечание в Кембриджском фрагменте о том, что «истолковали их [книги Торы] мудрецы израильские согласно первым речам» , положив тем самым конец внутренней религиозной полемике. Только так мы можем объяснить обращение хазар к жертвоприношениям животных в местных святилищах, которые так удивляли испанского правоведа XI века Йеуду бар Барзилая из Барселоны. Священников, служивших в таких храмах, по‑видимому, хоронили в полном уборе, если мы можем таким образом истолковывать примечательную находку в пещере неподалеку от Фанагории (станица Сенная; тело было облачено в кожаную одежду, сшитую в строгом соответствии с библейскими предписаниями). В то же время хазары не упорствовали в своих еретических взглядах. Усвоив великое множество ивритских имен, хотя и сохранив частично собственные хазарские, они включили в их число также производные от библейских и постбиблейских праздников, например имена Песах и Ханука. Первое из этих имен впоследствии стало довольно распространенным среди восточноевропейских евреев. Несколько лет спустя Петахья сам был свидетелем прибытия в Багдад делегатов от Мешеха (из Хазарии), которые пригласили некоторых учеников мудрецов поехать с ними в Хазарию. Конечно, порой такие учителя, приезжавшие из Вавилонии или Египта, не могли удержать разбросанные по большой территории хазарские общины в строгих и узких рамках ортодоксии .
Сходство между некоторыми хазарскими обычаями (например, сидеть в темноте в субботу) и караимскими традициями, а также тот факт, что караим Фиркович пытался привлечь всевозможные свидетельства, истинные и поддельные, чтобы убедить российские власти в древности возникновения караимских поселений на юге России, заставили современных исследователей искать караимские корни хазарской ветви иудаизма. Однако нельзя забывать, что обращение Булана произошло до формирования секты Анана на родине последнего. Кроме того, многие неортодоксальные черты хазарской религии можно легко объяснить комбинацией древних синкретических верований, притоком евреев из разных стран и элементарным незнакомством с постбиблейскими источниками, тогда как Пятикнижие достать было легче. Существовали различные сектантские движения, не только связанные с караимским, но и происходящие от более радикальных восточных учений. Временами сектанты подвергались жестокому преследованию властей и бежали в Хазарию из халифата. Утверждение царя Иосифа, что Овадья привез еврейских ученых, которые истолковали для него «двадцать четыре книги Священного Писания, Мишну, Талмуд и весь порядок молитв» , даже если оно подлинно (утверждение о каком‑то принятом «порядке молитв» до 800 года особенно подозрительно), следует рассматривать как однократный просветительский порыв царя‑реформатора, ограниченный узкими кругами придворных. Царившая среди хазар неграмотность мало способствовала распространению учения. Тем не менее мы вполне можем положиться на утверждения некоторых еврейских ученых хазарского происхождения, которых Авраам Ибн‑Дауд встречал в Толедо (несомненно, свои познания они приобрели в Испании), о том, что их предки («остаток их») были раббанитами .
Ориентация хазарских каганов в первую очередь на политические обстоятельства также обусловила ряд особенностей в религии их народа. Несмотря на терпимость, они были готовы ответить жесткими репрессиями на антииудейские меры в соседних странах. Мы знаем, что однажды, когда мусульманское население разрушило синагогу в нигде более не упоминаемом городе, названном в источнике Дар‑аль‑Бабунадж, хазарские власти в ответ разрушили минарет мусульманской мечети и казнили муэдзинов в Хазаране (923–924). Подобным образом на насильственное крещение византийских евреев, предпринятое Романом I, царь Иосиф ответил преследованием христиан в своем государстве. По всей видимости, он также побуждал своих союзников аланов изгнать всех христианских священников (после 932 года). Поскольку византийцы подстрекали Русь напасть на хазар, которым та платила дань, хазарский военачальник Песах разрушил три византийских города в Крыму. Согласно Кембриджскому документу, он также заставил русского князя (которого автор называет Х‑л‑гу — Олег, а не Игорь) напасть на Константинополь .
Помимо отказа от выборности кагана, которой хазары придерживались изначально, и установления наследственной династии, возможно в подражание библейским образцам, они разделяли с другими евреями веру в то, что в конце концов народ соберется вместе в Сионе. Однако эта идея для них ассоциировалась главным образом с успешной военной кампанией. Именно в Хазарии, видимо, началось великое мессианское движение XII века под руководством Давида Альрои (или Менахема бен Шломо аль‑Рохи; либо Давид, либо, скорее, Менахем было принятым им мессианским именем), которое быстро распространилось по территории Курдистана, Азербайджана и других частей Персии. Оно имело своей целью с оружием в руках покорить Святую землю — не вполне безнадежное начинание, учитывая анархию, царившую в соседних мусульманских странах. Это был северный аналог христианских Крестовых походов того же времени. Еврейские массы на Ближнем Востоке не поддержали движение, а «официальные» лидеры в Багдаде публично его осудили, тем не менее от него, по‑видимому, остались не только романтические воспоминания, привлекавшие писателей Нового времени, например Бенджамина Дизраэли. Именно с тех пор, как предполагается, шестиконечный «щит Давида», который раньше был лишь декоративным мотивом или магической эмблемой, начал превращаться в основной национально‑религиозный символ иудаизма. Долгое время его использовали попеременно с пентаграммой или «Соломоновой печатью», с XIII века немецкие мистические и этические сочинения стали связывать его с Давидом, и в 1527 году он появился на флаге еврейской общины Праги. Так были заложены основы для окончательного его закрепления в этом качестве в XIX веке .
Евреи других стран выражали некоторое недовольство неортодоксальностью хазар и недостатком культуры, однако им льстило существование независимого еврейского государства. Народное воображение нашло здесь особенно плодородную почву. Подобно тому как библейски ориентированные памятники славянского эпоса называют хазар «евреями», западные евреи еще много лет спустя рассказывали романтические истории о «красных евреях». Такое определение, вероятно, связано с легкой монгольской пигментацией, наличествовавшей у многих хазар, большинство из которых было, однако, финно‑угорского происхождения. В то же время их непосредственные соседи, жившие на Руси, называли их «белыми уграми» в противоположность мадьярам, или «черным уграм». Хасдай был не одинок в своем восторге от известия, что «существует место, где имеется светоч и царство у израильской диаспоры и где не господствуют над ними и не управляют ими». Этот испано‑еврейский ученый и государственный деятель настолько впечатлился, что выражал готовность в случае, если эти сведения подтвердятся, оставить семью и высокий пост в Кордове и отправиться через моря и земли в еврейское царство. Возможно, еще большее значение этот факт имел для евреев христианских стран из‑за их вековой полемики с церковью о взаимосвязи между распятием и падением Иерусалима. Теперь никто не мог больше обвинять их, подобно Исидору Севильскому, «во лжи о неизвестно каком царе из колена Иуды, который правит страной далеко на Востоке». В эпоху Исидора царство Зу Нуваса уже осталось в прошлом, но теперь возникла более долговечная еврейская монархия на собственно европейской территории. Еще до 864 года вестфальский монах Христиан Друтмар из Аквитании заметил, что среди племен Гога и Магога, то есть среди гуннов, живут люди, именуемые «газары», которые «обрезаны и исповедуют во всей полноте иудаизм». Еврейские торговцы, путешествовавшие по Восточной Европе, могли не только потешить этим свое самолюбие, но и получить более ощутимые блага.
Сказания, возникшие вокруг солидного ядра реальных исторических сведений, питали воображение еврейских масс в арабских странах, давно приученных к самым удивительным и волшебным сказкам. Для европейских евреев это были желанные новости из большого мира, так сильно отличавшиеся от их печального повседневного опыта, маяки надежды в годы отчаяния. Предвосхищая христианские истории о пресвитере Иоанне, на формирование которых они повлияли, евреи постоянно возвращались к древним легендам о десяти потерянных коленах, сохранившихся в дальних странах. Они верили, что даже в их время сыновья Моисея продолжают жить за мифической рекой Самбатион, названной так, потому что поток текущих в ней камней (а не воды) всякий раз останавливался на время субботы — еженедельного дня отдыха .
Более реалистичные известия о Хазарском царстве даже после постепенного распада этого государства под набегами викингов и Руси в конце Х века доходили до евреев западного мира через путешественников, подобных Петахье. Древний город Пантикапей, продолжавший существовать под хазарским названием Самкарш, пережил взятие его Святославом в 965 году и последующие события, которые привели в 1016 году к образованию Тмутараканского княжества. Самкарш аль‑Ягуд, как называл его Ибн‑аль‑Факих, продолжал играть важную роль в еврейской истории еще долго после того, как название города сократилось и превратилось в «Керчь» . В целом уменьшившееся в размерах Хазарское царство сохранилось. Оно более или менее успешно противостояло всем противникам вплоть до середины XIII века, когда пало жертвой великого монгольского завоевания, начатого Чингисханом. Но и тогда каганат оказывал упорное сопротивление даже после падения всех соседних государств. Население каганата по большей части растворилось в населении Золотой Орды, центр которой расположился на хазарской территории. Но и до возвышения монголов, и после него хазары успели пустить множество корней в попавших под их влияние славянских землях, что в конечном счете способствовало формированию крупных еврейских центров в Восточной Европе. Как и во многих других странах, уничтожение или отъезд трудолюбивых еврейских крестьян, ремесленников и торговцев привели к образованию некоего вакуума, который лишь недавно начал заполняться. Однако за полтысячелетия (740–1250 годы) своего существования, а также с учетом его последствий для дальнейшей истории восточноевропейских общин этот интереснейший эксперимент в области еврейского государственного строительства оказал даже большее влияние на еврейскую историю, чем мы сейчас можем вообразить .
Среди южных славян и венгров
Из Хазарии евреи начали расселяться по обширным степям Восточной Европы, причем эта миграция происходила и в период расцвета каганата, и во время его упадка. В эру владычества хазар над огромными пространствами современной Южной России и Украины многие еврейские чиновники и купцы, по‑видимому, поселились на подвластных им территориях. После побед Святослава и последовавшего за ними упадка Хазарского государства бывшие жители опустевших земель, в том числе и евреи, очевидно, нашли убежище там, откуда пришли их завоеватели. Здесь они повстречались с другими группами евреев и с отдельными мигрантами с запада и юга. Вместе с этими пришельцами из Германии и с Балкан они начали закладывать основы еврейской общины, которая впоследствии, особенно в Польше XVI века, превзойдет все прочие очаги еврейской жизни как по плотности населения, так и по экономическому и культурному развитию.
Список сокращений
JQR — Jewish Quarterly Review (new series, в противном случае помечено o. s.)
MJC — Mediaeval Jewish Chronicles, ed. by A. Neubauer
PAAJR — Proceedings of the American Academy for Jewish
Research
YB — ИВО блетер
Хазароведение: столетие исследований
Метафизика против физики: хазарские записки
