Алтер Ребе, ребе Шнеур‑Залман из Ляд, требовал от своих домашних вести скромный образ жизни. — Мы живем на деньги, собранные бедняками, — не уставал повторять он. — Поэтому должны довольствоваться самым малым.

Есть люди, которым легче помереть, чем признаться. Гершеле был одним из таких. И хоть признаваться, кроме нищеты, ему было не в чем и подобное признание могла разделить с ним добрая половина евреев Апты, где жил Гершеле, он тем не менее упрямо стоял на своем. И пусть самый нелюбопытный в городе знал, что у Гершеле просто‑напросто нет денег на теплую одежду, он все так же бегал по колотуну в дырявенькой кацавейке, утверждая, будто ему абсолютно не холодно.

Ребе Файвиш из Збаража (евреи называли это местечко Збриза) остановился на несколько дней в городке Сколе. Его ученик Менахем‑Мендл, будущий ребе из Косова, узнав, что ребе пробудет в Сколе до субботы, отправился на встречу с учителем.

Ребе Бунем из Пшисхи возвращался после длительной поездки. В то время, о котором пойдет речь, он еще не стал ребе, а занимался торговлей. Дела его шли более чем успешно, и вот, после удачной сделки с крупной немецкой фирмой в Данциге, он спешил домой. Путь неблизкий, и по дороге ребе Бунем остановился в городе Пешт.

У ребе Менахема‑Мендла из Косова был брат, реб Ицхок. Человек прямой и простой, он не преуспел в жизни и, став своим человеком в доме ребе, взял на себя большую часть хозяйственных хлопот.

Ребе Нохум из Чернобыля вел крайне бедное существование. Его семья одевалась более чем скромно, а питалась просто нищенски. Один из хасидов, реб Янкл, весьма состоятельный человек, решил помочь ребе. После особенно удачной сделки он отделил от барыша триста рублей, сумму по тем временам весьма немалую, и отправился к ребе.

Ребе Нохум из Чернобыля как‑то раз отправился собирать деньги для выкупа пленных. Денег требовалось много, поэтому поездка получилась долгой. В каждом местечке, где он останавливался, ребе приглашал к себе шойхета и проверял его нож.

Ребецн Ривка, невестка ребе Цемаха Цедека — жена его сына Шмуэля, будущего ребе Моараша, — тяжело заболела. Прошло две недели, и врачи подняли руки. — Нет надежды, — постановил консилиум. — Увы, медицина бессильна.

Все крупные состояния нажиты по воле Небес. Впрочем, как и мелкие. Но крупные больше бросаются в глаза, да и судачат о них куда больше.

В пепельно‑вечереющем небе одиноко лучились крупные звезды. Из дальнего леса тянул свежий ветерок. Вдоль реки ходил туман и застил прибрежные камыши. Только коричневые метелки шевелились над серой полосой. Трава у дороги, покрытая росой, полыхала холодным заревом, отражая солнце, томившееся над самым горизонтом.