К 75‑летию со дня освобождения Аушвица
1
В интервале между 7 и 9 мая 1945 года дважды — в Реймсе и в Карлсхорсте — Третий рейх подписывал акты о безоговорочной капитуляции. Это была не только великая победа союзной коалиции над гитлеровской Германией в грандиозной войне на европейском театре военных действий — это была еще и победа над преступной идеологией и преступным государством‑убийцей.
Победителям предстояло сообща и заново перекраивать европейскую карту — делить Германию, Австрию и Берлин на оккупационные зоны, а всю Европу на зоны геополитического контроля (этим занимались первые лица в Ялте и Потсдаме), разбираться с миллионами беженцев и перемещенных лиц (ЮНРРА в Вашингтоне), залечивать нанесенные войной экономические раны, в том числе с помощью репараций (многосторонние комиссии в Берлине), а также судить и наказывать военных преступников (трибунал в Нюрнберге).
Тут было не до почитания или поминовения жертв национал‑социалистических преступлений. О самом уничтожении европейского еврейства (миллионные масштабы которого были понятны уже в 1946 году) в Нюрнберге говорилось лишь вскользь и сугубо для фиксации, безо всякой попытки углубления или оценки.
Да и о какой памяти жертв Холокоста могла идти речь, если в двух странах, на территории которых Холокост главным образом состоялся — в Польше и в СССР, — антисемитизм после войны не исчез, а наоборот вспыхнул. В Польше — в виде погромов, а в СССР — в виде сноса обелисков на местах расстрелов, разгрома Еврейского антифашистского комитета, «дела врачей» и всей антикосмополитической истерии.
Так что не приходится удивляться: несмотря на масштабы Катастрофы и напрашивающийся императив памяти о ее жертвах, евреям для их поминовения пришлось дожидаться создания собственного государства в мае 1948 года.
Но начались иные трудности: дискуссия о наиболее подходящем для этого дне. Бен‑Гурион, премьер‑министр, предлагал 27 нисана: 6‑й день после окончания Песаха, 3‑й день после начала Варшавского восстания и за неделю до Йом а‑Зикарон (Дня памяти) и Дня независимости. Близость всех этих дат символизировала бы путь еврейского народа к возрождению своего государства. Бегин, лидер оппозиции, и часть раввината Израиля считали более подходящей датой 9 ава — день, когда были разрушены Первый и Второй храмы. А другая часть раввината и движение «Мизрахи» были за 10 тевета (день поста в память о начале разрушения Иерусалима). Спор разрешился в кнессете: 12 апреля 1951 года большинство проголосовало за выбор Бен‑Гуриона и предложенное им название — «Йом‑а‑Шоа ве‑а‑Гвура» («День Катастрофы и героев Сопротивления»).
Праздник начинается 27 нисана после захода солнца и заканчивается вечером следующего дня . На это время отменяются все развлекательные мероприятия, и повсеместно проводятся торжественные церемонии. Главная проходит в «Яд ва‑Шем» с участием руководства страны и семей тех, кто смог пережить Холокост. В память о шести миллионах уничтоженных евреев шестеро переживших Холокост или членов их семей зажигают факелы. Утром следующего дня по всей стране звучит двухминутная сирена. На эти 120 секунд вся жизнь в Израиле замирает: прекращается работа, останавливаются пешеходы, паркуются и выходят из машин водители. После того как сирены утихнут, в «Яд ваШем», на Площади Варшавского гетто, возлагаются венки. В 2020 году День Катастрофы и героев Сопротивления приходится на 20–21 апреля.
Сам по себе этот праздник носил даже не внутриеврейский, а отчетливо внутриизраильский характер. Внутригосударственными и внутриобщинными были и те праздники поминовения убитых евреев, которые в 1990‑х годах официально установили у себя Венгрия (16 апреля — начало массовой депортации венгерских евреев в Аушвиц в 1944 году), Румыния (9 октября — начало депортации румынских евреев в гетто Транснистрии в 1941 году) и Латвия (4 июля — день разрушения в 1941 году всех рижских синагог). Для Германии аналогичной датой, пусть официально и не конституированной, стало 9 ноября — в память о Хрустальной ночи 1938 года.
Осознание попытки геноцида евреев в качестве одной из главных целей Гитлера во Второй мировой войне и восприятие всего европейского театра войны как ареала Холокоста сформировалось уже во время войны — по крайней мере у Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана по ходу работы над «Черной книгой». Книга так и не вышла ни в 1940‑х, ни в 1950‑х, ни в 1960‑х и ни в 1970‑х годах , но ее промежуточные материалы, «отложившись» во многих местах, стали своего рода личинками исторической правды о Холокосте. В то же время во многих странах и на многих языках стали выходить воспоминания тех, кто так или иначе, в гетто или в концлагерях пережил Холокост. Как бы откликаясь на все эти «эго‑документы» и одновременно вовлекая в оборот всё новые архивные источники, участились попытки — отдельно историков и философов — осмыслить разрозненные события Холокоста, обобщить их и получить цельную картину. Книги Эли Визеля, Примо Леви и Рауля Хильберга, процесс над Эйхманом (1961) и сериал «Холокост» (1978) — важнейшие вехи на этом чрезвычайно неспешном пути.
И все же постепенно накапливалось понимание и осознание глобального характера Холокоста, его историко‑тектонической значимости и беспримерности. Негласной столицей этой империи юдомора, состоявшей из сотен гетто и расстрельных рвов, из десятков газовых камер и крематориев, являлся Аушвиц‑Биркенау, ныне Освенцим, — этот anus mundi, или «задница Земли», как честно назвал его один из не самых сентиментальных эсэсовцев. Здесь, на считанных гектарах территории, было убито и сожжено не меньше 1,1 млн евреев — каждая шестая жертва!..
27 января 1945 года концлагерь Аушвиц был освобожден Красной Армией, и выбор этой даты в качестве мемориальной для памяти жертв Холокоста был совершенно естественным. В некоторых странах, в частности в России, эта дата и в этом качестве, пусть и неофициально, отмечалась давно. Положение изменилось в 2005 году, когда более сорока монархов, премьер‑министров и президентов (и российский в их числе), а также представитель Папы Римского собрались в этот день в засыпанном снегом Освенциме и почтили память жертв. После этого шесть стран — Израиль, Канада, Австралия, Россия, Украина и США — инициировали в ООН придание этой дате официального статуса Международного дня памяти жертв Холокоста.
Так что 27 января 2020 года — день 75‑летия освобождения Аушвица — станет уже 15‑й по счету знаменательной датой в официальном качестве.
2
Осенью 2019 года, словно специально к 75‑летию и не сговариваясь, вышло сразу несколько изданий, эксплицитно посвященных «Свиткам из пепла», то есть рукописям членов еврейской «зондеркоммандо».
Так назывались в Аушвице‑Биркенау те, кого эсэсовцы заставляли ассистировать себе в конвейерном убийстве десятков и сотен тысяч людей в газовых камерах, в кремации их трупов и в утилизации их пепла, золотых зубов и женских волос. То, что эти люди — носители одной из страшнейших тайн Рейха — уцелеют и переживут Шоа, немцы не могли себе представить и в страшном сне. Тем не менее около 110 человек (из примерно 2200) уцелели, а несколько десятков из них либо написали о пережитом сами, либо дали подробные интервью. Но и некоторые погибшие не отмолчались, а оставили после себя письменные свидетельства, закопав их в землю и пепел вблизи крематориев Аушвица. Девять таких рукописей, написанных пятью авторами, были обнаружены после войны. Эти свитки — воистину «Свитки из пепла»! — бесспорно, центральные документы Холокоста.
Одна из книг, содержащих эти документы, под названием «Письма из ада», моя . Было бы ошибкой назвать ее переводом «Свитков из пепла», выдержавших — под разными названиями — уже три издания в России. Многого в немецкой книге нет (с учетом того, что немецкий читатель в целом лучше подготовлен к проблематике Аушвица и Холокоста, чем российский), а многое, наоборот, добавлено или переиначено.
Во‑первых, в процессе исследований изменился «авторский состав» группы членов зондеркоммандо. Автором текста, написанного на французском языке, оказался не Хайм Герман, как это до сих пор считалось, а Герман (Герш) Штрассфогель. Реатрибуцию с филигранной точностью и с мастерством детектива выполнил немецкий историк Андреас Килиан, осуществлявший и научное редактирование книги. Во‑вторых, улучшился сам корпус текстов зондеркоммандовцев. Настойчивые попытки Александра Никитяева, молодого IT‑энтузиаста из Тулы (и, по‑своему, «Левши»), по реконструкции и прояснению этих текстов с помощью методов мультиспектральной съемки принесли новые плоды.
Принципиальный момент, который хотелось бы пояснить: немецкий перевод выполнен с русского оригинала не только там, где речь шла о моих авторских текстах, комментариях или об архивных документах, но и в большинстве текстов самих зондеркоммандовцев. Попытки перевести те из них, что писались на идише, заново и напрямую на немецкий сталкивались бы с трудностями и сулили непредсказуемый результат, тогда как перевод с высококачественного русского перевода на немецкий не только гарантировал передачу смысла, но и страховал от рисков переводческого непонимания и отсебятины.
Единственное исключение — обновленный перевод текста Лейба Лангфуса «Депортация», связанный с многочисленными дефектами первоначального перевода с идиша на польский. В новом переводе с идиша на русский, сделанном специально для этого издания Й. Матвеевым, дефекты устранены (при технической поддержке А. Никитяева и информационной — C. Ковальского, архивиста музея в Освенциме, заново отсканировавшего для нас 10 листов оригинала). Уточнения были и в тексте Марселя Наджари, причем не только в греческой его части, но и во французской и немецкой.
Так что Р. Рихтер, мой переводчик на немецкий, работал уже с усовершенствованными текстами.
Другое издание вышло в берлинском издательстве «Зуркамп» . В нем представлен только один автор — Залман Градовский, с тремя его текстами. Перевод на немецкий сделан напрямую с идиша, и заинтересованный читатель, если захочет, может сравнивать различные переводы — строку за строкой и абзац за абзацем . В сопроводительных текстах акцент сделан на филологических аспектах текстов Градовского, как если бы они были истинно литературными произведениями ad hoc. Так, анализируя стилистику идиша у Градовского, Хольгер Нат находит парадоксальным и даже удивляется тому, что тот, сталкиваясь каждый день с немецким языком из уст охранников‑эсэсовцев, пишет тем не менее на той довольно редкой разновидности идиша, в которой немецкое языковое начало играет повышенную роль.
Доминик Вильямс и Николас Шер — англо‑канадский исследовательский дуэт, выпустивший уже несколько книг, в которых талантливо разбираются различные искусствоведческие аспекты рукописей членов зондеркоммандо, вплоть до воображаемых тактильных. На этот раз они выступили редакторами‑составителями сборника материалов под названием «Свидетельства о сопротивлении: образы зондеркоммандо в Аушвице‑Биркенау» . Девятнадцать его глав сгруппированы в три блока: «Исторические и этические вопросы образа зондеркоммандо», «Свидетельства из сердцевины ада» и «Ретроспективы образов».
3
Похоже, в год 75‑летия освобождения Аушвица туда вновь съедутся со всего мира политики порассуждать о вызовах и угрозах современности и посоревноваться в произнесении перед раввинами и последними уцелевшими на колясках фразочек типа «Это не должно повториться!». Не знаю, получится ли и на этот раз уговорить снег упасть и прикрыть пушистой белизной весь срам их театральной неискренности…
Историков, конечно, не позовут. Впрочем, у них на будущее остается немало нерешенных задач самого разного масштаба и пошиба: от уточнения местонахождения некоторых документов до нового сканирования всех оригиналов рукописей зондеркоммандо, где бы они ни находились . После применения к вновь отсканированным текстам методики мультиспектральной съемки появился бы шанс увеличить долю реконструированного и, соответственно, прочитанного текста.
Серьезнейшей проблемой остается и то, что известный израильский специалист по зондеркоммандо Гидеон Грайф, который между 1986 и 2002 годами взял у уцелевших членов зондеркоммандо около трех десятков бесценных аудиоинтервью, до сих пор не опубликовал их целиком. Уже в живых не осталось никого из опрошенных, а всеми публикациями Грайфа на различных языках до сих пор охвачено всего лишь 6–7 из них. Чем бы ни руководствовался историк, уже невозможно удержаться, чтобы не спросить: ну когда же, Гидеон?.. С каждым годом нарастает тревога и за те носители, на которых записаны интервью (они, как говорил мне сам Грайф, хранятся даже без резервной копии).
Наконец самое последнее. Оригиналы самих рукописей (а это, повторюсь, центральные документы Холокоста!) находятся в четырех странах — России (З. Градовский), Израиле (тоже З. Градовский ), Франции (Г. Штрассфогель) и в Польше (все остальные). Каждый из этих оригиналов — потрясающий экспозиционный артефакт, и практически ни один никогда не экспонировался .
Напрашивается идея: не собрать ли все эти оригиналы вместе и не учинить ли из них сводную выставку, пустив ее кочевать по странам?..
Но это станет возможным лишь в том случае, если те самые политики, отбыв свои «дежурные номера», прикажут своим «смотрящим за историей» договориться друг с другом — и еще с Клио.
Неправильная мышь
Мероприятие высокого уровня
