Дорога в четыре года: из истории восстановления дипломатических отношений между Советским Союзом и Израилем
В январе 2020 года состоится официальный визит президента Российской Федерации В. В. Путина в Израиль. Подобные контакты стали обычным явлением в отношениях двух государств. Сейчас уже трудно себе представить, что более чем 24 года между Советским Союзом/Россией и Израилем не существовало дипломатических отношений. Практически не было ни торговых, ни культурных связей. С лета 1967 года до второй половины 1980‑х Советский Союз не поддерживал с Израилем никаких политических, экономических и культурных контактов. Исключением были спорадические встречи в третьих странах министров иностранных дел и поездки с выступлениями на съездах КПСС секретаря израильской компартии М. Вильнера. 10 июня 1967 года, когда едва завершилась победоносная для Израиля Шестидневная война и стало известно о поражении арабских армий, Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем. Весь персонал советского посольства в Израиле во главе с послом Д. Чувахиным покинул пределы еврейского государства. Аналогичным образом поступили все (за исключением Румынии) восточноевропейские союзники СССР по социалистическому лагерю. Впрочем, время от времени советские дипломаты посещали Израиль. Контакты между двумя странами осуществлялись главным образом по каналам спецслужб и сохранялись в строжайшей тайне.
В своей книге «Ближний Восток на сцене и за кулисами» академик Е. Примаков писал, что «проведение конфиденциальных контактов с израильским руководством <…> осуществлялись с перерывами с августа 1971 года по сентябрь 1977 года. В этих контактах был задействован сначала я один, а потом вместе с Юрием Васильевичем Котовым — ответственным сотрудником КГБ. Со временем образовались и другие неофициальные каналы связи, но, судя по всему, наш был основным» . В свое время возможность восстановления дипломатических отношений с Израилем министр иностранных дел А. Громыко связал в первую очередь с прогрессом в урегулировании арабо‑израильского конфликта. Советскому Союзу приходилось учитывать крайне негативное отношение просоветских арабских режимов к перспективе восстановления дипломатических контактов СССР с Израилем. Советским послам в арабских странах предписывалось давать «разъяснения» в связи с начавшейся очень ограниченной эмиграцией советских евреев. Даже в период перестройки, в декабре 1989 года на заседании политбюро ЦК КПСС, принимается под грифом «Совершенно секретно» решение «О нашей дальнейшей линии в отношении Израиля». В нем отмечалось: «В условиях отсутствия дипломатических отношений между двумя странами имеет смысл пока воздерживаться от экономических и торговых связей с Израилем на межправительственном уровне. <…> Наши шаги на израильском направлении могут вызвать определенную озабоченность политических сил и общественности в ряде арабских и других мусульманских государств, в частности в Иране, Сирии, Ливии, осложнить развитие советско‑арабских отношений. Нельзя полностью исключать и возможности экстремистских выпадов против нас. Потребуется предпринять меры, с целью нивелировать такую реакцию» .
На протяжении более чем 20 лет интересы Советского Союза в Израиле представляла Финляндия, а Израиля в СССР — посольство Нидерландов, при котором фактически действовало израильское представительство. Лишь с началом перестройки, когда генеральным секретарем, а затем и президентом Советского Союза стал М. С. Горбачев, лед тронулся. Одним из внешнеполитических аспектов политики перестройки явилось прекращение поддержки всех «антиимпериалистических» сил и постепенный осторожный отказ от одностороннего подхода к ближневосточному конфликту, а также к самому Израилю. В советских средствах массовой информации стали появляться достаточно объективные материалы об Израиле. В июле 1987 года в Тель‑Авиве начала действовать группа советских консульских работников в составе трех человек. Советскую консульскую группу возглавил Г. Мартиросов.
Показательно, что на первых порах официальные круги советского МИДа даже избегали самого понятия «консульская группа» или «консульская миссия». Это делалось для того, чтобы не возникало представления о постоянном формате советского присутствия в Израиле. Официально объявленной задачей консульской миссии были переговоры о собственности Русской православной церкви, а также общепринятые в дипломатической практике консульские функции. Однако фактически таким путем было обозначено дипломатическое присутствие СССР в Израиле. Спустя год, в июле 1988‑го, в Москву прибыла консульская делегация Израиля, а в сентябре 1990 года, на встрече министров иностранных дел Э. А. Шеварднадзе и Д. Леви в Нью‑Йорке, была достигнута договоренность об установлении консульских отношений между двумя странами. В декабре того же года было решено учредить генеральные консульства в Москве и Тель‑Авиве.
Для того чтобы начались эти перемены, должны были произойти достаточно драматические события. О начале потепления отношений между двумя странами свидетельствовало решение советского правительства принять помощь Израиля после катастрофы на Чернобыльской АЭС в 1986 году. После разрушительного землетрясения в Армении в декабре 1988‑го в разрушенный Спитак прибыли израильские спасатели.
В июле 1988 года в Москву прибыла и израильская консульская делегация. Ее возглавил Арье Левин. Первый после восстановления дипломатических отношений советский, а затем и российский посол Александр Бовин в своих воспоминаниях характеризовал Левина как «умного, интеллигентного человека, профессионала высшей пробы, который прекрасно ориентировался в российских лабиринтах» . Перед израильскими дипломатами стояла задача в непростых условиях начать кропотливую работу по нормализации израильско‑советских отношений и обеспечению эмиграция советских евреев.
Израильская миссия изначально не смогла занять здание, в котором до июня 1967 года размещалось израильское посольство в Москве. Ей разрешили поселиться в гостинице «Украина». Левин вспоминал: «Мне не препятствовали расширять мои контакты с исследовательскими институтами и установление связей со многими людьми. Чиновники из министерства иностранных дел были не очень рады моим хорошим отношениям с дипломатическим корпусом в Москве, но мне и не мешали. Однако эти позитивные изменения были скорее теоретическими, чем практическими. По‑прежнему отсутствовали прямые¸ рабочие отношения с правительством. Я сильно переживал, что в этом направлении не было никакого прогресса. Положение нашей миссии и условия жизни оставались прежними. Слежка КГБ не стала менее заметной. <…> Мы не могли хранить какие‑либо документы, писать доклады <…> Не было и прямого телефонного сообщения…»
Но в декабре 1988 года положение израильской миссии радикально изменилось в лучшую сторону. Появлению взаимного доверия в значительной степени способствовала выдача Израилем преступников из СССР, захвативших на Кавказе, в Минеральных Водах, группу школьников, которые на самолете по требованию бандитов были доставлены в Израиль. Террористы стали жертвами антиизраильской пропаганды, ибо были твердо уверены, что Израиль, который в советских масс‑медиа в течение многих лет изображался лишь черной краской, их не выдаст. Бандиты не сомневались, что им в Израиле будет оказана необходимая помощь. Они и понятия не имели, что в Израиле ведется беспощадная борьба со всеми формами терроризма. Между тем самолет с похищенными заложниками приземлился в аэропорту Бен‑Гурион. Левин был срочно вызван в советский МИД. По просьбе советского руководства Левин незамедлительно позвонил в Иерусалим. Он сообщил генеральному директору министерства иностранных дел А. Тамиру, что советское правительство требует возвращения детей и выдачи похитителей. Израильская сторона незамедлительно согласилась с этим требованием, выставив лишь одно условие — к террористам не будет применена смертная казнь. В аэропорт прибыли министр обороны Израиля, начальник генерального штаба, командующий ВВС Израиля, а также руководящие лица из МИДа. Здесь же находились и сотрудники советского консульства.
В день возвращения самолета с детьми и их похитителями Левин был приглашен в высотное здание на Смоленской площади, где был тепло встречен Шеварднадзе. Министр иностранных дел заявил: «Советское правительство уполномочило меня выразить глубокую благодарность народа и правительства Советского Союза народу и правительству Израиля. Мы благодарны за ваш гуманный и благородный жест, за то, что было принято прямое и независимое решение, которое явилось не результатом длительных и сложных переговоров». Затем Шеварднадзе вспомнил о своих встречах с премьер‑министром Израиля Ицхаком Шамиром и министром иностранных дел Шимоном Пересом. Он выразил свою признательность советским дипломатам за предоставленные «нормальные» условия работы, а также поинтересовался положением израильской миссии в Москве. По словам Левина, он сказал советскому министру о целом ряде трудностей, связанных с местом пребывания группы, со связью и невозможностью получить необходимые дипломатические документы. Левин напомнил об отсутствии согласия на использование здания израильского посольства, несмотря на то, что израильская сторона в течение более чем 20 лет исправно вносила за него плату. Шеварднадзе в ответ сказал: «Мы рассмотрим эти требования и сделаем все от нас зависящее, чтобы пойти вам навстречу» .
23 декабря посол Бовин вручил верительные грамоты президенту Израиля Х. Герцогу. Текст гласил:
ПРЕЗИДЕНТ СОЮЗА СОВЕТСКИХ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
М. С. ГОРБАЧЕВ
ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ
ХАИМУ ГЕРЦОГУ,
ПРЕЗИДЕНТУ ГОСУДАРСТВА ИЗРАИЛЬ
ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО,
Следуя политике укрепления сотрудничества между народами и желая способствовать развитию дружеских отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Государством Израиль, я решил назначить при ВАС гражданина Александра Евгеньевича БОВИНА в качестве своего Чрезвычайного и Полномочного Посла.
Аккредитуя гражданина Александра Евгеньевича БОВИНА настоящей грамотой, прошу ВАС, ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО, принять его с благосклонностью и верить всему тому, что он будет иметь честь излагать ВАМ от моего имени и от имени Правительства Союза Советских Социалистических Республик.
(М. Горбачев)
Скрепил (Э. Шеварднадзе)
Министр внешних сношений СССР
Москва, Кремль
11 декабря 1991 года.
В своих «Записках…» Бовин в присущем ему стиле так описал это событие: «Вручение верительных грамот состоялось, выражаясь мидовским новоязом, “при том понимании”, что до 30 декабря я буду послом Советского Союза, а после — послом России. Все было, как положено: эскорт мотоциклистов, оркестр, ковер, флаги и т. д. Все было расписано: куда идти, где стоять, куда поворачиваться. На мне парадный мундир с золотым шитьем и маршальскими звездами (последний, кажется, посольский мундир, сшитый в мидовском ателье). Первый и последний раз я был при галстуке. Посмотрел на себя в зеркало и подумал — ну, точно швейцар пятизвездочного отеля. Но надо было терпеть».
В новых условиях началось восстановление в Советском Союзе еврейских культурных и образовательных институтов, всевозможных обществ и организаций. Заметная роль в возрождении еврейской религиозной традиции принадлежала израильскому ученому и религиозному деятелю раввину Адину Штейнзальцу. Он смог установить добрые отношения с советскими учеными, прежде всего с академиком Евгением Велиховым. Благодаря его поддержке в Москве была открыта ешива, при которой возникла библиотека с редкими и очень ценными книгами. В ешиве стали обучаться десятки молодых людей из разных регионов страны. Все желающие, не опасаясь преследований, получили возможность изучать иврит. Не последнюю роль сыграло и открытие в феврале 1989 года Еврейского культурного центра имени С. Михоэлса. На церемонии выступил А. Левин, который на иврите зачитал поздравления премьер‑министра И. Шамира и министра иностранных дел М. Аренса по случаю открытия центра. Выступление Левина стало первым официальным появлением главы израильской миссии в Москве. На церемонии открытия центра выступили главный режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов, известная актриса Нонна Мордюкова.
На открытии выступили и послы Великобритании, Соединенных Штатов, Австралии, Франции, Нидерландов. Они зачитали приветствия своих президентов и премьер‑министров. Поскольку Левин оставался в статусе руководителя консульской группы, он выступил после них. В советской печати появились краткие сообщения об этом событии. Однако на открытии центра не присутствовало ни одного официального советского представителя. Надежды на то, что центр сыграет важную роль в возрождении еврейской культуры, не оправдались. Московские власти не испытывали желания способствовать работе центра. И все же возрождение еврейской культуры происходило, прежде всего вне официальных рамок. Стали открываться еврейские школы, началось изучение иврита при синагогах.
В январе 1989‑го консульская группа получила возможность занять первый этаж здания израильского посольства. Накануне Дня независимости 10 мая Левин прикрепил мезузу к внешнему косяку входной двери здания посольства. Этот публичный акт символизировал, как вспоминал посол, возвращение и начало активной деятельности израильского консульства в Москве. На приеме по случаю Дня независимости присутствовали более 150 человек из Академии наук, журналисты, актеры, художники, довольно значительное число лиц из дипломатического корпуса западных стран. В то время израильская миссия не имела возможности направлять письменные приглашения и воспользовалась телефонными звонками. На приеме были и евреи из разных регионов Советского Союза. Но, несмотря на приглашения, советские дипломаты на приеме отсутствовали. На следующий день в Еврейском культурном центре имени С. Михоэлса было проведено торжественное мероприятие по случаю Дня независимости. На вечере выступили еврейские музыканты — клезмеры, которые исполняли народную музыку. 5 июня 1989 года консульство стало выдавать визы в Израиль.
Длительный процесс восстановления отношений с еврейским государством во многом был связан с внутриполитическими проблемами Советского Союза, тяжелым экономическим кризисом, борьбой демократических и консервативных сил. В 1989 году среди части населения усилились антисемитские настроения. Консервативная печать объявила евреев ответственными за убийство царя в 1918 году, большевистскую революцию, последовавшие затем террор и коллективизацию. Получили распространение идеи математика И. Шафаревича, обвинявшего «малый народ» — евреев в русофобии, уничтожении русской культуры. Антисемитизм стал идейным знаменем общества «Память», которое возникло в начале 1980‑х годов. Было заявлено, что целью общества является сохранение памятников русской архитектуры, возрождение монархических традиций и Русской православной церкви.
КГБ и министерство внутренних дел контролировали, тщательно отслеживали и в случае необходимости пресекали деятельность антисемитских организаций. В то же время эти структуры не мешали и даже поддерживали антисемитские настроения, считая, что они необходимы для укрепления режима. Ряд лидеров возникших в ту пору еврейских организаций считали, что демонстрации «Памяти» и других антисемитских организаций являлись свидетельством того, что ЦК КПСС и КГБ умышленно используют их в своих целях. Многие зарубежные аналитики рассматривали еврейский вопрос в контексте внутриполитической ситуации в СССР, как своеобразный барометр настроений и политики властей.
Левин встретился с руководителем «Памяти» Васильевым. Их беседа, по воспоминаниям Левина, продолжалась три часа. Васильев задал много вопросов об Израиле и выразил восхищение израильскими вооруженными силами, сказав, что хорошо понимает необходимость борьбы с арабским терроризмом. Он заявил, что русские потеряли свою страну, которая оказалась под контролем международного сионизма и масонов, отметив, что «Память» хорошо понимает основателя современного сионизма Теодора Герцля и его идеи, но решительно не приемлет политический сионизм, ведомый еврейским капиталом. Также он не соглашался с теми, кто обвинял его в антисемитизме. Васильев заявил, что он против деятельности черносотенцев и их призыва «Бей жидов, спасай Россию!», и добавил, что его организация даже спасала евреев от возможного погрома в Ленинграде. Затем последовало заявление, что евреи вместе с международным сионизмом и масонством устроили антиславянский заговор и погубили русскую культуру. Васильев особое внимание обратил на «ритуальное убийство» царя, организованное еврейским комиссаром. Он напомнил, что евреи также распяли Христа.
Значительное число евреев в Советском Союзе мало верили в возможность трансформации режима, в успех перестройки и «голосовали ногами». 7 мая 2000 года в аэропорту Бен‑Гурион состоялась торжественная встреча миллионного репатрианта, прибывшего в Израиль с начала Большой алии — сентября 1989 года. Власти решили не выделять конкретного человека, а считать «миллионниками» всех тех, кто оказался в тот день на борту самолета (их было 47). У трапа их встречали премьер‑министр Эхуд Барак, глава Еврейского агентства Сохнут Салай Меридор и другие важные персоны.
Между тем запреты, которые окружали деятельность израильских дипломатов в Москве, по мере деидеологизации политической и социальной жизни в стране, стали сокращаться. Заметным событием стал пасхальный седер в апреле 1990 года в здании израильской миссии. Он стал первым спустя 23 года. До 1967 года происходили седеры, но на них присутствовал очень ограниченный круг лиц. Теперь, в иных условиях, среди приглашенных были ученые из академических институтов, в их числе академик Евгений Велихов, Владимир Носенко, который вскоре стал работать в российском посольстве в Тель‑Авиве, посол Чехословакии Рудольф Сланский, отец которого — генеральный секретарь компартии Чехословакии наряду с другими чешскими руководителями был обвинен в мифическом «сионистско‑империалистическом» заговоре и казнен в 1952 году. 3 января 1991 года бело‑голубой флаг Израиля спустя 24 года был вновь поднят перед зданием израильского посольства на Большой Ордынке. За этим наблюдала толпа советских евреев, получавших въездные визы перед воротами. На церемонии находились израильтяне, работавшие в Москве, ветераны израильского представительства Давид Бартов и Йосеф Говрин. На приеме присутствовали советские официальные лица, ученые, журналисты, художники, музыканты и писатели. Значимость этого события подчеркивало и присутствие на приеме главы отдела внешних сношений Русской православной церкви архиепископа Кирилла. Представители движения Хабад из Соединенных Штатов пели и танцевали.
Приезд советского/российского посла в Тель‑Авив и открытие израильского посольства в Москве стали началом нового этапа в двухсторонних отношениях. «Российская Федерация, хотя и была правопреемницей СССР, но на международной арене представляла собой новую страну, политика которой принципиально отличалась от советской. В России нет практики государственного антисемитизма, развивается и укрепляется местная еврейская община, во внешней политике произошла смена приоритетов», — отмечает современный российский политолог .
С 1991 года в российско‑израильских отношениях произошло немало позитивных перемен. Свидетельством тому и новый визит в Израиль президента России.
«Здравствуйте, господин посол!»
Цви Хейфец: «Россия фактически стала нашим соседом»
