Продолжение. Начало см. в № 10–12, 1, 2 (306–310)

Ох, Нацерет…

Это стихотворение Альтермана завершает эту нелегкую тему — а с ней и долгий процесс прозрения, эволюции от восторженного поклонения кумиру социализма к пониманию обманчивой природы этого мессианского, по сути, движения. Этот замечательный поэтический текст, написанный под впечатлением от скорбной процессии в Нацерете (Назарете) по случаю смерти Сталина, безусловно, выходит за рамки публицистической полемики, превращаясь в обвинительное заключение целому поколению «пустых мечтателей».

Газета «А‑Арец» так описывала реакцию на финальный закат «солнца народов»: «Отголосок смерти Сталина до сих пор слышится в Нацерете. С получением известия о его кончине весь город, казалось, утонул в море красных флагов и черных траурных лент. Доски объявлений и стены были сплошь заклеены плакатами, оплакивающими спасителя человечества…»

Стихотворение «Ох, Нацерет…» (הה, נצרת) было опубликовано 20 марта 1953 года в газете «Давар». Необходимое примечание: «город» в иврите — существительное женского рода. Отсюда и Нацерет — она.

1

Первый — мученик битый, пророк и аскет,

здесь мальчишкой ступил на ступени,

а потом ты, Нацерет, две тысячи лет

перед ним преклоняла колени.

И под звон колокольный, и ночью, и днем,

в шуме праздников, в серости буден,

ты искала спасения только лишь в нем,

и клялась, что другого не будет.

Время шло. Ты святила терновый венец

сладким ладаном, златом и светом…

И казалось, вовек не наступит конец

этой верности, этим обетам.

Но явился Второй. Бледный облик остыл,

и в него уже мало кто верит.

Испарился мистерий молитвенный пыл…

Ох, Нацерет, Нацерет, Нацерет…

2

Этот воин в фуражке и френче силен,

не подставит противнику щеку.

Его слово — гранит, его воля — бетон,

недоступны слезе и упреку.

Он возводит и рушит страну за страной,

он над миром, ранимым и хрупким,

возвышается как громовержец стальной

на Олимпе, с дымящейся трубкой.

Но тебя он, Нацерет, привлек не мечом,

не повадкой крутого мужчины

и не маршальским жезлом над мощным плечом —

нет, имелись иные причины.

Ведь любви не снискать ни сияньем венца,

ни деньгами, ни хитрым коварством.

Но крадет безотказно людские сердца

обещанье небесного царства.

Тем, кто твердо сулит вечный рай в шалаше,

даже столб придорожный поверит.

Что ж тогда говорить о несчастной душе…

Ох, Нацерет, Нацерет, Нацерет…

3

Упрекнуть ли того, кто, устав от поста,

выбрал новый объект для молений?

Даже бледный страдалец, глядящий с креста,

обвинит тебя вряд ли в измене.

Его губы бескровные в церкви пустой

шелестят над алтарною дверцей:

«Бросит камень в тебя только тот, кто мечтой

не смущал утомленное сердце.

В этой новой религии, — шепчет он, — есть

и надежда, и сила размаха,

она даже несет ту же самую весть,

кое в чем отличаясь, однако.

Мы‑то все начинали с любви и добра,

хоть распял меня римский патриций,

и была очень длительной эта пора —

от добра до костров инквизиций.

Много лет миновало — немаленький срок —

от любви до палаческой лапы,

от того, чему учит Нагорный урок,

до одежд раззолоченных Папы.

Мое время не знало столь быстрых прыжков

от смиренья — к навязчивой славе,

от оливы — к железу тюремных оков,

от прощенья — к судебной расправе».

Да, Спаситель, эпоха сегодня не та,

нынче время по‑своему мерит.

Лишь одно неизменно: пустая мечта…

Ох, Нацерет, Нацерет, Нацерет… 

Сборник стихотворных текстов классика израильской поэзии Натана Альтермана «История, оперенная рифмой» можно приобрести на сайте издательства «Книжники».