На 80-м году жизни скончался Владимир Янкилевский, один из ярчайших представителей «Второго русского авангарда».

«Второй русский авангард» — термин, придуманный Михаилом Гробманом, — дал о себе знать после смерти Сталина, а также на фоне первых опытов международного художественного обмена как альтернатива всему официальному, дозволенному.

Янкилевский одной из основных опор своего творчества называл «еврейскость». В эссе в журнале «Лехаим» он писал: «Вероятно, генетическое, подспудное концентрировало мое внимание в литературе, истории, во внешней жизни на факты и события, связанные с еврейством. Они соединялись в паззл судьбы евреев, которая мне казалась схожей с судьбой художника. Это прозрение, пророчество, общественное поругание, одиночество. Зрело понимание, что именно в диаспоре, в рассеянии евреи, чувствуя себя везде изгоями, находили в себе силы, энергию для преодоления полосы отчуждения и антисемитизма, которая существовала во всех государствах, куда их забросила судьба. И это и, возможно, генетическая одаренность, которая была статистически очевидна, а также чувство юмора и самоиронии помогали выживать и выдвигали евреев в первые ряды ученых, музыкантов, врачей, адвокатов, писателей, поэтов, художников, инженеров. Это очень грело и наполняло гордостью за свой народ и принадлежностью к нему и одновременно грустью понимания того, как устроено человеческое общество, которое рождало и талантливых евреев-негодяев. Я думаю, что если есть в моем творчестве «еврейскость», то она не этнографическая, а «космическая». Это прочитывается в названиях моих триптихов и циклов: «Адам и Ева», «Содом и Гоморра», «Исход», «Существо во Вселенной», «Мы в мире», «Дверь (Посвящается родителям моих родителей…)».