Подавление позывов к рвоте становится трудной задачей, когда идешь по нижним этажам Национального центра судебно-медицинской экспертизы Израиля (Абу Кабир) в Тель-Авиве, пишет журналист «The Media Line» Аарон Лорис.

Запах гниющих человеческих останков, большая часть которых была совершенно неузнаваема как человеческие из-за жестокости нападения, временами был невыносим. В свете растущего международного интереса (и отрицания) к резне, устроенной палестинской террористической группировкой ХАМАС 7 октября на юге Израиля, представителям мировой прессы было предложено увидеть эти ужасы собственными глазами.

Судебно-медицинские патологоанатомы, в том числе израильские сотрудники, а также волонтеры из-за границы, были явно взволнованы представленными им доказательствами. Несмотря на все усилия оставаться объективными и беспристрастными, как того требует профессия, многие плакали. Во время первой пресс-конференции группа судебно-медицинских экспертов продемонстрировала кадры своего расследования. Среди изображений были обгоревшие руки со следами, показывающими, что руки жертв были связаны за спиной металлической проволокой, прежде чем их сожгли заживо. Пожалуй, самым мрачным изображением в слайд-шоу была полностью обугленная масса плоти, в которой на первый взгляд нельзя было увидеть, что она когда-либо принадлежала человеку. И только после того, как была проведена компьютерная томография, эксперты смогли увидеть бесчеловечность изображенного. Два спинных мозга — один принадлежит взрослому, другой — молодому человеку — родитель и ребенок связаны металлической проволокой в последних объятиях перед тем, как их подожгут.

«Когда вы выполняете эту работу внизу, вы становитесь отстраненным», — заявил «The Media Line» доктор Хен Кугель, глава Абу-Кабира. «Но затем вы изучаете истории и общаетесь с людьми. Трудно не почувствовать трагедию. Она колоссальная. И когда я прихожу в лагерь Шура (где изначально собирают тела умерших в Израиле) и вижу контейнеры, какие можно увидеть в порту — но они все полны тел… И вы слышите истории — это очень тяжело. За свою 31-летнюю карьеру я повидал многое, но масштабы и жестокость здесь ужасны», — добавил Кугель.

«Доля обгоревших тел, которые мы получили, высока», — пояснил Кугель. «У многих из них есть огнестрельные ранения на руках, что свидетельствует о том, что они закрывали лицо руками, защищаясь. Многие были сожжены заживо в своих домах. … Мы знаем, что они сгорели заживо, потому что в их трахее и горле была сажа — то есть, когда их подожгли, они еще дышали».

Единственное милосердие, по словам Кугеля (если оно вообще найдется), заключается в том, что обгоревшие жертвы, скорее всего, умерли от углекислого газа и вдыхания сажи до того, как пожар убил их. Кугель также пояснил, что возраст жертв варьируется от 3 месяцев до 80 или 90 лет. Многие тела, в том числе младенцев, лишены головы. На вопрос, были ли они обезглавлены, Кугель ответил утвердительно. Хотя он признает, что, учитывая обстоятельства, сложно установить, были ли они обезглавлены до или после смерти, а также как они были обезглавлены, «отрезаны ли ножом или разнесены выстрелом из РПГ», пояснил он.

Кугель был далеко не единственным, кто проявлял эмоции при обсуждении очевидных издевательств. «Мы дистанцируемся, потому что нам нужно работать, но время от времени это доходит до вас», — заметила «The Media Line» руководитель лаборатории ДНК Абу Кабира доктор Нурит Бублиль. «Вчера я нашла улики в доме в южном кибуце, и там была популярная книга рецептов, залитая кровью. … У меня есть такая же книга, и она заставляет задуматься: это могла быть моя кухня, мои дети, мои родители, я. Этого невозможно избежать», — заметила она.

Кроме того, небольшая численность населения Израиля приводит к тому, что никто не остался незатронутым последствиями резни. «У моей сестры есть близкая подруга, которая пропала», — рассказала Бублиль, стоя возле окровавленного матраса из детской кроватки. ДНК матраса будет использована, чтобы попытаться идентифицировать жестоко изуродованного и пропавшего без вести младенца. «Сегодня я получил сообщение от моей соседки», — продолжила Бублиль. «Она спросила, могу ли я помочь, потому что муж, отец, двое племянников и жена тестя ее хорошей подруги тоже были убиты и до сих пор не опознаны».

В этом суть нынешней миссии центра судебно-медицинской экспертизы, в которой участвуют около 200 экспертов. Судебно-медицинские патологоанатомы, антропологи, рентгенологи и многие другие из Израиля, а также из США, Швейцарии, Новой Зеландии и других стран мира приехали не просто для того, чтобы определить причины смерти жертв, но и для того, чтобы опознать тела для захоронения.

Сдерживая слезы, израильский судмедэксперт доктор Хагар Мизрахи объяснила, что, как вы знаете, евреи должны хоронить своих мертвецов как можно скорее. Но на момент написания этой статьи прошло почти две недели с момента резни, а около 350 тел остаются неопознанными. «Итак, люди здесь, в Абу-Кабире, делают все возможное, чтобы помочь и выявить наиболее тяжелые случаи, которые поступают».

Идентификация тел

В настоящее время над опознанием и выдачей тел для захоронения работают в четырех местах по всей стране. Штаб-квартира израильской полиции в Иерусалиме обрабатывает все прижизненные образцы и личные вещи для сравнения ДНК. ЦАХАЛ работает над сравнением ДНК самостоятельно, используя свои данные о солдатах, включая отпечатки пальцев, стоматологические записи и ДНК. Кроме того, Абу Кабир работает над сбором образцов ДНК и идентификацией наиболее тяжелых случаев. Сюда также поступают все образцы ДНК из других мест для дополнительного тестирования. А на базе Шура недалеко от Рамлы в центре Израиля первоначально собирают всех умерших. В настоящее время в Шуре находится около 950 мешков для трупов. Вместо «тела» написано слово «мешки», потому что непонятно, сколько в них жертв.

«Останки более чем одного человека могут находиться в одном мешке, — пояснил Кугель, — а останки одного человека могут находиться в нескольких мешках». Глядя на останки, он добавил: «Мы знаем, что людей несколько. Например, если вы видите две кости левой верхней челюсти, то они не могут быть от одного и того же человека». И во многих случаях кости, не содержащие ни малейшего намека на извлекаемую ДНК, — это все, что остается. По этой причине Кугель заметил, что семьи некоторых жертв были бы правы, опасаясь худшего. «Мы надеемся, что с помощью КТ и биопсии мы сможем сократить количество неопознанных до менее чем 200. Но некоторых людей мы никогда не найдем. Мы никогда их не узнаем. И люди должны быть к этому готовы».

Говоря от себя, Бублиль заявила, что она хочет, чтобы мир знал, что «в целом хамасовцы получали удовольствие от убийств». По словам Бублиль, «это не был боевой, или военный конфликт, или государственный конфликт, или политический конфликт. ХАМАСу настолько понравились убийства, что они сделали все возможное, чтобы отпраздновать это убийство. Они праздновали сжигание домов, в которых находились мирные жители, которые ничего им не сделали. Они наслаждались смертью и праздновали ее. … Это монстры. Они не люди… Они ни к кому не были милосердны. Никто из тех, кто был жив и столкнулся с ними, не остался в живых. Никто».