В издательстве «Новое литературное обозрение» вышел роман известного писателя Дениса Соболева «Воскрешение» (первая часть романа была опубликована в сентябрьском номере журнала «Нева»  за 2021 год). 

Денис Соболев хорошо известен в России. Его книги «Евреи и Европа» (2008) — серия эссе о малоизвестных отечественному читателю страницах еврейской истории и культуры, «Легенды горы Кармель» (2016) — романтический мир легенд Земли Израиля, создающий мифологию города Хайфа (возле названной горы расположенного), а также его стихи знакомы российской читающей публике. Во всех его произведениях так или иначе звучит еврейская тема: делаются попытки разобраться в сложных моментах еврейской истории, осмыслить свое собственное еврейство, отношение к Израилю и его культуре.

Название нового романа Д. Соболева выглядит  смело, ибо вольно или невольно создает аллюзию на великий роман Толстого.

Мне посчастливилось прочитать роман Соболева в рукописи. Пересказывать его сюжет нет смысла, писатель поднимает множество проблем и нажимает на многие «болевые точки». Но, профессионально занимаясь вопросами современной еврейской идентичности и исторической памяти, я позволю себе поделиться некоторыми впечатлениями, возникшими у меня по ходу чтения. 

Главный герой романа, Митя, это человек в поисках смысла. Как многие подобные люди, он погружен в себя, в свою рефлексию, которая временами мешает ему активно действовать. Но когда все же он действует, он идет прямо к цели, никуда не сворачивая, и обычно добивается своего. Главная тема романа — еврейская, многие герои, включая самого Митю, имеют еврейское происхождение. Но совершенно точно, роман этот будет интересен не только «по национальному признаку».

В романе есть любовная линия, и не одна. Основная — это любовь Мити к русской девушке Кате (вызывающая мысли о соблазне ассимиляции, соблазне другой культуры). Не только имена героев, но и сила их взаимного чувства, которое великолепно описано Соболевым, создают аллюзию на бунинскую «Митину любовь». Но дальнейшее чтение романа показывает, что сходство это  внешнее. У Бунина Митина любовь  описана как наваждение, морок, перерастающий в настоящее сексуальное рабство, без которого герой в буквальном смысле не смог жить (напомню, герой повести Бунина кончает жизнь самоубийством). В романе Соболева дело обстоит иначе. Митя живет без Кати, уезжает в Израиль и длительное время даже не знает о ее смерти (создается впечатление, что отношения с Катей закончились вместе с его отъездом, и наваждения-морока не случилось). Впрочем, как мы видим позже, это впечатление также не окончательное.  

В романе несколько главных героев. Помимо Мити, описываются истории еще нескольких центральных  персонажей. У каждого своя судьба, свой путь, не всегда ведущий к воскрешению. И к числу центральных персонажей здесь можно отнести не только людей, но также страны и города. Например, Ленинград (именно под этим именем он существует в романе вплоть до наших дней, поскольку так запечатлен в памяти автора). 

Этот город — однозначно любимый Соболевым персонаж. Я не уверена, что стоило, как это сделано в романе, сравнивать его с другими европейскими городами. Те развивались естественным путем на протяжении веков, отражали в своей планировке природный ландшафт, а в культурном плане — наслоения столетий. У Парижа и Венеции иное пересечение пространства, иные места памяти, там не так напряженно ощущается «державность», как в Ленинграде/ Петербурге. В описании Москвы — которую часто противопоставляют Петербургу — заметна дистанция автора, это явно уже не тот «персонаж», которых можно отнести к числу его любимых (хотя описание Москвы, будем справедливы, лишено известного «питерского снобизма»).

Возвращаясь к еврейской теме, следует пояснить, что в конечном счете в романе представлены разные «пути к воскрешению» для бывших советских евреев. Соболев описывает разные жизненные стратегии. Одна из них — эмиграция. Причем не только алия, «восхождение» на  «землю предков», но и переезд в другие страны. Так, родители одной из героинь уезжают в Германию, и, хотя писатель их не осуждает, его неприятие подобного шага явственно ощущается. И я его отчасти понимаю. Да, существует свобода выбора (в том числе места жительства), да, нынешнее поколение немцев не несет ответственности за нацизм и Холокост, и да, в 1990-е годы в России было тяжело и даже страшно.  Словом, осуждать нельзя, но все же.

Другой вариант — Израиль. И здесь возможны «варианты в варианте». В описании приобщения к своим «забытым корням» одной из героинь Соболева, Арины, которую мы воспринимаем поначалу как вполне русскую девушку если не по «крови», то по воспитанию и образу мыслей, мы вдруг видим ее внезапное погружение в еврейство…  Кажется, один из важнейших эпизодов в романе – путешествие Арины на Западную Украину, в Меджибож, где ей открывается внутренний смысл и нерв убитой культуры. 

Напомню, Меджибож это центр еврейской культуры и хасидизма. Еврейская община там существовала с XVI века, на еврейском кладбище Меджибожа похоронен Бааль Шем Тов, который  основал в городке бейт мидраш. Там жили многие цадики, издавалась хасидская литература,  еврейское население в разные периоды истории города составляло от 50 % до 60 % жителей. Оно сильно сокращалось в XX веке: сначала в результате Первой мировой войны, революций и Гражданской войны, так что к началу Второй мировой составляло менее 2 500 человек. В 1942 году нацистами были уничтожены все остававшиеся в Меджибоже евреи, разрушены синагога и кладбище. В 1989-м в городе проживали пятеро евреев.  

И вот в этом еврейском городе без евреев Арине открывается глубинная, мистическая связь со своим еврейством: она приходит на старое кладбище и видит, точнее прозревает внутренним зрением «солнце Меджибожа». Этот напряженный и наполненный глубоким внутренним  смыслом эпизод – не просто центральный в романе, но очень сильный, один из тех «нервных узлов», которые особенно болезненны как для Арины, так и для всех читателей, выросших в лоне русской и советской, а значит и классической западной культуры. Это, как мне видится, начало воскрешения Арины. По силе художественного впечатления путешествие в Меджибож можно сравнить разве что с описанием совместного путешествия Мити и Арины в пустыню Негев в Израиле. Здесь также ощущается внутреннее напряжение, и этот эпизод воспринимается если не воскрешением Мити и Арины, то приближением к нему посредством понимания мистической связи с древней землей.  

Однако воскрешения Арины так и не случилось, поскольку в итоге она избрала другой путь к еврейству. Описывается ее  разочарование израильской реальностью после романтических грез и мистического опыта. Затем — превращение в последовательницу крайних взглядов: вместе с семьей она живет на «территориях», и вопросы «чистоты крови» становятся для нее приоритетом. Автор никого не судит, но из его повествования явствует, что и такой путь для него неприемлем.  

Еще один вариант — судьба самого Мити. Его приезд в Израиль не был связан с убеждениями: он просто стремился помочь Арине, оказавшейся в сложной ситуации на новом месте. Затем мы видим описание мучительного «вживания» Мити в новую реальность, включая безработицу, едва ли не голод, попытки помочь еще одной героине романа, не выдержавшей испытаний чуждой действительностью, потом учебу в университете… Ярко описана  в романе служба Мити в десантных войсках и его путешествие в Индию — то ли попытка отрешиться от прошлого (включая опыт проживания в Израиле), то ли воспоминания о личном опыте автора (совершившего в свое время такое путешествие). Путь ли это к воскрешению? И, собственно, от чего герою надо воскресать?.. 

В своей книге Денис Соболев попал сразу в несколько нервных узлов — уверена, многим читателям  старшего поколения будет и больно, и тяжко вспоминать о прошлом. Те, кто ощущает себя евреем лишь «благодаря» антисемитизму, будут поражены описанием нескольких сцен, в которых этот антисемитизм проявляется. 

Например, после возвращения Мити в Россию сцена его встречи с отцом умершей возлюбленной Кати (антисемитом в духе Шафаревича).  В других эпизодах также узнаются те антисемитские проявления, которые бывших советских евреев заставляли покидать страны проживания. Любопытна реакция на эти проявления главного героя:  как израильтянин он относится к ним уже гораздо спокойнее, чем евреи старшего поколения в России. Митя не просто спокоен как физически сильный и тренированный человек, бывший десантник, он  чувствует себя защищенным – своей страной и армией.

У ряда персонажей романа свои, часто непростые, даже трагические пути,  далеко не всегда ведущие к воскрешению или переосмыслению собственной личности. Но книгу надо читать, сопереживать ее героям, восхищаться ими и, возможно, внутренне спорить с автором. 

А спорить есть с чем. Не могу не сказать о странном впечатлении, которое производит на меня финал романа. Как я уже сказала, название романа Д. Соболева невольно наталкивает на сравнение с «Воскресением» Л. Толстого (тем более что мы обнаруживаем совпадение имен главных героев). Если у Толстого мы видим духовное воскресение Нехлюдова, осознавшего свою вину перед Катюшей, последовавшего за ней на каторгу и отрешившегося от прежней пустой и суетной жизни, то в книге Соболева все иначе. В отличие от героя Толстого, вполне сознательно соблазнившего и бросившего Катюшу (а затем искупающего свой грех), Митя совершает инцест с собственной дочерью случайно, не зная о ее рождении и уникально встретившись с девушкой в этой земной круговерти. В результате он тоже пытается «искупить свой грех», обеспечив ее материально и не раскрывая своего имени. Но все же это не путь к воскрешению: грех был невольным, жизнь героя вроде бы не была пустой и никчемной, как жизнь героя романа Толстого… 

У Мити в душе скопилось множество нерешенных и мучающих его вопросов, на которые он, похоже, не смог найти ответов ни в Израиле, ни в Индии, ни в России. В результате он уезжает в Сибирь. Но, в отличие от Нехлюдова, который поехал в Сибирь за Катюшей, Митя едет навстречу вполне осознаваемой гибели. Видимо, подразумевается, что через уход от прежней жизни  каким-то образом герой должен воскреснуть духовно. И воскрешение в контексте целого сюжета романа выглядит для читателя не вполне раскрытой темой. В конце книги, перед гибелью в сибирских снегах, Митя слышит слова: 

«Я есть Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний, говорит Господь», начал читать он, потом остановился, перелистал несколько страниц назад и продолжил, «Я есть воскрешение и жизнь; верующий в Меня, даже если он уже и умер, воскреснет. И всякий живущий и верующий в меня не умрет вовеки». 

Эти последние строки романа — из Откровения Иоанна Богослова (I:8). Видимо, подразумевается, что в них происходит воскрешение Мити, а значит происходит оно через христианскую традицию.  Следует ли понимать, что герой романа воскресает, приобщившись к христианству? Есть немало евреев-христиан, не отрекшихся при этом от своего еврейства. Об этом написан ряд работ, мне тоже доводилось писать о людях, сохраняющих своеобразную еврейскую христианскую самоидентификацию. Но в данном случае этот поворот выглядит неожиданным: после солнца Меджибожа, после мистического опыта в Негеве, после жизни в Израиле со всеми ее разочарованиями и надеждами… Митя не стал последователем иудаизма, путешествие в Индию не приобщило его, подобно многим западным интеллектуалам, к восточным эзотерическим учениям. Но и предсмертное озарение в христианской традиции видится мне, равно как и весь его побег в Сибирь, «выпадающим» из логики романа. Это тема для  споров и размышлений.