Сало Уиттмайер Барон (1895–1989) — крупнейший еврейский историк ХХ века. Его главный труд — монументальная «Социальная и религиозная история евреев».

Мы предлагаем читателям фрагмент из вышедшего в свет в издательстве «Книжники» 10‑го тома издания. Его тема — история еврейских общин на территории Испании и Португалии.

Кризис идентичности и раздробленность

События на Майорке и в Наварре дают общее представление о кризисе той эпохи; и в Кастилии, и в Арагоне он возник отчасти в результате двусмысленности статуса конверсов. О богатой и сложной истории этой многочисленной и влиятельной группы людей, которые колебались между иудаизмом и христианством, мы поговорим ниже. Отметим только, что в 1391 году внезапно появились примерно 140 тыс. новообращенных, и в следующую четверть века их число резко увеличилось. Это породило беспрецедентные проблемы в отношениях между государством и церковью и наложило существенный отпечаток на общественное мнение и позицию властей.

Со временем те конверсы, кто втайне исповедовал иудаизм и кого народ презрительно называл «марранами», придумывали все более изощренные способы скрыть свою истинную веру и подпольно соблюдать хоть какие‑то еврейские ритуалы. Еврейские общины в целом отрицательно относились к прозелитизму иноверцев, однако часто помогали людям, которые возвращались к вере отцов, и поощряли их. Поначалу они пытались переправлять тайных евреев в мусульманские страны. Позднее эмиграция стала подозрительной и опасной, кроме того, сложился привычный для марранов образ жизни, так что отъезд уже был не столь необходим. Конверсы, будь то искренние или нет, формально были христианами и не подлежали ограничениям, касавшимся евреев. Им были открыты высокие должности, они могли занимать важные посты даже в церковной иерархии. Многие овладели учеными профессиями и проникли в ряды королевских чиновников и городских советов. Будучи членами тайного общества, они выработали характерные для него навыки солидарности и готовности помогать друг другу, что способствовало карьере. Секретная жизнь вызывала подозрения соседей, о чем писали в литературе того времени. Поскольку сатира тогда в наиболее значительной степени служила политическим целям, многие стихотворения этого жанра были направлены против неискренних новых христиан. Особый интерес вызывает сатира, написанная в форме диплома, который позволяет истинному христианину называть себя марраном. Выдержанная в более строгом тоне так называемая «Арагонская зеленая книга» перечисляет знатные семейства королевства еврейского происхождения, чтобы их разоблачить.

Ненависть к этой большой, экономически и политически влиятельной и заметной в обществе группе людей накапливалась и все чаще проявлялась. Как мы увидим, громче стали звучать требования, чтобы с тайными евреями обращались так же, как с явными, чтобы отселяли их от старых христиан в отдельные кварталы, обязали носить особый знак и запретили занимать публичные посты и экономически выгодные должности вообще. Когда конверсов хватали и обвиняли в ереси, они подлежали смертной казни, тогда как против явных евреев подобные обвинения не выдвигали. Поднялась волна народного гнева; к середине века недовольство конверсами было сильнее антиеврейских настроений. В 1449 году в Толедо произошел настоящий погром конверсов, а обычных евреев никто не тронул. Погром начался как мятеж против нового военного налога, введенного ненавистным Альваро де Луной. Возглавил это сугубо антироялистское движение одаренный вожак, командующий крепостью Педро (Перо) Сармьенто. Беспорядки происходили и в соседнем Сьюдад‑Реале. В результате в Толедо все конверсы были объявлены «людьми дурного нрава, неспособными, неумелыми и недостойными» занимать публичные посты, служить публичными нотариями и выступать свидетелями. Когда новости об этих событиях достигли Рима, папа Николай V незамедлительно (24 сентября 1449 года) выступил с протестом против нарушения их прав. Утверждая, что все происходящее «подрывает основы здорового единства и мира нашей веры», папа подтвердил предыдущий статут, в котором было недвусмысленно заявлено: конверсы обладают теми же правами на занятие публичных постов, церковных и светских, что и старые христиане. Только те из них, кто показал себя нетвердыми в вере, подлежат преследованию компетентных судов. Сармьенто бежал в Арагон и умер два года спустя, однако волнения не закончились, и в 1451 году папа по требованию короля был вынужден издать еще одну буллу. Папа назначил двух высокопоставленных испанских церковников инквизиторами, которые должны были отвечать за выявление и преследование всех случаев притворства. Папские буллы и королевские указы не охладили народный гнев. Вопреки всем препятствиям, конверсы добились влияния и власти, совершенно не пропорциональных их сравнительной численности.

В этот момент на историческую сцену вышла пара, которую впоследствии назвали «католическими королями». Изабелла, королева Кастилии (1474–1504), не без участия конверсов и открытых евреев, вышла замуж за Фернандо, который должен был наследовать арагонский престол (1479–1516) после Хуана II. Авраам Сениор активно помогал организовать тайную встречу молодых людей, а потом успокаивал разгневанного Энрике IV, у которого были другие планы на сестру. По словам хрониста Алонсо де Паленсии, Изабелла наградила Авраама, дав ему содержание в 100 тыс. мараведи в год. Позднее среди испанских изгнанников ходили слухи, что дружелюбие Сениора и некоторых высокопоставленных марранов к Фернандо объяснялось еврейским происхождением последнего. Об этом рассказывает Элияу Капсали, он вкладывает в уста, обращенные к мужу Изабеллы, слова упрека: «У вас есть причина любить евреев, потому что вы плоть от плоти их и кровь от крови их. Поэтому‑то евреи и выдали меня за вас — чтобы вы могли служить им верным помощником». Легенды эти не имеют под собой никакого основания, но нет сомнений, что большинству еврейских вождей этот союз нравился. У королевской четы была и другая причина для благодарности евреям. По примеру предшественников они обошли старый канонический запрет на услуги еврейских врачей и прибегли к помощи еврея Лоренсо Бадоса в надежде обзавестись наследником мужского пола. У нас есть свидетельство самого Фернандо, который писал врачу: «Августейшая королева, Наша супруга, которая много лет не могла зачать, вашими неустанными усилиями и по воле Б‑жьей забеременела. Она родила принца Хуана, Нашего возлюбленного первенца» Литература о католических королях невероятно обширна. <...> Некоторые евреи и особенно конверсы принимали участие в опасных интригах и переговорах (включая перевозку знаменитого жемчужного ожерелья, стоимость его оценивалась в 40 тыс. золотых флоринов), завершившихся браком кастильской принцессы и ее кузена — инфанта Арагона. Многочисленные легенды об этом браке и о роли, которую якобы сыграли в нем евреи, см., в частности, рассказ Элияу Капсали в хронике «Де‑бей Элияу» под ред. М. Латтеса (Ликутим шоним ми‑сефер Де‑бей Элияу; «Различные фрагменты из хроники Де‑бей Элияу»; на иврите). С. 47, 60 и далее. Капсали слышал эти истории от испанских изгнанников — «из уст мудрецов и старейшин», в том числе от некоего Яакова, который рассказал ему о каких‑то еврейских предках Фернандо, связав их с романом кастильского адмирала дона Фредерико Энрикеса с еврейкой Паломой, однако слухи не кажутся достоверными. При этом нет никаких сомнений, что Авраам Сениор и особенно высокопоставленные конверсы Педро и Альфонсо де Кавальерия сыграли в описанных событиях ключевую роль, о чем см. в хронике: Alonso de Palencia. Crónica de Enrique IV, trad. por A. Paz y Melia. Vol. II P. 233, 242; III. P. 183f., 278, 316, 320, 332ff., 337. <...> .

Советы и финансовая помощь евреев сыграли немалую роль в упорных попытках католических монархов объединить два больших испанских королевства, а затем и присоединить к ним большую часть королевства Наварра. Фернандо и Изабелла заложили основы единой Испании, которая в следующие два столетия стала важной силой в истории Европы и Нового Света. С самого начала эти талантливые правители добивались объединения королевства, усмиряя непокорную знать и городские советы, ограничивая их власть и укрепляя свои отношения с церковью. Католические короли и впоследствии — в грядущих бурях Реформации и католической Реставрации — и их потомки стали главной опорой церкви.

Поначалу евреи симпатизировали энергичной и целеустремленной чете. Они ждали, что новые правители принесут мир и стабильность израненной стране и под их сильной рукой будет процветать внутренняя и внешняя торговля — так оно и произошло. Как и все прочее население, евреи устали от анархии, царившей при Энрике IV, и надеялись, что в безопасной обстановке они смогут продемонстрировать свои таланты в торговле и сборе налогов — к взаимной выгоде как для престола, так и для себя. 18 декабря 1474 года евреи Авилы и других общин отмечали восшествие Изабеллы на кастильский трон праздничными шествиями со свитками Торы, с музыкой и благословениями, и это не было формальностью. Личная набожность королевской четы (особенно Изабелла всегда оставалась поистине католической правительницей) не мешала им активно и к общей выгоде использовать ресурсы евреев и конверсов.

Какое‑то время казалось, что Фернандо и Изабелла оправдывают ожидания евреев. В первые годы правления монархи нередко защищали еврейские права. С самого начала они приказали властям Бильбао отозвать изданные против чужих евреев постановления, которые препятствовали евреям из других городов покупать товары в Бильбао, чтобы перепродавать их в других местах (12 марта 1475 года). Изабелла была весьма разгневана, узнав, что в Трухильо какие‑то рыцари заставляли евреев чистить свои конюшни, убирать навоз и выполнять другие отвратительные работы под угрозой, что головорезы, которых расселили в их домах, станут с ними дурно обращаться. Узнав об этих злоупотреблениях от Соломона Роми, представителя еврейской общины, Изабелла отдала приказ альгвасилу, алькальдам и другим судьям города Трухильо положить этому конец. Объясняя свою позицию, она добавила:

Поскольку все евреи Моих королевств принадлежат Мне и находятся под Моей защитой и охраной и Мне надлежит защищать, оберегать их и поддерживать справедливость, то Я считаю должным отдать вам по указанной причине этот приказ. Посему Я повелеваю всем вам и каждому из вас, что отныне вы не должны допускать [подобные злоупотребления] и потакать им… Настоящим эдиктом Я беру указанную альхаму и всех добрых евреев и каждого из них по отдельности со всей их собственностью и владениями под Свое королевское покровительство и защиту.

В других случаях Изабелла, Фернандо или оба вместе настаивали на том, что евреев нельзя заставлять нести охранную службу наряду с другими горожанами — так было, например, в Авиле. В то же время Изабелла подтвердила привилегии таких городов, как Уэрте и Альфара, где евреи несли военную службу, но не платили общих налогов, как в других городах. Вопрос о налогах действительно всегда вызывал споры. Города пытались заставить еврейских жителей участвовать в выплате тяжелых повинностей, наложенных на них государственной властью, а евреи заявляли, что у них налогообложение особое, определяется в каждой общине по‑своему общенациональным или местным союзом. В некоторых случаях отдельные группы получали особое освобождение. В 1479 году королевская власть откликнулась на прошение евреев Касереса, которые утверждали, что налоговое бремя, лежащее на 130 семействах, по размеру соответствует выплатам 2 тыс. христианских семей этой области.

Королевская чета особенно настаивала на поддержании примата государства над церковью. Узнав в 1481 году, что приор кафедрального собора Сарагосы издал ордонансы против евреев, не получив на то королевского одобрения, Фернандо подверг клирика наказанию и повелел коррехидору отменить эти ордонансы. В 1485–1486 годах король и королева повелели тщательно расследовать жалобы еврейской общины на город Бургос. Жалобы касались незаконного ограничения прав жительства евреев и препятствий, чинимых еврейским портным и другим ремесленникам, кроме того, Авраам Сениор утверждал, что евреи его родной Сеговии страдали от подстрекательских речей и им мешали выпекать мацу. Монархи видели в этом угрозу своим целям: подавить права знати и городов, утвердить в государстве практически абсолютистскую власть. В 1476 году они запретили некоему Диего Писарро вступать в должность алькальда мавров и евреев, пока не будет принято решение королевского совета. В том же году они запретили властям Монсона, Кастрохериса и Карриона заключать договоры с евреями. Примечательно, что, будучи союзниками церкви, они в 1479 году повелели церковным судам Осмы снять отлучение с тех, кто задолжал евреям. Короли пытались ограничить даже свои любимые «братства». Когда в том же году местный чиновник пытался навязать еврейской общине Авилы двойную повинность в пользу hermandad Hermandad (исп.) — братство. , председатель королевского совета дон Лопе де Рибас потребовал отменить незаконную процедуру.

В то же время католические короли часто откликались на антиеврейские требования кортесов и церкви. На довольно раннем этапе своего правления (1476 год) они одобрили требования Мадригальских кортесов, которые настойчиво требовали выполнения законов о еврейском знаке и запретов на еврейское ростовщичество. Кортесы и монархи подтвердили временный запрет на уголовную юрисдикцию еврейской общины, который был впервые объявлен в 1380 году кортесами и королем Хуаном I. В течение нескольких лет после этого суды занимались почти исключительно тяжбами по поводу ссуд — в соответствии с нормами, введенными Мадригальскими кортесами. Иногда евреи использовали новые законы в свою пользу, однако чаще христианские должники решали, что намерение законодателей состояло в том, чтобы освободить их от платежей. Из‑за неразберихи появлялись все новые указы, и еврейские ростовщики Авилы постановили устроить своего рода забастовку и отказались предоставлять ссуды кому бы то ни было. Внезапно перекрытый кредитный поток быстро повлиял на городскую коммерцию, и множество людей впали в нужду. Сообщения о споре евреев с городскими властями дошли до монархов, и тех обеспокоил прежде всего ущерб, который эти события могли нанести войне с королем Португалии и развитию столь дорогих их сердцу hermandades. Указ, изданный 15 декабря 1477 года, только затянул спор и вынудил Изабеллу 18 сентября 1479 года принять новое решение по этому вопросу, и она подробно изложила аргументы обеих сторон. В результате еврейское ростовщичество было резко ограничено, и даже 30 % были сочтены чрезмерными. В 1490 году Фернандо и Изабелла откликнулись на жалобы Толедских кортесов и повелели, чтобы все без исключения евреи в течение двух лет были переведены в особые кварталы. Следует отметить важные события: в 1483 году в ответ на народное негодование и давление инквизиции они, похоже, утвердили указ об изгнании евреев из районов Севильи и Кордовы, а три года спустя инициировали их изгнание из архиепископства и города Сарагоса и из архиепископства Альбаррасин. Последний указ, по‑видимому, не был приведен в исполнение до всеобщего изгнания 1492 года <...> Бессмысленно было бы искать в этих действиях четкую последовательность. Всего за пять лет до изгнания евреев из Севильи Изабелла издала особый указ о защите этой общины и повелела огласить его на всех главных улицах города и в окрестностях. Больше того, в том же году (1483), согласившись на изгнание евреев из Андалусии, Фернандо реорганизовал еврейскую общину Таусте, чтобы там было достаточно людей, «которые позаботятся о сохранении и приумножении указанных евреев». Подобные ордонансы издавались в пользу общин Сарагосы и Теруэля. Это не помешало королю через три года изменить мнение по поводу Сарагосы. В то же время Фернандо пресек попытку изгнать евреев из города Вальмаседа. <...>
.

Католическая чета пренебрегала каноническими запретами и назначала множество евреев и марранов на общественные должности — фискальными агентами и налоговыми откупщиками. Они беспрецедентно увеличили королевские доходы. Польский путешественник Николай Поппель Николай Поппель (ок. 1435 — после 1490) — купец, дипломат, путешественник и авантюрист. (или, в немецком варианте, Николай Поппелау), приезжавший в Испанию в 1483–1484 годах, сообщал следующее:

[жители Каталонии и Арагона публично жаловались,] что королева — защитница евреев и дочь еврейки [здесь Николай явно перепутал разговоры о происхождении Изабеллы со слухами о еврейском происхождении Фернандо]. Кроме того, я собственными глазами видел, что она больше доверяет крещеным евреям, чем христианам. Она доверяет им все доходы и подати; они ее и короля советники и секретари, что не мешает им ненавидеть своих господ вместо того, чтобы уважать их.

В 1491 году Фернандо и Изабелла заключали четырехлетние контракты с еврейскими откупщиками налогов: вероятно, короли ожидали, что те примут крещение и останутся у них на службе и после изгнания, возможность которого они, по всей видимости, взвешивали. Нельзя исключить и того, что короли хотели обогатиться, присвоив собственность «добровольно» покинувших страну евреев как бы в счет обязательств последних по договорам. Среди королевских слуг были приезжие из других стран. Всех их по учености, а также финансовым и дипломатическим талантам затмевал дон Ицхак Абарбанель Ицхак бен Йеуда Абарбанель (1437–1508) — выдающийся экзегет и государственный деятель; был финансовым агентом португальского короля Афонсу V, затем, после бегства из Португалии и до изгнания 1492 года, — Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского. Умер в Венеции.
, которому пришлось вместе с племянником покинуть родную Португалию после того, как он оказался замешан в неудавшуюся интригу против короля. По‑видимому, дону Ицхаку удалось спасти лишь небольшую часть своего богатства, но за восемь лет службы испанскому престолу он скопил новое огромное состояние. Его отъезд в 1492 году заставил 6 октября Фернандо и Изабеллу издать приказ чиновникам «всех городов, деревень и местностей всех… королевств и владений», повелев, чтобы все долги, оставленные Абарбанелем, перешли к государству и не подлежали бы замораживанию долгов еврейским изгнанникам. Когда католические короли организовали знаменитое братство&nbsp;— hermandad, — которое они использовали для борьбы с мятежниками королевства, то без колебаний назначили его главным казначеем своего придворного раввина дона Авраама Сениора (1488 год). Сениор и его сподвижники, занимавшиеся сбором налогов, смогли обеспечить Испанию средствами, необходимыми для ведения войны с последним мусульманским оплотом в Гранаде. Характерно, что еврейские общины, по‑видимому, не сильно сопротивлялись особо введенным для них налогам, которые шли на военные нужды. Целью этой войны было уничтожение остатков былой славы ислама на Пиренейском полуострове. Евреям не мешало и то, что эта территория долго служила для их единоверцев безопасной гаванью, и даже в 1492 году там еще проживало около 20 тыс. евреев.

Важные услуги оказывали королям и высокопоставленные конверсы; Габриэль Санчес и Луис де Сантанхель Габриэль Санчес (ум. 1505) и Луис Асариас де Сантанхель (ум. 1498) — казначеи Арагона, которые кредитовали экспедицию Колумба.
прославили свое имя в веках, поскольку снаряжали экспедицию Колумба в Новый Свет. Фернандо и Изабелла пользовались услугами сомнительных христиан, однако решились истребить в стране все ереси. Причина была не только в личном благочестии и в подчинении диктату канонического права: они стремились уничтожить, подавить все местные и религиозные различия внутри страны, расширить ее пределы и создать новую, единую испанскую нацию. Двусмысленное положение и все более подозрительное поведение многих конверсов были для них нетерпимы. Короли верили, что устрожением надзора можно искоренить упорное меньшинство тайных евреев и присоединить их к сообществу старых христиан. Они убедили папу Сикста IV Сикст IV (1414–1484) — Папа Римский с 1471 года. в 1478 году учредить новую централизованную инквизицию, которая должна была решать эту задачу лучше, чем инквизиционные суды при епископах. Поначалу новые трибуналы действовали только в провинции Андалусия, где с незапамятных времен еврейские общины — а теперь и общины конверсов — играли очень важную роль. Оттуда инквизиция распространилась на другие провинции Кастилии, а вскоре и в Арагоне. Под руководством фанатичного доминиканца Томаса Торквемады Томас Торквемада (1420–1498) — первый великий инквизитор Кастилии и Арагона с 1483 года.
она вписала ряд самых кровавых глав в историю человеческой нетерпимости.

И инквизиторы, и монархи быстро поняли, что искоренение иудействующих невозможно, пока в стране есть еврейские общины. Пока открытые евреи публично соблюдали свои ритуалы, собирались в синагогах и поддерживали еврейскую традицию, соседи‑марраны, хоть и рискуя, но без труда получали от них все необходимое для богослужения, наставления по поводу спорных вопросов закона и религии и общее руководство по поводу того, как выполнять минимальные требования для тайного соблюдения заповедей иудаизма. Более того, в широком контексте само существование немалого и культурно влиятельного еврейского сообщества, по мнению некоторых испанцев, мешало объединению нации, которое в тот момент стало главной целью и монархов, и всех патриотов, смотревших в будущее. Евреи плохо понимали, что, помогая восстанавливать порядок и единство в расколотом на фракции обществе Пиренейского полуострова, они подрывают самые основы своего существования в Испании. Наряду с прочими факторами, религиозными, экономическими и политическими, стремление к единству привело к указу об изгнании, который Фернандо и Изабелла подписали спустя почти месяц (31 марта 1492 года) после завоевания Гранады 4 марта. На первый взгляд король и королева гуманно, по понятиям того времени, позволили будущим изгнанникам «продавать, и менять, и отчуждать» все движимое и недвижимое имущество и свободно распоряжаться им по своему усмотрению. В то же время короли не остановили инквизицию, когда меньше чем через месяц она пренебрегла этим разрешением, угрожая христианским покупателям еврейского имущества отлучением.

Изгнание такой крупной и влиятельной части населения произвело огромное впечатление в Испании и за ее пределами, особенно в странах, которые вскоре стали принимать волны обездоленных и преследуемых изгнанников. Иногда их принимали весьма благосклонно. Оставшиеся в стране марраны были в центре внимания, еще несколько поколений испанцев относились к ним с подозрением, в Португалии это продолжалось еще дольше. В период до изгнания драматические инциденты получали отклик, особенно предполагаемая мученическая смерть ребенка из Лагуардии. Много спорили о неизбывном еврейском наследии в Испании. Это проявилось в чертах лица испанцев и в особенностях их мышления. По‑разному оценивали роль, которую сыграли евреи в расцвете и закате Испании в Новое время. Рассуждения на эту тему можно встретить в новых либеральных экономических теориях в Голландии XVIII века и в антисемитских писаниях Фридриха Рюса Фридрих Рюс (1781–1820) — немецкий историк, один из предтеч европейского антисемитизма.
, профессора истории в постнаполеоновском Берлине, в ранний период эмансипации. Не потеряла эта проблема актуальности и сегодня. Согласно недавнему антропологическому исследованию, 15 % населения Вальядолида до сих пор имеет характерные еврейские черты — что бы это ни значило; 65 % физиогномически принадлежит к средиземноморской расе, примерно 15 % — тевтонского происхождения. Такое положение, как в Вальядолиде, видимо, существует и в большинстве испанских областей, хотя расовые объяснения являются сугубо гипотетическими. Влияние еврейского культурного наследия на судьбы испанского народа продолжает занимать умы, особенно в свете теорий Америко Кастро Америко Кастро Кесада (1885–1972) — испанский филолог и историк культуры. . Дискуссии по этому поводу повлияли на политику и законодательство Испании в XIX и ХХ столетиях.

Португальский финал

Между двумя странами существовали тесные связи, поэтому события в Испании, особенно связанные с евреями, влияли на Португалию. Битва при Алжубарроте в 1385 году В битве при Алжубарроте 14 августа 1385 года Жуан I разгромил кастильские войска короля Хуана I.
привела на трон Жуана I — не без участия евреев — и окончательно утвердила независимость Португалии, однако торговые и культурные связи с соседней Кастилией оставались тесными даже в периоды внешнеполитического противостояния. Евреи постоянно перемещались между двумя странами, особенно в сложные времена, например после испанских погромов 1391 года, когда в Португалии осело множество еврейских беженцев. За ними последовало немало конверсов, которые добровольно или под давлением приняли крещение в Кастилии и Арагоне, а позднее пожалели о том, что отступили от веры отцов, и стремились добраться до соседней страны, где к возвращению в иудаизм относились терпимо. Португалия была для них второй после мусульманских стран безопасной гаванью, где можно было укрыться.

Среди новоприбывших из Кастилии был Шмуэль Абарбанель из Севильи, он был одним из самых видных членов еврейской общины, но, вероятно, поддался давлению после подстрекательских проповедей Феррана Мартинеса и крестился, возможно, до 1388 года. Под новым именем Хуан Санчес он служил королевским казначеем в Андалусии и главным финансистом (contador mayor) Кастилии. Важную роль играл он и в политической жизни. После 1397 года, то ли движимый раскаянием, то ли по какой‑либо другой причине, он переехал в Лиссабон, где открыто присоединился к еврейской общине. Его сын, дон Йеуда Абарбанель, который поддерживал особенно тесные отношения с младшим сыном Жуана I Фернанду, был даже известнее отца. В 1437 году, перед отправлением в злосчастную экспедицию в Северную Африку, где ему было суждено шестью годами позже умереть в плену, Фернанду указал в завещании, что он остался должен дону Йеуде огромную сумму (52 тыс. и 45 тыс. реалов бранко). Инфант, которого после смерти почитали как воина и мученика, остался должен и многим другим португальским евреям, а будучи в плену, пользовался услугами еврейского хирурга магистра Йосефа, чтобы передавать письма из Феса в Португалию. Дом Абарбанелей достиг расцвета в Португалии при сыне Йеуды доне Ицхаке, который, в отличие от деда, твердо придерживался веры отцов даже в тяжелые времена изгнания из Испании. Он приехал в Испанию в 1481 году, поскольку после кончины Афонсу V новый король Жуан II Жуан II (1455–1495) — король Португалии в 1477 году и с 1481 года.
обвинил его в участии в заговоре, который возглавил родственник Жуана герцог Браганса Фернанду II (1430–1483) — герцог Браганса и Гимарайнш с 1478 года; казнен по обвинению в государственной измене. . В автобиографической заметке в предисловии к его комментарию к книге Йеошуа дон Ицхак красочно описывал, как он собирался откликнуться на призыв короля и тут друг сообщил, что ему грозит немедленная казнь вместе с герцогом. Дону Ицхаку удалось бежать от преследователей, которых король отправил за ним в погоню, и он пересек границу с Кастилией. Здесь он некоторое время занимался сочинением экзегетических трудов и в числе прочего составил комментарий к книге Йеошуа. Из Португалии прибыл также упоминавшийся выше Видаль Астори; его Фернандо назначил главным раввином нескольких кастильских общин, но отменил это назначение в 1477 году, пойдя на уступки Сениору. Астори еще в 1467–1469 годах был серебряных дел мастером (argenter) при инфанте Фернанду и мог быть тем или иным образом причастен к португальской политике; в 1484 году католические короли предоставили ему особую защиту от личных врагов. Кастильские евреи часто выступали как дипломатические посредники в переговорах с португальским двором. Мы помним увенчавшиеся успехом переговоры, которые провел в 1358 году в Лиссабоне Шмуэль а‑Леви, — они привели к заключению мирного договора между двумя странами. Почти через сто лет пришел черед рабби Йосефа (Ибн‑Шем‑Това), которого инфант Энрике послал договариваться о свадьбе с португальской принцессой. За этим соглашением вскоре последовало другое, и в конце концов в мае 1455 года состоялась свадьба.

Как и в Испании XV века, в Португалии постоянно шла борьба за изоляцию евреев в отдельных кварталах и, чуть слабее, за то, чтобы заставить их носить отличительные знаки. О последнем требовании свидетельствуют, однако, преимущественно сообщения о том, что его нарушают. Кортесы, а также некоторые еврейские моралисты часто жаловались: богатые евреи кичатся роскошью и ездят на мулах, причем и всадник, и животное наряжены в дорогие уборы, на них великолепные украшения, а множество людей голодают. Яркое описание «недостойного потребления» содержится в материалах кортесов 1481–1482 годов, в разгар антиеврейских настроений:

Мы говорим об этом, Ваше величество, потому что наблюдаем ужасную распущенность, царящую среди евреев, мавров и христиан и заметную в их образе жизни и платье; в манерах и разговоре они ведут себя отвратительно и безобразно. Мы видим, как евреи становятся рыцарями, разъезжают на богато убранных лошадях и мулах, одеваются в тонкие плащи с капюшонами, шелковые камзолы, носят позолоченные мечи, маски и тюрбаны, так что и не поймешь, к какой расе они принадлежат. Они заходят в церкви и издеваются над святыми таинствами, преступно смешиваясь с христианами.

Кортесы объясняли возмутительное поведение тем, что евреи занимали высокие посты налоговых откупщиков, и жаловались, будто многие бродячие еврейские ремесленники вступают в недостойные отношения с женами крестьян, пока те работают в полях. Иногда короли шли навстречу: они напоминали евреям о необходимости иметь на себе отличительные знаки (о некоторых португальских особенностях этого явления мы поговорим далее) и требовали от них носить одежду только из шерсти, а не из шелка, а также запрещали украшать головы своих мулов султанами — это было запрещено и христианам <...> Жалобы на излишнюю роскошь часто слышались и в еврейских кварталах. В этическом трактате Шломо Алами 1415 года говорится о недостатках всех евреев Пиренейского полуострова. Как мы увидим, лидеры португальской еврейской общины время от времени считали необходимым издавать ордонансы против таких излишеств. Однако склонность состоятельных людей демонстрировать свое богатство не могли побороть ни государство, ни община. Она стала источником постоянных конфликтов с нееврейским населением, хотя среди последнего дорогая одежда тоже считалась символом высокого статуса.
.

Отдельные еврейские кварталы стали предметом широкого обсуждения с 1361 года, еще до того, как они послужили поводом для беспорядков в соседней Испании. Часто вводились драконовские законы. Согласно одному ордонансу, изданному королем Педру Жестоким, любого еврея, обнаруженного за пределами жудерии после первых трех колоколов, следовало высечь на улицах города, при повторном нарушении надлежало конфисковать все имущество виновного. В ответ на совместную петицию еврейских общин Жуан I смягчил суровые наказания. В 1412 году он постановил, что всякий еврей в возрасте 15 и более лет, обнаруженный за пределами жудерии после сигнала, должен был быть оштрафован на 5 тыс. либр; если он попадался вторично, штраф составлял 10 тыс. либр, на третий раз его надлежало высечь. Строгость наказаний изрядно смягчалась многочисленными исключениями, указанными в ордонансе. Исключения делались и для отдельных лиц: например, жители Элвиша рабби Сад и его жена получили особое разрешение «проживать за пределами еврейского квартала среди христиан» (25 ноября 1451 года). За сегрегацию ратовали с таким пылом, потому что законодатели искренне опасались смешанных половых связей. В Португалии чаще, чем где‑либо, христианкам запрещали посещать еврейский квартал без сопровождения мужчины‑христианина. Там также запрещали еврейским разносчикам и торговцам заходить в дома крестьян, пока мужья находились в поле. Исключения делали для еврейских врачей, ремесленников и представителей других профессий, что показывает, насколько сильно евреи были вовлечены в жизнь португальского общества не только в городах, но и в деревнях. В то же время, когда 24 мая 1451 года Афонсу V разрешил евреям Ламегу пить «христианское» вино без страха наказаний, которые ранее полагались за это «нарушение», он, возможно, имел в виду не только государственные законы, но и усилия раввинов запретить «вино возлияния».

В действительности во всех сферах культурной и экономической жизни шла интеграция. Евреи активно участвовали в развитии науки и в географических открытиях. Среди важнейших событий 1420‑х годов, отмечает Чарльз Э. Ноуэлл, было «прибытие в Португалию Яфуды Крескеса Йеуда (после крещения в 1391 году — Яфуда) Крескес (1350–1427) — еврейский картограф; вместе со своим отцом Авраамом Крескесом создал в 1375 году «Каталонский атлас».
, известного картографа с острова Майорка». В 1415 году еврейские моряки участвовали в завоевании португальцами марокканской Сеуты — важнейшей гавани для дальнейшего продвижения по западному побережью Африки; один из этих моряков даже погиб в сражении. Вскоре король увлекся львами, которых привезли из новых владений, и лиссабонским евреям было поручено за ними ухаживать. Только в 1450 году эта обязанность была заменена регулярным налогом в 25 реалов с души. В некоторых видах деятельности, например в незадолго до того изобретенном книгопечатании, евреи были пионерами. Первая книга на иврите была напечатана в Португалии в 1489 году, на латыни — в 1494 году, а на португальском — в 1495 году. «Изгнание» 1496 года положило конец еврейскому книгопечатанию, однако почти половина всех известных португальских инкунабул (11 из 24) — еврейские. Правда, есть вероятность, что в Португалии было опубликовано еще несколько инкунабул, поскольку в некоторых случаях невозможно определить точное место выхода пиренейских первопечатных книг.

Благодаря Великим географическим открытиям и научным успехам, связанным с именем знаменитого принца Энрике Мореплавателя Энрике (или Генрих) Мореплаватель (1394–1460) — португальский инфант, герцог де Визеу, сын Жуана I, организатор многочисленных экспедиций вдоль западноафриканского побережья. , Португалия стала лидером международной торговли. Это породило острую конкуренцию между зарождавшейся буржуазией и богатыми еврейскими торговцами и финансистами. Даже духовенство использовало теперь экономические понятия, приводя традиционные религиозные аргументы в споре. В примечательном послании, которое было адресовано Афонсу V, монах из Сан‑Маркуша, который, очевидно, имел доступ к королю, писал, уделяя много внимания вопросам конкуренции:

Теперь, сир, из‑за желания [престола] получить доход побольше, христианское население попадает под власть евреев, и чужаки получают в этой стране большую часть благ Вашего королевства, а торговцы, уроженцы этой страны, мучаются от нужды. Желательно, чтобы Ваше величество нашли от этого средство, и Вас часто просят об этом; так Вам было бы больше чести и выгоды, если бы Ваши соотечественники были богаче иноземцев, потому что иноземцы приносят стране убытки, а не прибыль.

Афонсу V в целом доброжелательно относился к евреям, однако и он порой вынужден был уступать общественному мнению. В 1449 году власти с большим трудом подавили еврейский погром, который начался в столице, пока король был в Эворе. Поспешив обратно в Лиссабон, чтобы остановить насилие, Афонсу приказал арестовать зачинщиков. Как обычно бывает, после произошедшего, задним числом, виновных было найти непросто, под арест, видимо, посадили и нескольких непричастных, один из них даже утверждал, что помогал евреям. Народный гнев, обратившийся теперь против королевской власти, все это только усиливало.

Кортесы красноречиво выдвигали старые и новые аргументы, призывая исполнять существующие ограничения и вводить дополнительные. За этим стояли экономические интересы. Во второй половине XV века парламентские дебаты по еврейскому вопросу слились в единый хор. В 1451 году Сантаренские кортесы жаловались на евреев, которые одеваются в шелка; вслед за тем, в 1455 году, Лиссабонские кортесы обвиняли евреев в том, что они разъезжают на мулах по воскресеньям; в 1461 году кортесы в Синтре требовали запретить евреям продавать товары христианам по воскресеньям и христианским праздникам до окончания церковной службы; в 1473 году Коимбрские кортесы настаивали, что евреям следует запретить собирать церковные подати, а право на убежище в церкви можно предоставлять только конверсам, но не евреям. Эти кортесы также настаивали, чтобы раввины пользовались гражданской юрисдикцией только в сугубо еврейских тяжбах, тогда как тяжбы между евреями и христианами должны были судить только христианские судьи, даже если обвиняемый — еврей. В 1475 году представители сословий напрямую потребовали, чтобы во всех гражданских исках с евреями истцам или ответчикам‑христианам предоставлялось преимущество. Насколько сильны были антиеврейские чувства среди парламентариев, видно по решениям Лиссабонских кортесов 1460 года. Проголосовав за крупное добровольное приношение в казну в размере 15 тыс. золотых дублонов, кортесы указывали, что в уплате этого приношения не должны участвовать ни евреи, ни мавры. Они, несомненно, хотели доказать королю, что с фискальной точки зрения этими меньшинствами можно пренебречь. Уступая давлению, Афонсу V возобновил многие старые антиеврейские нормы и включил их в свои Ordenaçoens <...> Несомненно, уступкой христианским бюргерам был запрет еврейским нотариям использовать иврит в документах. Правда, обычно король делал исключения: примером может служить милостивый ответ, который он дал в 1452 году еврейскому нотарию из Сетубала. Последнего оштрафовали за использование иврита, и он оправдывался незнанием закона. <...> В позиции кортесов угадывается также зарождение португальского национализма, что неблагоприятно повлияло и на статус мусульманского населения. Следует отметить, что последнее никогда не играло в Португалии такой роли, как в Испании. <...> .

В отличие от Кастилии и Арагона в XV веке в Португалии проблема конверсов не была столь острой. Португальские евреи не страдали от массовых погромов, усиленной пропаганды и сурового дискриминационного законодательства, подобно испанским единоверцам в тот период — в 1391–1415 годах. Число вероотступников было постоянным и почти не менялось. Обращения случались достаточно часто, и в своде обычного права Бежи было указано: «Всякий, кто назовет обратившегося в христианство из другой религии tornadisso [перебежчиком], заплатит алькальду 60 сольдо». Жуан I существенно расширил эту норму и запретил называть конверсов «евреями» под угрозой штрафа в размере 30 корвас, которые выплачивались доносчику. Новообращенных, независимо от причин: с корыстными целями, под некоторым давлением или по искреннему убеждению, — а также их потомков обычно принимали в христианское общество. Беспорядки 1391 года ощущались в Португалии лишь отзвуком. Некоторые испанские конверсы, убежавшие от погромщиков, пожелали вернуться к прежней вере и поселиться в более гостеприимной стране. Кризис закончился через несколько лет, и новоприбывшие успешно влились в местную общину. Следующие десятилетия лишь немногие кастильские или арагонские конверсы, которые стремились вернуться в иудаизм, искали анонимности и безопасности в Португалии. Это были единичные случаи, и особых проблем они не вызывали. После учреждения в 1478 году инквизиции в Андалусии и других испанских провинциях возросла опасность для потенциальных жертв, а следовательно, и число эмигрантов в Португалию. Массовый приток конверсов, а после 1492 года множество мигрантов‑евреев, изгнанных Фернандо и Изабеллой, породили в португальском обществе новые проблемы.

Закон требовал, чтобы оскорбления в адрес конверсов разбирались в светском, а не в церковном суде. Очевидно, духовенству нельзя было доверить дело, в котором обвиняемый был движим ревностной католической верой. В то же время руководство еврейских общин добилось от Жуана важного указа, который защищал от шантажа еврейских жен конверсов. Закон гарантировал: если жена не желает следовать за мужем к крестильной купели, ей следует немедленно дать разводное письмо, чтобы она могла выйти замуж вторично. Это условие несколько видоизменил Афонсу V: он отложил развод на год с момента крещения мужа, чтобы проверить решимость жены остаться иудейкой. В то же время по требованию церкви закон настаивал, чтобы конверсов не лишали собственности и даже прав наследования. Была сделана попытка обеспечить им немедленную выплату их доли в будущем наследстве — еще при жизни родителей. Эта норма вряд ли когда‑либо была реализована.

Жуан II (1481–1495), «несомненно, самый способный король из всех когда‑либо правивших Португалией» (Чарльз Э. Ноуэлл), взойдя на престол, решительно противостоял кортесам и своим советникам, которые требовали изменить королевскую политику с учетом того, что в Испании была учреждена инквизиция, а затем последовало изгнание евреев из Испании. Твердость короля была особенно примечательна, ведь он был не очень благожелателен к евреям и, возможно, распространял на всех евреев обиду за «предательство» дона Ицхака Абрабанеля. В то же время он категорически отказал кортесам заменить евреев‑налоговых откупщиков христианами. Он ответил следующее: это занятие было еврейским на протяжении многих поколений, и всякий раз, когда для этой цели привлекали христиан, они требовали себе такую немыслимую долю, что казне оставалось немного. Правда, король согласился расширить запрет назначать евреев на общественные должности — теперь они не должны были занимать высокие посты в имениях королевской семьи или баронов.

После 1492 года на Жуана оказывали огромное давление, чтобы он закрыл границы и для евреев, и для конверсов, прибывавших из Испании. Король достиг соглашения с португальскими общинами, по которому еврейских изгнанников можно было принимать в пяти обозначенных пограничных городах (Оливенса, Арроншиш, Каштелу‑Родригу, Браганса и Мелгасу) за плату от одного крузадо до восьми золотых эскудо за каждого беженца. Разрешение на проживание давалось на восемь месяцев, после чего изгнанники должны были уезжать за свой счет на кораблях, предоставленных правительством. Лишь 600 богатых семейств получили разрешение на постоянное жительство и заплатили за это огромную сумму в 60 тыс. крузадо. Незаконных мигрантов продавали в рабство. Многих из тех, кому удалось пробраться через границу, ограбили и убили крестьяне. Король действовал вопреки советам приближенных, среди которых были такие, кто считал, что христианское королевство не должно предоставлять евреям убежище, что они должны обратиться в христианство на родине. Население в целом воспринимало массовый наплыв беженцев еще более враждебно.

После смерти Жуана II и восшествия на престол его двоюродного брата Мануэла (1495–1521) обстановка накалилась. Новый король, который начал с освобождения еврейских рабов, поддался давлению местного населения и испанских католических королей. Испанская принцесса донья Изабелла дала согласие на брак с Мануэлом при условии, что все конверсы, бежавшие от инквизиции, будут изгнаны в течение месяца. В декабре 1496 года, еще до подписания брачного контракта, которое состоялось в августе 1497 года, Мануэл скрепя сердце согласился издать указ об изгнании всех евреев. Король обещал в указе, что разрешит им покинуть страну в течение восьми месяцев, однако принудил почти всех принять крещение.

Неистощимая жизненная сила

Так подошла к концу долгая и славная история евреев на Пиренейском полуострове. Испанское еврейство пережило враждебность христианизированной Римской империи, нетерпимого вестготского режима и не только уцелело в гонениях, которые уничтожили бы более слабую общину, но и достигло беспрецедентных высот в период золотого века под властью ислама. Новая волна тотальной нетерпимости при Альмохадах заставила их молча склонить головы и ждать перемен к лучшему. И она пришла: началась Реконкиста крестоносцев. Последние принесли с собой не огонь и меч религиозной нетерпимости, как было принято до того, — напротив, при них открылись новые возможности еврейской религиозной и общинной жизни. Даже правители Гранады, которая была последним исламским форпостом на полуострове, отказались от политики исключительности. Страна стала островком разнообразия рядом со все более однородными испанскими королевствами и Португалией. Здесь по‑прежнему жили остатки арабоязычного еврейства, и сюда продолжали приезжать еврейские экспатрианты, которые бежали от дискриминации в соседних христианских странах.

До 1391 года можно было сомневаться в таланте испанских и португальских евреев к выживанию. Еврейская община была настолько интегрирована в испанское окружение, что впоследствии многие века многие поколения их потомков, живших в других странах, говорили на кастильском диалекте. Раввин Шемтов де Каррион умел писать на иврите, но его написанные на испанском Proverbios morales («Назидательные притчи») внесли значительный вклад в испанскую литературу XIV века. С распространением аверроизма и других радикальных философских и религиозных течений появилась реальная опасность, что еврейский народ ассимилируется в испанском окружении и исчезнет, растворится среди противоборствующих лагерей.

Погромы 1391 года грубо прервали мирный ход вещей. Теперь реальной стала угроза, что после кровопролития, учиненного погромщиками, обращения немалой части выживших и массовой эмиграции в Кастилии и Арагоне останется слишком мало евреев и они не смогут поддерживать традиционный образ жизни. Принуждение к ассимиляции становилось невыносимым. На это была брошена вся мощь государства и церкви, оставшихся евреев заставляли прекратить борьбу за существование: против них принимали дискриминационное законодательство и убеждали их диспутами. Невероятная жизненная сила испанского еврейства проявилась в том, что оно вопреки внутренним и внешним разрушительным влияниям постепенно восстало из руин и ступило на новый путь исторического развития.

В XV веке, началу которого предшествовали погромы 1391 года, новое враждебное законодательство и показательный диспут в Тортосе, возродились старые общины и появилось несколько новых, вожди которых играли важную роль в экономической и политической жизни страны. В духовной сфере остатки испанского еврейства в этот период не породили таких титанов еврейской мысли, как в предыдущие столетия, однако было немало законоведов, мистиков и поэтов, сравнимых по масштабу с учеными других стран. В то же время культурная интеграция с испанским окружением продолжалась. Те же силы, которые определили национальное единство Испании и превратили ее в ведущую мировую державу и обладательницу культурного богатства siglo d’oro (золотого века), в то же время подорвали солидарность еврейской общины и привели к ее окончательному уничтожению по королевской воле.

Жизненная сила испанских евреев устояла и перед таким тяжелейшим ударом. Как оказалось, события 1492–1498 годов не стали последней главой в иудео‑христианском сосуществовании в Испании и Португалии. Как мы увидим, в Испании и особенно в Португалии сложнейшая проблема уцелевших конверсов не была решена еще несколько поколений. Рассеяние евреев и марранов, которые несли с собой иберийское наследие, сильно повлияло на многие западноевропейские и ближневосточные общины. Изгнанники появились и на просторах новооткрытого Западного полушария. Как и прочие великие миграции, рассеяние беженцев из Испании и Португалии и их потомков стало мощным стимулом в прогрессе европейской и еврейской цивилизации.