1690 лет назад, 17 ноября 331 года, родился Флавий Клавдий Юлиан, известный также в истории христианства как Юлиан Отступник. Он стал последним языческим римским императором, ритором и философом.

У ИСТОКОВ НОВОЙ ЭПОХИ

После разгрома императором Адрианом в 135 году новой эры Второго иудейского восстания на евреев Римской империи обрушились жестокие гонения.

Перестал существовать священный Иерусалим — средоточие еврейской духовности, на развалинах которого был возведен военный город Элия Капитолина, посвященный Юпитеру Капитолийскому. Сурово каралось исполнение древних ритуалов — обрезания, празднования субботы и даже изучения Торы.

После смерти Адриана преследования евреев немного ослабли, хотя полностью не прекращались никогда. Этому в немалой степени способствовало возникновение нового религиозного учения, вышедшего из еврейской среды, но достаточно быстро обозначившего себя вне духовных рамок иудаизма. Новой религией, стремительно завоевывавшей сторонников, стало христианство, которому иудаизм уступил первенство вследствие своего этноцентризма и строгой ритуальной замкнутости.

Римские правители, не без оснований усматривавшие в христианстве угрозу своей власти, базировавшейся на традиционном почитании языческих богов, щедрых храмовых жертвоприношениях, обожествлении императоров, главное направление карательных действий сосредоточили на повсеместном подавлении проявлений нового культа. В условиях постоянно ухудшающегося социального положения активная деятельность христианских проповедников, обещавших скорое наступление царства Б-жия, их стоическая готовность к самопожертвованию вызывали широкий отклик среди простых людей огромной империи.

Что касается иудаизма, который к началу IV века являлся одной из официальных религий, хотя и неохотно признаваемой, он неожиданно получил краткую передышку, позволившую отчасти залечить глубокие раны предыдущих лет. К тому времени в столице империи жила довольно многочисленная еврейская община, имевшая практически в каждом районе города синагогу, и все они носили собственное, порой достаточно причудливое название.

С приходом к власти Константина Великого, провозгласившего христианство государственной религией, в империи стали постепенно вводиться строгие меры, призванные ограничить свободное отправление иудейских духовных обрядов. Так, евреям воспрещалось совершать обрезание своих рабов и даже просто иметь рабов-христиан, распространять, в ущерб христианству, свое вероучение, сооружать новые синагоги и т.д. Официальные документы того времени запестрели многочисленными антиеврейскими постановлениями. При этом следует заметить, что император Константин, несмотря на постоянные декларации, так и не сумел до конца порвать с язычеством: его статуям оказывали божественные почести, а на монетах продолжали чеканить изображения Юпитера, Марса и Геркулеса.

Тем не менее именно Константин сумел разглядеть в популярной у народа новой религии мощную организующую силу, которую он умело направил в русло укрепления собственной неограниченной власти и далеко идущих политических расчетов. Крестившись лишь на смертном одре, да и то не по католическому, а по арианскому обряду, Константин передал трон своему сыну Констанцию, в правление которого были окончательно упразднены языческие культы, а наряду с этим запрещены браки евреев с неевреями.

Будучи по характеру жестоким и чрезвычайно подозрительным монархом, Констанций последовательно уничтожил всех родственников, имевших мало-мальски легитимные права на престол, пощадив лишь юного кузена Юлиана, так как не усматривал в нем угрозу своей власти. Последовавшие далее события показали, что он фатально ошибался.

НА ПУТИ К ВЕРШИНЕ

Флавий Клавдий Юлиан провел очень неспокойное детство. В новой столице империи Константинополе на троне сидел убийца его отца и других родственников, которому ничего не стоило расправиться с беспомощным ребенком. Пожалуй, Юлиана спасло лишь то, что в раннем возрасте он был отправлен в Каппадокию. Здесь, в провинции, отрезанный от мира, под строгим надзором приставленных к нему императорских осведомителей, он должен был ревностно изучать священные книги христиан. Обладая редким природным умом, любознательностью и цепкой памятью, Юлиан блестяще усваивал самые сложные тексты, а во время богослужений наизусть цитировал значительные фрагменты текстов Священного Писания.

Стремление к постижению разнообразных религиозно-философских систем у юноши было столь велико, что ему удалось добиться милостивого согласия императора на поездку в Афины, где еще можно было послушать выдающихся ораторов и ученых, тонких знатоков Гомера и Платона, глубоких мыслителей и интеллектуалов. В Афинах Юлиану довелось познакомиться с Григорием Назианским, сделавшимся впоследствии одним из самых авторитетных христианских богословов и оставившим подробное описание внешности будущего императора. В живописном портрете, вышедшем из-под пера Григория, Юлиан выглядит неуравновешенным, рефлексирующим шутом, с явными признаками душевной болезни, из чего следует, что великий богослов писал эти строки уже в период реставрации антихристианских акций в Риме.

Очутившись на просторах Эллады, Юлиан с жадностью вдыхал напоенный свободой приморский воздух древних Афин, охотно посещал театральные постановки произведений знаменитых трагиков Эсхила, Софокла и Еврипида, всей сутью своей сознавая, как покидает душу навязанное ему с детства христианское мироощущение, уступая место прежним, отринутым и растоптанным идеалам античного мира. Таким образом, внешне позиционируя полную приверженность христианским ценностям, особенно в присутствии императорских ищеек, и ревностно исполняя все предписанные ритуалы, Юлиан втайне вернулся к столь дорогому его сердцу языческому политеизму. Изображая себя безобидным книжником, эдаким кабинетным ученым, собирателем древних рукописей, он в действительности уже активно размышлял о поддержке «ушедшей в подполье» языческой оппозиции.

Когда Юлиану исполнилось 24 года, его жизнь внезапно резко изменилась. Император Констанций отозвал его из Афин и назначил командующим войсками в Галлии, где в тот период сложилась непростая политическая ситуация. Констанций не сомневался в том, что его молодой кузен, не имея ни малейшего опыта военных действий, в этих суровых местах бесславно сложит голову и таким образом, естественным путем, разрешит последнюю династическую проблему. Народ поймет, что только их христолюбивый император способен успешно бороться с врагами. Однако вопреки этим коварным расчетам Юлиан блестяще справился с поставленными задачами и нанес варварам ряд серьезных поражений.

В походах Юлиан, подобно великому Цезарю, носил обыкновенный плащ, вместе с легионерами ел грубую солдатскую пищу, в обращении был уважителен и прост, а в битвах бесстрашен — он всегда находился в первых рядах. Желая усыпить бдительность сделавшегося очень популярным в армии кузена, монарх женил его на своей дочери, а когда через несколько лет та неожиданно умерла, публично обвинил Юлиана в преднамеренном убийстве. Впрочем, к тому времени все обвинения, идущие из Константинополя, уже не могли поколебать огромную любовь и уважение, которые молодой полководец сумел приобрести в армии.

В июле 361 года северные легионы провозгласили Юлиана императором. Констанций попытался было бороться, но положение его было безнадежным. Не выдержав обрушившихся на него потрясений, он вскоре скончался. Власть, практически без борьбы, перешла в руки Юлиана.

АПОСТАТ

Если роскошный дворец Констанция буквально кишел многочисленной разномастной челядью, то трезвомыслящий, умеренный в своих потребностях Юлиан предпочел вернуть империю к древним римским традициям, отказавшись от помпезных азиатских излишеств. Значительно сократив безмерно раздутый штат чиновников, новый император восстановил исконные полномочия сената, а с целью возрождения культуры эллинизма пригласил во дворец много риторов, философов и ученых. Хоругви с монограммами Христа, которые Констанций в обязательном порядке ввел в армии, Юлиан заменил штандартами, посвященными непобедимому солнцу — Гелиосу. Христиан он вообще удалил из армии, публично объявив, что военное дело противоречит духу евангельских заповедей.

Некоторые, не слишком усердные в вере сановники поспешили заявить, что были крещены насильно и желают вернуться к духовным обычаям предков. К таким людям Юлиан относился весьма скептически, хотя и сам прошел через подобное.

Почти сразу же по прибытии в Константинополь император издал знаменитый эдикт о веротерпимости, согласно которому полностью отменялись преследования за поклонение древним богам, а все языческие храмы подлежали восстановлению. В то же время христианство лишалось государственных дотаций, превращаясь в одну из обыкновенных религий. Кроме того, отменялся введенный Констанцием дополнительный налог на иудеев.

Еще один серьезный шаг на пути возвращения страны к прежним ценностям Юлиан предпринял 17 июня 362 года, когда издал новый эдикт, запрещающий христианам преподавание языческой словесности. Этим указом император жестко ограничивал апологетов новой религии в их влиянии на подрастающее поколение. В то же время в данном вопросе политика монарха оставалась хитрой и дипломатичной. С одной стороны, он вроде как не препятствовал христианским учителям в их деятельности, но тут же пояснял, что, поскольку изучение Гомера и Геродота расходится с мировоззрением христиан, им лучше идти в свои храмы, растолковывая там писания Матфея и Луки.

Обеспечив равноправие всех религиозных конфессий, Юлиан гарантировал евреям соблюдение их прав наряду с другими народами империи. Помимо официальных постановлений император не преминул выразить свою особую симпатию еврейскому народу, поддерживая оживленную переписку с их духовным главой Гиллелем Вторым, в которой величал его своим другом и братом, а также обещал всемерную помощь и иные милости.

Известный римский историк, современник и соратник императора Аммиан Марцеллин отмечал: «…он задумал восстановить славный некогда иерусалимский Храм, не жалея для этого никаких расходов». Некоторые исследователи выражают уверенность в том, что попытки восстановления Храма начались немедленно после утверждения соответствующего указа, но что-то помешало их осуществлению. Согласно сообщению Аммиана Марцеллина, данные работы были поручены бывшему вице-префекту Британии Алипию, но «…языки пламени, вырывавшиеся… близ фундамента, сделали это место недоступным». Озвученная маститым историком версия срыва работ современными учеными воспринимается скептически, но иное объяснение так и не было найдено.

В своих сочинениях, касающихся анализа текстов Священного Писания, частично сохранившихся в трудах Кирилла Александрийского, Юлиан обнаруживает блестящее знание предмета и оценивает иудаизм выше христианства, хотя и ниже язычества. Тем не менее вряд ли стоит особенно обольщаться реверансами императора в отношении еврейства, поскольку вся эта ласкающая риторика преследовала единственную цель — унижение ненавидимого им христианства.

Многочисленные противники Юлиана дали ему прозвище Отступник, по-гречески Апостат, что могло означать Отпадший, Бунтующий против Бога и веры.

В начале 362 года, во время смотра императорской гвардии, была предпринята попытка покушения на монарха, после чего Юлиан приказал казнить двух христиан, несмотря на то, что их причастность к этой акции не была доказана.

Что же противопоставил Юлиан новому монотеистическому сознанию, вышедшему из недр иудаизма и повсеместно захватившему умы? Верховным божеством император провозгласил солнце, которое согревает мир, являясь средоточием красоты и целостности, одним словом совершенства. Искусственные элитарные изыски Юлиана были бесконечно далеки от восприятия их на уровне массового понимания. Божество императора не сделалось божеством народа, к тому времени уже глубоко впитавшего простую и понятную концепцию страдающего за людей богочеловека христиан. В своих мучительных, порой хаотических исканиях Юлиан пытался выстроить веру, способную противостоять христианству. Он наивно полагал, что все люди в душе своей являются солнцепоклонниками, хотя и не осознают это. В действительности солнечный культ Юлиана представлялся не религией, а причудливым синтезом интеллектуальных концепций позднеантичных философов Плотина, Порфирия и Ямвлиха. Подобные построения императора входили в вопиющее противоречие не только с идеями апологетов христианства или иудаизма, но и с традиционным многополярным язычеством. Мнение христианской оппозиции на враждебные деяния императора выразил отправленный им в ссылку александрийский епископ Афанасий, сказав: «Удалимся на время. Это только облачко, оно скоро пройдет».

Впрочем, одержимость монарха в решении поставленной утопической задачи, возможно, и могла бы привести к кратковременным брожениям в религиозном сознании народа, но этого не случилось, так как через два года после вступления на престол, во время персидского похода, Юлиан погиб. Его преемники немедленно возвратили христианству прежнее господствующее положение в стране.

Существует распространенное мнение, что антихристианская деятельность Юлиана была благотворна для иудаизма и активно поощрялась и поддерживалась еврейскими кругами империи. Такие рассуждения представляются глубоким заблуждением, так как победившее язычество несомненно развернуло бы жестокие гонения не только против христианства, но и против его альма-матер — иудаизма. Лучшие умы еврейского народа это хорошо понимали.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 708)