В Еврейском музее и центре толерантности — новый исполнительный директор. Впервые этот пост занял человек, профессионально связанный с искусством — Кристина Краснянская, основательница галереи «Эритаж» и глава попечительского совета MOMus — «Музея искусства модернизма — коллекции Костаки в Салониках». Напомним, в знаменитую коллекцию Георгия Костаки вошло собрание русского авангарда. О том, что ждет Еврейский музей, Кристина рассказала обозревателю журнала «Лехаим».

«Коллаборация даст хороший эффект»

ИРИНА МАК → С момента своего основания Еврейский музей воспринимался как кунштюк — тогда еще в Москве не было подобных мест, с цифровыми экранами, мультимедийными инсталляциями. Сейчас они появились, и музею снова надо чем‑то удивлять. Что нас ждет?

КРИСТИНА КРАСНЯНСКАЯ ← Недавно я была на конференции в ГМИИ им. А. С. Пушкина, посвященной музеям будущего, и там была затронута интересная тема: на каком языке будут говорить музеи. Цифровая ли это история, или живая, или гибридная модель. Очевидно, что в связи с локдауном все музеи мира вынуждены были собраться с силами и начать сложный процесс модификации и поиска новой формы и новых инструментов взаимодействия с аудиторией. И несмотря на то, что любая музейная институция — неповоротливый консервативный организм, все музеи пришли к выводу: дигитальная форма взаимодействия очень важна. Музей, в котором мы с вами находимся, заявил эту программу как лозунг, как одно из приоритетных направлений еще девять лет назад. Тогда это была инновация, а сегодня мы идем в ногу со всем миром. Для доклада на конференции я собирала аналитику, и она наглядно демонстрирует, что происходит. Американские музеи, допустим, за год пандемии потеряли 34% дохода и в этом году ожидают потери еще 28%. Это означает, что перейти из офлайна в онлайн‑режим без потерь невозможно. Но наш музей гибридную форму работы, когда есть и живые выставки, и доступные в интернете, давно освоил, интуитивно спрограммировал. И я, как вновь пришедший человек, хочу это сохранить, подчеркнуть и развить. Мне видится, что музей должен развиваться в двух основных направлениях, уже заявленных. Первое — еврейская история, культура, все, что составляет постоянную экспозицию. Второе — русский авангард, ставший международным брендом, «билетом» в западный мир. Для меня, пять лет возглавляющей попечительский комитет музея в Салониках, владеющего внушительной коллекцией русского авангарда, эта тема живая. Мне кажется, коллаборация между Еврейским музеем и MOMus даст хороший эффект. Одновременно мы планируем сотрудничество с крупнейшими российскими и зарубежными музеями. В ноябре 2022 года, например, мы организуем масштабную выставку Рембрандта — в ней участвуют Лондонская национальная галерея, Музей Стеделейк (Амстердам), Национальный музей в Кракове, Израильский музей в Иерусалиме, Государственный Эрмитаж и многие другие.

ИМ → Рембрандт — наше еврейское все.

КК ← Будет очень интересно, мы представим взгляд художника на жизнь в еврейском квартале. Что касается образовательной программы, планируем создать в музее новую кураторскую школу: раньше она длилась месяц, теперь мы постараемся превратить ее в полноценную образовательную систему, привлечь к сотрудничеству западных коллег и давать выпускникам международный сертификат. Чтобы человек, прошедший обучение за полтора‑два года, стал куратором международного уровня. Причем интересно было бы сделать два направления — кураторство в искусстве XX века и в contemporary art, и чтобы занятия проходили офлайн и онлайн.

ИМ → Пандемия изменила отношению к онлайн‑формату.

КК ← Действительно, теперь к мероприятиям, проходящим в сети, относятся не менее серьезно, чем к тем, на которых необходимо присутствовать вживую. У нас есть очень перспективный проект, связанный с научно‑исследовательским отделом. Его участники, молодые специалисты, благодаря онлайн‑формату смогли получить отзывы и рецензии ведущих международных экспертов, к которым очно они вряд ли смогли бы попасть столь легко.

ИМ → Это было с подачи музея?

КК ← Да, музей регулярно выдает гранты аспирантам, магистрантам и специалистам, занимающимся исследованием российского еврейства, вне зависимости от того, из России этот специалист или нет. Музей сотрудничает с экспертами в этой области во всем мире.

Что касается выставочной программы, надеемся в 2022 году показать очень яркий проект — выставку мастера русского авангарда, теоретика искусства Ивана Клюна. Часть работ будет из MOMus, ведь Георгий Дионисович Костаки выкупил у потомков художника практически все наследие. Партнером выставки станет Третьяковская галерея, в собрании которой также есть программные работы Клюна. А следующей запланированной выставкой в рамках Центра авангарда, существующего в музее под кураторством историка искусства, эксперта по авангарду Андрея Дмитриевича Сарабьянова, станет персональная выставка художницы Любови Поповой. Ее выставки не было в России около 30 лет. Два года назад в Салониках показали вещи из собрания MOMus, в российской версии выставку планируется дополнить работами из отечественных региональных музеев. В 2019 году в Греции на круглом столе, посвященном творчеству Любови Поповой, Андрей Сарабьянов рассказывал о шедеврах, хранящихся в региональных музейных собраниях. Мы хотим удивить московского зрителя произведениями одной из ярчайших художниц ХХ века, увидеть которые в одном месте до сих пор не представлялось возможным.

Сегодня, на фоне скандалов, происходящих в мире и связанных с подделками в области авангарда, мы имеем редкую возможность работать с уникальным материалом. Создавать, показывать и экспортировать выставки прекрасного качества.

И третье направление, которое мне хотелось бы развить, — современное международное искусство. В Еврейском музее было несколько проектов величайших художников современности — Герхарда Рихтера, Аниша Капура, Кристиана Болтански. Но мне было бы интересно поработать с международными кураторами и показать больше имен, больше современных звезд, имеющих jewish background. Не только художников из Израиля, которых сегодня много по всему миру, но и современных художников, высказывающихся на темы еврейской культуры и истории, а также на тему толерантности. Мне кажется, это было бы интересно для многих. Мы стремимся показать, что мы — площадка для межкультурного и межнационального диалога, затрагивающего разные актуальные темы… Хотя первая выставка, которую я давно хотела предложить музею, — израильский дизайн.

ИМ → Рон Арад?

КК ← Рон Арад, Рон Гиллард, Арик Леви… Все выпускники академии Бецалель и мировые звезды. Когда‑то я была куратором выставки промышленного дизайна выпускников Бецалель в Музее декоративно‑прикладного искусства в Москве. А потом — тогда еще никто не знал, что меня пригласят сюда, но, по Булгакову, «Аннушка уже разлила масло» — именно здесь, в Еврейском музее, мы устроили посвященный израильскому дизайну круглый стол и первыми увидели накануне открытия замечательную выставку «Игра с шедеврами»: работы Кандинского, Малевича, Каттелана, Джакометти, Кифера, Лихтенштайна, Абрамович. Это был восторг! Позже мы встречались в Израиле с кураторами из Бецалель и задумали устроить грандиозную выставку, посвященную мировым звездам израильского дизайна, здесь, в Еврейском музее. Я даже приходила с идеей этой выставки к Елене Проничевой (бывший исполнительный директор музея. — Ред.), но мы не успели реализовать ее. А теперь время пришло. В команду Еврейского музея вольются новые люди, мы расширяем границы и начинаем работать с международными кураторами. В частности, ведем переговоры с Роем Брандом, куратором израильского павильона на Венецианской биеннале в 2014 году, о том, чтобы в нашей постоянной экспозиции появлялись инсталляции современных художников, а музей регулярно делал программные выставки, связанные с международным современным искусством.

ИМ → У вас и у самой есть «еврейский бэкграунд»?

КК ← Да, мой папа еврей.

ИМ → Я слышала, что в ближайших планах выставка про каббалу.

КК ← Она открывает следующий, юбилейный год и новую часть пространства после реконструкции. Там будут и иудаика, и modern art, и современное искусство. Это выставка, которая была создана в партнерстве с Еврейским историческим музеем в Амстердаме и Еврейским музеем Вены. Мы ее немного адаптировали, дополнив работами современных российских художников — Михаила Гробмана, Григория Брускина и других. Открытие планируется на февраль. Очень надеюсь, что к этому моменту заработает новое выставочное пространство. В результате реконструкции в музее появится допол^нительно 900 м2 выставочных площадей. Будут новые лектории, кинозал, новое пространство детского центра, специальное пространство для библиотеки Шнеерсона. Концепцию архитектурного переустройства музея сделал Юрий Григорян, который очень деликатно отнесся к историческому зданию Константина Мельникова и объединил новое пространство с существующей экспозицией.

«Мы стали гвоздем программы»

ИМ → У вас и так было много активностей — MOMus, галерея. Теперь их стало больше.

КК ← Станет меньше, потому что объять необъятное тяжело. Галерея — мое детище, но я так переформатировала программу, что моей вовлеченности требуется минимум. Там хорошая команда. Мне интереснее и важнее прилагать усилия в музее, представляющем для меня уникальный опыт и определенное испытание.

ИМ → С чего началась галерея?

КК ← С коллекционирования. В какой‑то момент стало модно увлекаться искусством, ходить на антикварный салон и «Арт‑Москву». И потихоньку я со своим экономическим образованием, не будучи связана с искусством, стала общаться с дилерами, галеристами… Как‑то зашел разговор о том, кто чем хотел бы заняться, если отринуть обстоятельства. Кто‑то сказал, что хочет быть музыкантом, кто‑то философом, а я поняла, что занялась бы искусством. Но в нем надо разбираться, и я пошла учиться, параллельно подрабатывая у знакомых в галерее. Затем был опыт дилерства. Вскоре стало понятно, что нужна площадка. Я не могла понять, какая. Случайно, поехав с приятелем выбирать для него место под офис, нашла место на Петровских линиях, где уже почти 15 лет располагается галерея «Эритаж».

ИМ → Пятнадцать лет — большой срок.

КК ← Я начинала работу с художников русской эмиграции, а название галереи — Heritage, «Наследие», — отсылает к «наследованию коллекций». Русское зарубежье было в тот момент модной темой. Мы открыли выставку Андре Ланского после того как его показали в ГМИИ им. А. С. Пушкина и Русском музее. В какой‑то момент я поняла, что есть ниша, у нас абсолютно не занятая: коллекционный дизайн.

ИМ → В России тогда об этом понятия не имели.

КК ← Большинство наших коллекционеров даже не знали, о чем речь. Воодушевленная увиденным на западных ярмарках, я устроила большую выставку, привезя в Россию в партнерстве с серьезными парижскими галереями Yves Gastou и Didier Aaron знаковые антикварные и дизайнерские вещи и построив некий диалог между антиквариатом и коллекционным дизайном. Это было в 2011 году. Была выстроена большая образовательная программа: лекции, мастер‑классы, обзоры рынка с экспертами и примеры инвестиционных вложений в предметы дизайна. Но вещей продалось мало. Люди не могли представить, как вписать в готовый интерьер дизайнерское кресло. А дизайнеры не понимали, зачем это нужно, если существуют проверенные итальянские массмаркетовые бренды. Моя мотивация была другой: я видела, что у людей, собиравших искусство, на стенах шедевры, а жилое пространство довольно стандартное.

На ярмарке Design Miami/Basel я предложила ее основателю, коллекционеру и девелоперу Крейгу Робинсу показать советский дизайн. И он неожиданно загорелся. Вы понимаете, что такое советские кресла на ярмарке, где выступают лучшие галереи мира?.. Проект назывался «От авангарда к поставангарду», мы показывали мебель Бориса Иофана в диалоге с дизайном 1960‑х, дополнив выставку редкими экземплярами агитационного фарфора 1920‑х. Одним из главных объектов была полутораметровая фаянсовая скульптура Исидора Фрих‑Хара 1937 года: рабочие, русский и французский, целуются под красным знаменем с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Был грандиозный успех, о нас написали Daily Telegraph и New York Times, мы стали гвоздем выставочной программы. В наш ярмарочный список вошли BRAFA в Брюсселе, Art+Design. Я пришла к тому, что мне нравится делать эклектичные проекты, соединяя дизайн, живопись, графику, скульптуру. Именно такой стала выставка советского дизайна «От конструктивизма к модернизму», которую я курировала в Музее архитектуры им. А. В. Щусева.

В 2020 году, прямо перед пандемией, в швейцарском издательстве Sheidegger&Spiess вышел альбом «Советский дизайн: От конструктивизма к модернизму. 1920–1980‑е годы», который стал логическим продолжением всех наших проектов, связанных с советской мебелью. Я очень горжусь им и считаю, что его выпуск — мой Эверест, результат работы с советским дизайном.

Скоро альбом выйдет на русском языке. Мы собрали в этом издании все имена, олицетворяющие советский дизайн. Например, в Доме Наркомфина Моисея Гинзбурга встроенную мебель делал Эль Лисицкий.

«Есть идея оживлять экспозицию»

ИМ → Теперь вы работаете в здании, построенном Мельниковым.

КК ← Я не могла об этом и мечтать. Наша постоянная экспозиция — сердце музея, она очень хорошо сделана, но посетив ее раз‑два, вы задаетесь вопросом: что дальше?

ИМ → Этот вопрос возникал с момента открытия музея.

КК ← Есть идея оживлять экспозицию временными инсталляциями современных художников, дать им пространство для высказывания, для диалога. Делать интервенции на темы, проходящие красной нитью по экспозиции, и эти интервенции регулярно обновлять. Это даст приток новой аудитории, у которой потом возникнут поводы прийти еще.

И конечно, мы как музей хотим быть больше представлены на международном поле.

ИМ → Это еще одна функция, для которой вы приглашены?

КК ← Да, как теперь говорят, составляющая моего KPI. Мне это интересно — я работаю с международными проектами, у меня есть представление, куда музею двигаться. Что значит выходить на международное поле, быть представленным на Западе? Это и экспортировать выставки, которые создает музей, и участвовать в международных проектах, таких как Венецианская биеннале. Мы хотим успеть «в последний вагон» и выступить в Венеции в следующем году. Также важно присутствовать в качестве спикеров на международных конференциях и стать площадкой для международного диалога в России. А еще это международная издательская деятельность. Мы выпускаем альманах «Архив еврейской истории», посвященный теме российского еврейства, и планируем на регулярной основе публиковать сборник статей научно‑исследовательского центра с издательским домом Academic Studies Press. Цель — представить сборники наших статей в ведущих американских научных библиотеках.

Еще одной из задач является популяризация работы Центра толерантности — неотъемлемой части музея, которую мы хотели бы позиционировать как главную площадку в России, занимающуюся социальными проблемами: межнациональный и межкультурный диалог, проблемы буллинга, травли, домашнего насилия. Не все знают, какую важную работу осуществляет центр, создавая программы, направленные на борьбу с подобными проявлениями в обществе. Раньше я, как и большинство, была уверена, что Центр толерантности — это про борьбу с антисемитизмом в России. Нет, его деятельность намного шире. Даже такие новые темы, как «фактор неопределенности», сформировавшийся в связи с пандемией, или «токсичные посетители музеев», — со всеми этими вопросами Центр толерантности помогает разобраться.

Например, в Музей истории ГУЛАГа приходят «сталинисты», которые не просто демотивируют экскурсоводов, а устраивают психологический террор: оскорбляют, ругаются с сотрудниками. Представители Центра толерантности выезжали на тренинг с сотрудниками музея, помогая им выработать психологический иммунитет в отношении таких посетителей.

ИМ → Выставки, которые делал в музее Андрей Сарабьянов, всегда включали работы еврейских художников. Это изменится? Вы упомянули монографические проекты Клюна, Поповой.

КК ← Андрей Сарабьянов возглавляет Центр авангарда. Поэтому концепции его выставок в первую очередь были связаны с темой русского авангарда. Среди авангардистов было немало художников еврейского происхождения. У нас есть четкая выставочная политика, обновленная выставочная программа на ближайшие несколько лет.

Еврейский музей с момента своего основания был заявлен как современный музей, по сути музей будущего. В июне 2022 года в музее уже в третий раз будет проходить фестиваль современной израильской музыки New Israel Sound. Это новая и уже модная израильская субкультура, которая охватывает разные жанры и направления. Я рада, что мы имеем возможность показать современную израильскую культуру в музее: искусство и современный танец, музыку, моду, клубную и диджейскую культуру. Это направление, связанное с современностью, мне бы также хотелось активно развивать.