В 2015 году в переполненном конференц-зале отеля в центре Бостона Дэвид Шнир, профессор иудаики из Университета Колорадо, предстал перед своими коллегами из Ассоциации еврейских исследований и начал громко петь песни кабаре на идиш. Одетый в черное, с красным галстуком и котелком, Шнир и певица  Евлия Айзенберг, давали свой первый концерт из программы «Искусство — мое оружие», сборника песен из репертуара Лин Джалдати, певицы еврейского происхождения, урожденной Ребекки Бриллеслайпер из Нидерландов, пережившей Холокост, и неожиданно ставшей  примадонной музыки на идиш в коммунистической Восточной Германии. Пара продолжала исполнять музыку Джалдати в синагогах и университетах по всей стране, а Шнир рассказывал невероятную историю жизни певицы восхищенной публике.

Но те, кто присутствовал на том первом представлении, помнят, как Шнир увлек аудиторию из ученых, не привыкших видеть, как кто-то из них представляет свои исследования в музыкальной форме. «Мне запомнилось, что зал был забит до отказа», – говорит Джош Ламберт, профессор английского и еврейского языков в Колледже Уэллсли. «Не так много ученых, на которых я мог бы указать с такой энергией преодолевают разрыв между серьезной, скрупулезной научной работой и типичным теплым и творческим выражением всего этого».

Шнир, скончавшийся на прошлой неделе в возрасте 48 лет после десятилетней борьбы с раком мозга, был, по общему мнению, нетрадиционным ученым. Его научные занятия были в основном сосредоточены на истории русских евреев, но он проявлял особый интерес к искусству и визуальной культуре, воспитывая множество молодых художников, некоторых с радикальными тенденциями. Его книга 2011 года «Глазами советских евреев», исследовавшая еврейское влияние на два десятка советских   фотографов-евреев, стала финалистом Национальной еврейской книжной премии. В его последней книге «Скорбь: биография фотографии Холокоста» описывается, как культовая фотография 1942 года, на которой старуха оплакивает погибшего в бою, стала символом советской эстетики и формирования памяти о Холокосте.

Шнир также был активистом, агитировал за кандидатов в президенты от Демократической партии в колеблющихся штатах и был соучредителем «Еврейской мозаики», еврейской ЛГБТ-организации, которая позже объединилась с «Кешет», где он был членом совета. Он был необычайно внимателен к молодым ученым, уделяя время наставничеству и руководству. У него была редкая способность делать сложные идеи понятными для широкой аудитории. «Мы сразу поняли, что у него есть дар», – говорит Аарон Лански, основатель Идишского книжного центра в Амхерсте, штат Массачусетс, где Шнир в течение нескольких лет вел летнюю программу на идиш. «Студенты любили его. В конце мы получали их отзывы, и они просто зашкаливали по уровню похвалы».

Смерть Шнира 4 ноября вызвала волну онлайн-воспоминаний. Слово «менш» («джентльмен») повторялось в них неоднократно. «Он всегда был добрым и щедрым, но не скучным», – говорит Айзенберг, которая познакомилась со Шниром, будучи студенткой Калифорнийского университета в Беркли, когда они оба работали над школьным путеводителем для студентов. «С ним никогда не было скучно. И этим он отличается от большинства людей. Он не пытался быть умным, великодушным, сострадательным. Он не пытался сделать позу из этого. Он просто был таким».

Писатель Дуглас Рашкофф познакомился со Шниром в 2003 году, когда Рашкофф приехал в Денвер во время гастрольного тура для своей книги «Ничего священного», в которой утверждалось, что зацикленность современных евреев на возвращении в иудаизм отдалившихся от него евреев — это подмена фундаментальных принципов иудаизма. «Я помню, что Дэвид не полностью согласился с моим мнением, но, тем не менее, был готов обсудить это», – заявил Рашкофф JTA. «Он практиковал свою эволюцию еврейской аргументации, в которой основой служило безусловное качество любви, уважения и веселья. И это делало возможной любую дискуссию».

Шнир получил докторскую степень в Беркли в 2001 году и поступил на факультет Колорадского университета в Боулдере в 2008 году.

jpost.com