Недавние протесты против ограничений, вызванных эпидемией Covid‑19, со стороны евреев‑харедим в Бруклине, — когда мы увидели сжигание масок и нападение на журналиста‑ортодокса, — были шокирующими.

Они представляли собой вопиющее нарушение норм общественного здравоохранения и старого доброго здравого смысла. И они знаменуют новый этап в эволюции общины харедим в Соединенных Штатах, который расходится с более ранним периодом, характеризующимся не только изолированностью и сепаратизмом, но и покорной ориентацией на государство.

Что говорят нам о харедим и текущем моменте события прошлой недели?

Во‑первых, давние политические союзы, которые харедим создали с местными и региональными политическими деятелями, терпят неудачу в разгар эпидемии коронавируса.

С конца XIX века харедим были готовы сотрудничать со светскими политическими лидерами, чтобы продвигать интересы общины. Это проистекает из еще более давней традиции еврейской истории, связанной с фигурой штадлана, или специального человека для переговоров от имени кехила (общины) с нееврейскими политическими или религиозными властями.

Эта традиция была обновлена и усовершенствована харедим. На протяжении десятилетий лидеры харедим хвастались своей способностью связаться с губернатором или мэром с помощью одного телефонного звонка. И наоборот, светские политические лидеры гордились своими прекрасными отношениями с хасидскими ребе в Нью‑Йорке, которые имели возможность мобилизовать сторонников для проведения группового голосования в поддержку того или иного кандидата.

Обе стороны альянса понимали, что выгоды взаимны. Но тщательно выстроенная сеть политического взаимодействия, которая возникла после Второй мировой войны, похоже, распадается на глазах в ходе эпидемии коронавируса.

Недоверие к общине харедим достигло почти невообразимой точки, когда губернатор Эндрю Куомо — демократ, который, как и его отец, губернатор Марио Куомо, долгое время считался другом общины — вдруг стал «враждебным» и даже «антисемитским» из‑за его «репрессий», связанных с несоблюдением социального дистанцирования в ортодоксальных кварталах Нью‑Йорка, что привело к росту случаев заболевания коронавирусом.

Во‑вторых, разрушилась иерархическая структура руководства в общине, особенно среди хасидов. В хасидском иудаизме власть главного в общине раввина, или ребе, традиционно считается абсолютной. Ребе почитается до такой степени, что в традиционных хасидских преданиях считается: он способен быть посредником в отношениях между своей общиной и Б‑гом.

Хасидские ребе и другие уважаемые раввинские лидеры могли бы сыграть в последние месяцы конструктивную роль в соответствии с главным принципом «пикуах нефеш» — спасением жизней. Но они потерпели неудачу. Большинство из них в лучшем случае лишь реагировали на события, и никто не использовал иерархическую и организационную структуру своих общин в их интересах — например, настаивая на том, чтобы последователи делились на небольшие группы семей или соседей для создания миньяна и празднования праздников.

Такие меры могли бы предотвратить значительную часть заражений внутри общины и стать для других моделью того, как сплоченная и дисциплинированная община может справиться с Covid‑19 и преодолеть его.

Вместо этого общины харедим объединились с христианскими организациями, чтобы отстаивать свои «религиозные свободы» — постоянно расширяющийся термин, который путает дискриминацию с правом государства на сохранение здоровья своих граждан.

«Агудат Исраэль в Америке», основная организация харедим, подала иск в федеральный суд, утверждая, что приказ губернатора Куомо, ограничивающий проведение больших собраний, «выделяет и дискриминирует все молитвенные дома — и синагоги в частности — путем введения ограничений на размещение и сбор, которые делают невозможным для ортодоксальных евреев соблюдать как свои религиозные обязательства, так и приказ губернатора».

Это очень похоже на язык христианских групп по всей стране, которые недавно заявили в суде, что их право на свободное исповедание религии превосходит право государства гарантировать общественную безопасность и благополучие.

Нынешние противоречия раскрывают и удивительный третий вывод: харедим, как и другие американцы, подвержены процессу ассимиляции с нормами принимающего общества. Это включает в себя чрезмерную страсть к судебным искам (и сопутствующую им юридическую изощренность) групп харедим, таких как сатмарские хасиды, которые стали часто избегать давнего табу на обращение за помощью в светские суды. Из недавних заявлений о «религиозных свободах» мы видим: они знают, как выбирать адвокатов, искать наиболее подходящую юридическую площадку и вырабатывать юридические аргументы в американских судах, а также в любых других.

И то, чему недавно мы стали свидетелями на демонстрациях в Бруклине, — это еще один признак ассимиляции. Появление анти‑истеблишментского, либертарианского, правого элемента в мире харедим в точности соответствует тому, что мы наблюдаем в недовольных группах белых рабочих по всей стране.

Это ведь были не просто плакаты, которые несли протестующие харедим в Бруклине, гласящие: «Мы не будем подчиняться», — вариант мантры правых: «Не наступай на меня». Это были многочисленные политические транспаранты в поддержку президента Трампа, чьи заигрывания и расовая дискриминация оказались легко забыты.

Сторонники харедим отдают предпочтение Трампу, сокращающему налоги, стороннику Израиля (еще одна ирония, учитывая традиционную враждебность харедим к сионизму) и защитнику работающих мужчин (а не только женщин). Это указывает на сдвиг в политическом поведении харедим — по крайней мере, некоторых — от старой транзакционной модели, в которой успех измерялся способностью политика приносить ощутимые выгоды, к более идеологической и личностно‑ориентированной модели, образцом для которой является Дональд Трамп.

В этом заключается еще один шаг в американизации харедим, одним из последствий которого может быть потеря способности трезво мыслить при выборе, за кого голосовать. 

Оригинальная публикация: What the current crisis shows about Haredi leadership and politics