59 тезисов Давида Флуссера о происхождении христианства из иудаизма, подготовленные им к семинару голландских и бельгийских богословов (Иерусалим, январь 1975 [footnote text=’David Flusser. Theses on the Emergence of Christianity from Judaism // Immanuel 3, Summer 1975. Приносим свою благодарность The Ecumenical Theological Research Fraternity in Israel и лично Rev. Petra Heldt за разрешение опубликовать перевод статьи.’]года)[/footnote], представляются чрезвычайно важным и любопытным документом во всех отношениях. Прежде всего, в них по-лютеровски масштабно отразилась научная позиция одного из крупнейших еврейских исследователей Нового Завета в XX веке.

Пара слов о самом Флуссере. Он родился в 1917 году в чешском городе Пршибрам. Изучал классическую филологию в Карловом университете в Праге. Там он познакомился с пастором, который пробудил у еврейского студента интерес к фигуре Иисуса и раннему христианству. В 1939 году Флуссер эмигрировал в Палестину и продолжил обучение в Еврейском университете в Иерусалиме. В 1947–1950 годах преподавал иврит в Институте востоковедения Пражского университета, по возвращении в Израиль защитил докторскую диссертацию (1957) и преподавал в Иерусалимском университете, с 1962-го — профессор сравнительной истории религий в том же университете, c 1989-го — почетный профессор. Получив глубокое классическое и еврейское образование, будучи знатоком древних и многих европейских языков, он не только блестяще знал Тору и Талмуд, но и прекрасно ориентировался в латинских, греческих и арабских источниках, в античной, средневековой и современной религиозной и философской мысли.

Интересно, что Флуссер выучил иврит поздно и называл «своим лучшим языком» средневековую латынь, на которой говорил с [footnote text=’Wilson E. The Dead Sea Scrolls 1947–1969. London: W. H. Allen, 1969. Р. 78–79.’]иезуитами[/footnote]. Его свободное владение источниками и лингвистический «слух» поражали учеников и коллег. По воспоминаниям одного из них, на семинаре, где разбирался вопрос о влиянии псевдодавидова псалма, написанного на иврите, на «Магнификат» из Евангелия от Луки, Флуссер сходу перевел еврейский текст псалма на классический греческий, а затем провел сравнительный лингвистический анализ полученного текста с койне (греческим Нового Завета), а потом с поздним [footnote text=’The New Testament and Christian-Jewish Dialogue. Studies in Honour of David Flusser. Immanuel 24/25. Jerusalem, 1990. Р. 9.’]греческим[/footnote].

Исследовательские интересы Флуссера были необъятны и простирались от «Кандида» Вольтера до «Краткой повести об Антихристе» Владимира Соловьева. Одним из важных достижений Флуссера стало критическое издание «Йосипона» — ивритской компиляции, созданной в Х веке анонимным итальянским автором и долгое время считавшейся подлинником «Иудейской войны» Иоси­фа Флавия. Но главный его научный интерес лежал в области происхождения христианства и его взаимовлияния с раввинистическим иудаизмом. Среди его книг и более тысячи статей, переведенных на множество языков, есть книга «Иисус», выходившая двумя изданиями и на [footnote text=’Флуссер Д. Иисус. М.: ИНИОН, 1992; Флуссер Д. Иисус // Флуссер Д., Бультман Р. Загадка Христа. Две эпохальные работы об Иисусе. М.: Эксмо, 2009. В предисловии автора к книге есть любопытные рассуждения об отношении к Иисусу в России: «Я не знаю другого народа, в широких слоях которого так много значил бы Иисус-человек — проповедник и пример для подражания. Я не знаю другого народа, в душевной жизни которого столь большую роль играли бы человеческие страдания Иисуса. Мне трудно допустить, что церковный или иной тоталитаризм смог до конца уничтожить в русских людях ростки этого осознанного стремления к Иисусу, этой любви к Иисусу, которая заставляет ему подражать. <…> В русской религиозной традиции христианская религия не заглушила личную веру Иисуса. Образ и неповторимый голос Иисуса в русском народе забыты меньше, чем где бы то ни было. Потому-то я и лелею надежду, что моя книга об Иису­се на русском языке найдет немало читателей». ‘]русском[/footnote].

Соблюдающий иудей, Флуссер был напрочь лишен догматизма, и единственным критерием для него являлся поиск научной истины. В сфере новозаветных исследований он разделял традицию своих предшественников и современников, преподававших в Иерусалимском университете: Иосифа Клаузнера, Шломо Пинеса, Шмуэля Сафрая. Напомним, что ближе к середине XIX веке, когда только еще сформировалась Wissenschaft des Judenthums, «наука о еврействе», еврейские историки обратились к новозаветным текстам. Большинство очень их ценили и считали Иисуса одной из выдающихся фигур в числе еврейских [footnote text=’Табак Ю. Иисус из Назарета в трудах еврейских историков XIX–XX веков // Лехаим. 2008. № 4.’]пророков[/footnote]. Разумеется, они (как и нееврейские историки) пытались очистить подлинное историческое зерно в новозаветных текстах от мифологических наслоений, но сами этические нормы, выраженные в учении Иисуса, почитали необыкновенно высоко. По словам И. Клаузнера, «если когда-нибудь придет день, когда этика Назарянина будет очищена от наслоений мифологии, чудес и мистицизма, то книга этики Иисуса станет одним из драгоценнейших сокровищ в литературе [footnote text=’Klausner I. Jesus of Nazareth. His Life, Times, and Teaching. NY, 1926. Р. 414. ‘]Израиля[/footnote]».

Неудивительно, что попытка снять «мифологические наслоения» с жизнеописания Иисуса вызывали протесты христианской церкви. В среде же ортодоксального иудаизма резкую критику вызывала сама идея писать об Иисусе и раннем христианстве. И вызвано это было двумя основными причинами. Прежде всего, многовековые гонения на евреев со стороны христианской церкви табуировали само имя Иисуса и сформировали бытующее до сих пор в ортодоксальной среде глубочайшее эмоциональное неприятие Церкви, христианства и его основателя. Напомним, что в Талмуде даже знакомство с книгами миним (иудео-христиан), считавшихся тогда идолопоклонниками (потом, в силу исторических обстоятельств, это положение законоучителям пришлось основательно пересмотреть) и чтение их было категорически запрещено (Шабат, 116а; Тосефта, Шабат, 13:5). Вторая причина состоит в фундаментальном разрыве религиозного и научного дискурсов, когда они существуют преимущественно параллельно, и научные университетские изыскания не интересуют ортодоксальную среду.

Тем временем сложилась целая школа в современных новозаветных исследованиях, которая получила название «иерусалимской» и в становление которой Давид Флуссер и его ученики внесли большой вклад. Научная позиция этой школы состоит в том, что раннее христианство есть плод преимущественно внутрииудейского религиозного развития и лишь в сравнительно малой степени испытало внешнее эллинистическое влияние; воззрения же Иисуса — плоть от плоти иудейские. Это положение остается спорным, и, по сути дела, вся полемика ученых в этой области посвящена соотношению эллинизма и иудаизма в раннехристианской идеологии. Так, взгляд, радикально противоположный «иерусалимской школе», в России высказал Сергей Лёзов, полагающий, что раннее христианство возникло в нееврейской [footnote text=’Лезов С. О непроисхождении христианства из иудаизма // БИБЛИЯ: литературные и лингвистические исследования. Выпуск 3. М.: РГГУ, 1999. С. 209–235.’]среде[/footnote].

Тезисы Флуссера охватывают не только ранний период христианства, но и распространяются на наше время, затрагивая разные аспекты иудейско-христианских отношений. Хотя и написанные почти 40 лет назад (а за это время новозаветные исследования, несомненно, продвинулись, да и сама форма тезисов имеет свои ограничения), они по-прежнему остаются чрезвычайно актуальными, поскольку в концентрированном виде отражают множество религиозно-философских и религиоведческих положений, являющихся до сих пор предметом горячих споров. Один 56-й тезис чего стоит! Ознакомившись с ними, можно получить представление не только о позиции автора, но и о современной научной проблематике. Последнее представляется особенно важным, поскольку знания ортодоксальных еврейских кругов, да и широкой публики о достижениях еврейской научно-исторической мысли в новозаветных исследованиях почти нулевые. Надеемся, публикация материалов выдающегося ученого поможет хотя бы в малой степени преодолеть как незнание, так и настороженность евреев в отношении христианства, особенно раннего.

The sage from Galilee: rediscovering Jesus’ genius (Мудрец из Галилеи: вновь о гении Иисуса). Grand Rapids: William B. Eerdmans Pub. Co, 2007

1. Иисус был евреем, жил согласно иудейской вере и умер за нее. Он «подчинился закону» (Гал., 4:4) и не собирался становиться реформатором иудаизма.

2. Можно определить место Иисуса в современных ему течениях иудаизма. Он не проповедовал и не делал ничего, что могло бы вызвать сопротивление и ненависть со стороны фарисеев. Его критика фарисеев никоим образом не отличается от самокритики фарисеев. Если он посчитал себя мессией, то это было сделано во исполнение иудейских чаяний и не могло стать причиной конфликта между ним и иудаизмом.

3. Иисус не изобрел новой идеи Б-га. Его Б-г — это Б-г Израиля. Милость Б-жья к грешникам и любовь к ближнему — это ветхозаветные идеи, прежде всего подчеркивавшиеся многими фарисеями. Разумеется, требование Иисуса любить врага носит крайний характер, а его религиозная расположенность к блудницам, мытарям и «худому сообществу» возмущали иудеев того времени в гораздо большей степени, чем это возмутило бы христианское общество. Учение Иисуса об индивидуальной морали имеет важное значение и может восприниматься как революционное, но в то время оно не рассматривалось как подрывное. Оно было едва замечено как иудеями, так позже и христианами. Таким образом, кроме как в собственных речениях Иисуса, мы уже в Новом Завете едва ли найдем следы его персональной вести.

4. Иисус был очень высокого мнения о своей личности. Но поскольку из синоптических Евангелий нельзя заключить, что он считал себя Б-гом, его притязания не являлись богохульством.

5. Иисус был распят римлянами как «царь иудеев». Пилату его выдали саддукейские первосвященники. В синоптических Евангелиях фарисеи нигде не упомянуты в качестве участников «суда» над Иисусом. Казнь брата Господнего Иакова саддукейским первосвященником до такой степени возмутила фарисеев, что они добились смещения первосвященника со своей должности.

6. Тот факт, что Иисус сам был евреем, который не противостоял иудаизму, и что смерть Христа — не дело еврейских рук, уже был невыносим для тех кругов ранних христиан, которые все больше утверждали превосходство христианства над иудаизмом. Поэтому уже в синоптических Евангелиях делается попытка, посредством небольших, но многочисленных изменений текста, подчеркнуть противостояние Иисуса и иудеев, подчеркнуть вину иудеев в смерти Иисуса.

7. Ученики Иисуса, «первохристианская Церковь» и иудео-христиане доказывают, что Иисус не собирался разрушать иудаизм и сам он жил согласно Закону. Они также не считали, что идея Б-га у Иисуса противоречила иудаизму. Мало того, многие иудео-христианские группы не принимали церковную христологию; их христология была «нищей». Разрыв между иудео-христианами, не принадлежавшими ядру Церкви, и иудейством произошел потому, что остальные евреи не стали христианами; они не приняли того, что было с очевидностью ясно христианам. Одна из главных причин христианского антииудаизма состоит в том, что евреи, к которым принадлежал Иисус, не стали христианами. Существование нехристианского иудаизма компрометирует христианство.

8. Христианство поначалу не было монолитным. Вероучительные положения, сформулированные церковным мейнстримом, стали результатом внутренней полемики. Важную, хотя и не исчерпывающую роль здесь сыграл апостол Павел. История паулинизма вплоть до сегодняшних дней представляет собой серию неудачных попыток обратиться к исходному учению Павла.

9. Отношение христианства к своему иудейскому наследию всегда амбивалентно: с одной стороны, есть желание быть истинным Израилем, с другой — не хочется отождествлять себя с иудаизмом и особенно с евреями.

10. Известно, что никто не может наследовать, пока не умер предшественник. Но если Церковь уничтожила бы еврейство, она бы скомпрометировала себя еще больше. Никакой суд не признал бы наследником того, кто получил наследство посредством убийства наследодателя.

11. Если бы все евреи стали христианами, они бы пользовались почетом, как брахманы в Индии: ни одно крещение, свадьба, похороны или месса не могли бы отмечаться без присутствия еврея. Но еврейство не приняло христианства.

12. Обвинение евреев в убийстве Иисуса есть более эффективная форма настоящего обвинения, чем та, что евреи не стали христианами. Обвинение в «богоубийстве» почти наверняка восходит к раннему иудео-христианству; оно с готовностью было воспринято христианами-неевреями, поскольку тем самым они могли отмежеваться от проклятых евреев.

13. Предполагалось, что древний иудаизм должен был стать мировой религией. В то время повсюду были полуиудейские «богобоязненные», которые не стали прозелитами. Большинство христиан-неевреев изначально вышли из этих «богобоязненных» и других сочувствующих религии Израиля.

14. Неевреям было трудно полностью присоединиться к иудаизму в силу бремени Закона, тяжкого для неевреев и отделявшего их от соотечественников. Но и иудаизм не стал бы мировой религией, если бы он усвоил более либеральные толкования предписаний и запретов. Потому что проблема заключалась не в Законе, а в том факте, что еврейство было отделенной и часто ненавидимой группой людей. Прозелиты связывали себя с еврейским народом и еврейской судьбой. Поэтому было необходимо, чтобы возникла независимая религия, которая освободила бы неевреев, тяготеющих к иудаизму, от бремени Закона и не делала бы их евреями.

15. Комплекс неполноценности, который ощущали «богобоязненные» перед «полными» евреями, мог бы быть легко преодолен в случае убежденности не только в том, что новая религия единственно истинная, но и что иудаизм действительно заблуждается, Б-г отверг евреев, иудейские законы были ложны и либо ничего не значили, либо препятствовали спасению. Историческую миссию создания новой религии, которая была бы одновременно иудейской и независимой, исполнило христианство. Таким образом, амбивалентное отношение — если выразиться помягче — христианства к иуда­изму в прошлом не случайно, а логично.

16. Отношение Иисуса к нееврейскому миру было более радикальным, чем у фарисеев, которых он упрекал в прозелитизме. Он даже отказывался исцелять неевреев. В то же время он признает праведных неевреев — таких, как царица Савская и ниневийцы, — полагая, что в конце времен они будут среди тех, кто удостоится Избавления. Пока что, однако, он более чем сдержан по отношению к неевреям. И исторический парадокс состоит в том, что именно такой Иисус стал Б-гом неевреев.

17. Иудаизм признает равенство прав «бо­го­бо­яз­нен­ных»-неевреев в том, что касается Спасения. Но, конечно же, существовали социальные барьеры: например, «богобоязненные» не могли вступать в брак с евреями.

18. В древние времена евреи приветствовали «богобоязненных», выполняющих иудейские предписания. Требования к ним не были максимальны; минимальными же были заповеди сынов Ноя. Апостольский собор (Деян., 15) гарантировал христианам-неевреям статус «богобоязненных».

19. Таким образом, нет ничего необычного в том, что в раннехристианской Церкви находились люди, которые требовали от неевреев-христиан выполнять больше предписаний, чем содержится в заповедях потомков Ноя. «Богобоязненные» и, со своей стороны, христиане-неевреи были склонны выполнять, по крайней мере, некоторые иудейские предписания, — как из любви к иудаизму, так и чтобы преодолеть комплекс неполноценности перед иудаизмом.

20. Если христианству предстояло стать мировой религией, то оно должно было быть «свободно от Закона» и не быть «иудействующим». Только христианство, свободное от Закона, могло отделиться от иудаизма.

21. Иудаизм относится к тем религиям, которые содержат систему предписаний и запретов, в т. ч. ритуальные законы. К этому типу религий принадлежат некоторые религии к востоку от Римской империи, такие как зороастризм и индуизм. Религии самой Римской империи и остальных стран Европы не имели подобной законодательной системы, регулирующей повседневную жизнь.

22. Таким образом, также и по этой причине, если христианство хотело завоевать Римскую империю, оно должно было стать свободным от закона. То есть, желая обрести независимость от иудаизма, христианство не могло изобретать никакой новой законодательной системы, отличной от иудейской. Это сделало бы невозможным интеграцию христианства в то пространство, в котором оно действовало.

Апостол Павел проповедует евреям в синагоге в Дамаске. Византийская мозаика. XII век. Собор Монреале, Италия

23. Следовательно, сначала было необходимо пробудить у христиан отвращение к жизни по иудейскому Закону, а потом запретить им исполнять Закон. Эта первоначальная историческая миссия выпала многим, в т. ч. Павлу. Когда Павел пренебрежительно говорит о «делах», он подразумевает иудейские предписания. Теологическое, а позже и эмоциональное отвращение к иудейскому образу жизни стало одной из основ христианского антииудаизма и важным мотивом антисемитизма.

24. Первоначально тысячи хри­сти­ан-«бо­го­бо­яз­нен­ных», хотя и не жили согласно иудейским законам, выказывали уважение к Закону. К числу их принадлежал Лука, полагавший, что христиане еврейского происхождения были преданы Закону. Он верно подметил, что неприятие христианской вести евреями привело к появлению языко-христианства.

25. Поощрение ненависти к иудейскому Закону неизбежно привело к запрету иудейского образа жизни, сначала для христиан-неевреев, а скоро и для евреев, ставших христианами. Уже в конце I века считалось очевидным, что евреи, пришедшие в Церковь, перестают соблюдать шабат и празднуют воскресенье. В середине II века среди основной массы христиан было лишь небольшое меньшинство, которое разрешало евреям, ставшим христианами, жить в соответствии с Законом — при условии, что они не признавали Закон путем к Спасению. Это меньшинство также держалось мнения, что Закон был запрещен для христиан-неевреев. Позже было все сделано для того, чтобы запретить Закон для всех христиан. Эта тенденция не имела ничего общего с эллинизацией христианства; фактически, она завершилась еще до того, как начался процесс эллинизации.

26. Отход от Закона и поощрение отвращения к нему не только сделали христианство независимой религией, но и привели к глубокой вражде между иудаизмом и христианством.

27. Последствием такого шага стало превращение иудео-христианских общин в еретиков. Отношения этих людей с основной массой христиан были напряженными; они подчеркивали свою преданность Закону, в соответствии с которым жили Иисус и апостолы, считали миссию основной массы христиан к неевреям катастрофой — поскольку полагали, что надо было гораздо больше усилий направить на евреев. Иудео-христиане, не принадлежавшие к основному телу Церкви, обычно занимали антипаулинистскую позицию.

28. Для «богобоязненных», которые стали или собирались стать христианами, радикальный отход от Закона был, вне всякого сомнения, болезненным шагом, но в конечном счете они от этого выиграли — поскольку теперь они смогли в полной мере преодолеть свой комплекс неполноценности. Поскольку жизнь в соответствии с Законом осуждалась, евреи не причислялись к тем, кто обретет спасение. Мало того, свободная от Закона жизнь позволяла им интегрироваться в их свободное от Закона окружение. Попытка считать себя «третьей силой», наряду с иудаизмом и христианством, не удалась. Хотя христиан в нееврейском мире ненавидели и подвергали кровавым преследованиям, они ощущали фундаментальную общность со своим окружением.

29. Вторая причина, по которой христианство стало мировой религией неевреев, заключается в специфике христианской веры, которую, вообще говоря, евреи не то чтобы ненавидели, а не принимали. Скоро они неизбежно пришли к заключению, что все, кто не разделяет веру во Христа, осуждены. После того как христианство стало религией свободных от Закона неевреев, прежние «богобоязненные» и прочие христиане могли и в силу этой причины ощущать свое глубокое превосходство над иудеями и развивать антииудаизм.

30. Иисус не требовал верить в себя. Он решительно противился культу личности.

31. Основы христианства целиком иудейские, а не эллинистические. Тем не менее христология более свободно могла развиваться в нееврейском окружении, поскольку там она не была проникнута reservationes mentales иудаизма.

32. То же самое верно для остальных христианских доктрин. Сепаратистская идея церкви у ессеев, доведенная до логического конца, могла привести к возникновению в мейнстриме нееврейского христианства идеи verus Israel. Ессейский дуализм «плоти» и «духа» мог поставить иудейскому Закону печать «плотскости», а ессейское учение о благодати могло сначала быть привязано к христологии, а потом создать противопоставление «дел Закона» и «оправдания по благодати»».

33. Типологическая интерпретация библейских стихов характерна для иудаизма времен Иисуса. Это эвристический метод, чьи результаты не замкнуты на иудаизме — ни практически, ни в теологическом плане. Филон опирался в своей религиозной философии на аллегорическую экзегезу Пятикнижия; ессеи, посредством типологической интерпретации пророков и псалмов, находили подтверждение historia sacra своей секты. В христианстве, уже в Новом Завете, некоторые стихи Ветхого Завета интерпретировались по иудейскому типологическому образцу, — особенно в доводах в подтверждение христологии в экклезиологии. Уже в Новом Завете религиозно-богословское значение таких интерпретаций намного выше, чем в иудаизме. Впоследствии выводы типологической экзегезы сыграли исключительную роль в христианской вере и теологии. Итоговые положения такой интерпретации часто воспринимались в христологии и экклезиологии как конкретный исторический факт.

34. Совершенно естественным образом центробежные тенденции в иудаизме облегчили родовые муки христианства, в процессе его становления как независимой религии.

35. У Иисуса была очень высокая самооценка: Сын Божий, Сын Человеческий. Когда эти идеи получили дальнейшее развитие, Иисус смог обрести, уже в сознании Павла, сверхчеловеческие, потом божественные черты, и наконец, — по крайней мере, в конце I века — был назван Богом.

36. Концепция искупления грехов Израиля мучеником — иудейская. Искупительная смерть Иисуса впоследствии рассматривалась как уникальный акт спасения, как главная цель пришествия Иисуса. Так родилась theologia crucis.

37. Уже у Павла «Христос» — это прозвище Иису­са. Так что люди скоро забыли, что «Христос» — это еврейский мессия. Только недавно ряд протестантских общин обнаружили этот факт.

38. Побочные мотивы в христологии — также еврейского, не эллинистического происхождения. В христианстве, уже у Павла и Иоанна, они только больше подчеркивались, перегруппировывались и использовались применительно к Иисусу Христу. Мотивы предсуществования мессии, сотворения мира через Логос, учение об ипостасях и т. д. — это иудейские мотивы.

39. Тот факт, что эти мотивы смогли получить дальнейшее развитие и распространение в языко-христианстве, не сделало христианство приемлемым для иудаизма, отличавшегося большей монотеистической строгостью.

40. Христианство распространялось как мировая религия для неевреев. С определенной точки зрения это «иудаизм для бедных». Поэтому в эпоху после апостольских отцов, во II веке, язычники становились христианами. Главной причиной тому было не страстное желание спастись кровью Христовой, а привлекательность иудейского монотеизма. По той же причине и еще потому, что ригористичная христология была чужда язычникам, христологические элементы отошли на второй план, уступив место иудейской проповеди невидимого нравственного Б-га. Это характерно как для апологетики, так и большей части апокрифов II века.

41. Не считая современности, II век был единственным периодом в истории христианства, когда не только признавались иудейские элементы христианства, но почитался и сам иудаизм.

42. Позже, к концу II века, когда широкая волна христианизации пошла на убыль и появилась Церковь, которую составляли уже христиане по рождению, в гораздо большей степени стал делаться упор на христологию, в то время как раньше она только «входила в пакет». Это происходило, соответственно, в ходе христологических дискуссий между различными течениями. Только тогда христология стала эллинизированной под влиянием философии.

43. В постконстантиновскую эпоху возникла народная христианская религия, прежде всего на Западе. Она, безусловно, включала иудейскую составляющую, однако монотеизм не слишком привлекал варваров. Очень немногие люди знали, что Иисус и апостолы были евреями.

44. С периода Реформации появилась новая тенденция. С одной стороны, появился теологический анти­иудаизм, облеченный в паулинистские одежды и одновременно направленный против Католической церкви. С другой стороны, более глубокая ученость, наряду с библейским пиететом по отношению к Иисусу как проповеднику нравственности, по-новому открыла Ветхий Завет и иудаизм прошлого и настоящего.

45. В христианстве есть общины и течения, которые в большей или меньшей степени возродили основы учения Иисуса и Апостольской церкви. Милленаристские общины также симпатизируют иудеям. Опираясь на Ветхий Завет и открыв для себя мессианское измерение христианства, они воспринимают и почитают Иисуса как иудейского мессию. Нередко они приурочивают обращение евреев к эсхатологическому времени.

46. Начиная с XVI века многие стали полагать, что Павел в Послании к Римлянам учит: в конечном счете весь Израиль спасется.

47. После ужаса гитлеровского Холокоста у людей пробудилась совесть. Они больше не хотят нести на себе вину за еврейскую кровь. Нередко делались попытки оправдать христианство как таковое, а антииудаизм в христианстве рассматривать как что-то вроде дорожной аварии. Вина возлагается то на Средневековье, то на эллинизацию христианства, то на отцов Церкви. В большинстве случаев, за немногими исключениями, Новый Завет в такой роли не выступает.

48. В иудейско-христианском диалоге евреям желательно ссылаться чаще на Новый Завет, чем на Ветхий, дабы убедить христиан: само Писание поддерживает существование иудеев. В этом смысле Рим., 9-11 предпочтительнее Пятикнижия.

49. Даже для большинства сегодняшних христиан иуда­изм — это в лучшем случае объект, а не субъект веры.

50. Идеалистическая философия последних трех веков отодвинула христианскую мысль, даже среди малообразованных людей, дальше от иудейского типа мышления, чем святоотеческая средневековая мысль. Понятийный мир средневекового христианина-антисемита гораздо ближе к иудейскому образу мышления, чем идеи многих доброжелательных христиан.

51. Вновь появившийся интерес к вести Иисуса порой напоминает рождение уродца. Иисус, который любит грешника, якобы ненавидит добропорядочного человека — и во имя Иисуса убитый, а не убийца объявляется виновным. Фактически, все это соответствует концепции Антихриста у многих отцов Церкви.

52. Керигматическая теология — в лучшем случае «неиудаистична». Она с подозрением относится к ветхозаветному и иудейскому элементу в Новом Завете. Она пролагает путь антииудейскому, аллегорическому толкованию Евангелий.

53. На сегодняшний день не только историческая тео­логия «неисторична». Налицо крепнущая тенденция — отворачиваться от исторического элемента в христианстве. В итоге Новый Завет теряет свою актуальность во многих сообществах, хотя христианство, как и иудаизм — религия историческая. Древний антииудаизм в христианстве был «псевдоисторическим», нынешний новый — «неисторическим» или даже «антиисторическим», хотя старые антииудейские элементы и претерпели сильные изменения.

54. Это особенно ясно проявляется в сегодняшнем политическом христианском антииудаизме. Существование иудаизма как исторической реальности — постоянный раздражающий фактор. Когда иудаизм — это только «дозволенная» религия, тем самым ущемляется право еврейства на полноту существования. И здесь слова пророков превращаются в карикатуру — это старая карикатура, которая уже использовалась против евреев в нескольких местах Нового Завета.

55. Христианство снова может стать привлекательным для широких масс, если оно действительно христианское. Оно сможет процветать, только будучи укорененным в истории. Библия — книга более интересная, чем труды теологов «смерти Бога».

56. Христианство и иудаизм — на самом деле одна вера.

57. Христианство откроет в себе новые возможности, если будет готово не только очиститься от антииудейских тенденций, но и критически осмыслить свою традицию с самого начала. Не следует избегать и переоценок Нового Завета.

58. Напряженность в отношениях с иудаизмом была вызвана исторической необходимостью того, чтобы христианство стало мировой религией. Сейчас такой необходимости больше не существует. Христианство может обновить себя из иудаизма и с помощью иудаизма. Тогда оно станет гуманной религией.

59. Иисус стал причиной разделения между иудеями и христианами, хотя это случилось совершенно вопреки его намерениям. Надежда для христианства — в акценте на подлинную весть Иисуса. Тогда Иисус-еврей не будет разделять иудеев и христиан, а объединит их: Иисус, а не Кесарь!

Перевод с английского и публикация [author]Юрия Табака[/author]