«И Я уделю от духа, который на тебе,
и наделю им их».
(«Бемидбар», 11:17)

Традиционно во главе еврейской общины, наряду с царем и Первосвященником, стоял высший судебный и законодательный орган — Сангедрин (Синедрион), как об этом сказано в нашей главе («Бемидбар», 11:16): «И Г-сподь сказал Моше: собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израиля, о которых ты знаешь, что они старейшины народа и надзиратели его, и возьми их к шатру соборному, и пусть предстанут они там с тобой». Уточнение: «с тобой» в данном случае означает: «подобные тебе» по своей мудрости и богобоязненности. Эти семьдесят старейшин, которых избрал и назначил Моше, и стали прообразом будущего Сангедрина. Поэтому, когда Рамбам пишет о судебной системе в Израиле, и упоминает Высший суд, он ссылается на исторический прецедент, описанный в нашей главе, когда Моше собрал семьдесят мудрецов, и сам возглавил первый судебно-законодательный орган. Впоследствии именно система еврейского высшего законодательного органа «Синедриона» была взята за основу и стала прообразом многих Академий мира.

Зажечь свечу

Далее в Торе об этом сказано так («Бемидбар», 11:17): «А Я сойду и буду говорить там с тобой, и отделю от духа, который на тебе, и возложу на них, чтобы они несли с тобою бремя народа этого, и не будешь ты нести один». Комментарий (Раши), описывая эту процедуры, прибегает к сравнению. Передача знания и традиции сравнивается с тем, как зажигают новый огонь от уже горящей свечи. При этом подчеркивается, что исходная свеча, являясь источником, ничего не утрачивает от своего огня. Здесь сам Моше уподобляется центральной свече на храмовом светильнике (менора), от которой зажигают все остальные лампады.

Обычно комментаторы вынуждены прибегать к аллегории или иносказанию в тех случаях, когда исходный текст сложен для понимания. Но разве не очевидно, что мудрость — это духовная категория, и когда учитель (в данном случае Моше) делится своей мудростью, он ничего при этом не теряет?

Оказывается, такое тоже может иметь место. Действительно, когда ученик (талмид) находится на высоком уровне, сопоставимым с уровнем учителя (рав), занятия с ним не только не наносят ущерб, но наоборот, могут даже помочь учителю углубить и расширить собственные знания. Как сказал один из мудрецов — рабби Ханина (трактат «Таанит», 7-а): «Многому я научился у своих учителей и коллег, но более всего — у своих учеников». Однако когда уровень ученика слишком низок и несравним с уровнем знаний учителя, занятия с ним могут отразиться и на учителе и привести к его деградации. Поскольку в этом случае он должен выйти за рамки своего духовного мира и опуститься до уровня ученика.

Для этого учитель и вынужден порой прибегать к сравнениям и аллегориям, подобно царю Шломо (Соломону), мудрейшему из людей, который последовательно высказал три тысячи примеров, каждый из которых позволял сделать исходный предмет более доступным, и приблизить его на один шаг к слушателю. И только в самом конце последовательности из трех тысяч примеров и сравнений, каждый из которых упрощал исходную мысль и делал ее более доходчивой, она, наконец, становилась понятной для слушателя и воспринималась адекватно.

Быть ближе к народу

Мы могли бы предположить, что так же обстояло дело и с Моше. Ведь очевидно, что Моше неизмеримо превосходил по своему духовному уровню весь народ Израиля, включая и семьдесят старейшин. Могло возникнуть опасение, что передача мудрости и знаний снизит уровень самого Моше. Поэтому наши мудрецы и подчеркивали тот факт, что, несмотря на это, Моше ничего не утерял, и сохранил свой изначальный уровень. Но почему Моше удалось избежать естественной в подобном случае деградации и снижения уровня?

Одно из возможных объяснений: Моше был подобен одной, центральной, свече из лампад светильника, то есть уже снизил свой уровень, причем добровольно. Согласно другому объяснению, после греха «роптавших на Г-спода» (митоненим) духовные силы Моше ослабли , и разница между ним и остальным народом уже не была столь значительной, как сказано (11:1): «И стал народ как бы роптать злое вслух на Г-спода».

Но есть и иное объяснение. Моше недаром называется «патриархом среди всех пророков», о котором свидетельствует Тора («Дварим», 34:10): «И не было более пророка в Израиле, подобного Моше, которого Г-сподь знал лицом к лицу».

Исключительное величие Моше как раз и проявлялось в том, что «уделив от своего духа» старейшинам, он ничего при этом не утерял. То, что «не было более пророка в Израиле, подобного Моше», означает, что он не просто превосходил всех прочих своим пророческим даром, но был выше всех рамок и границ, поскольку этим качеством наделил его Всевышний, который сам превыше любых ограничений, как сказано «Ему доступно все». Поэтому и Моше удалось сочетать как исключительное величие, так и способность передать частицу себя другим. И этой же уникальной способностью и талантом обладает глава народа в каждом поколении — «Моше» своего поколения.

Первый и последний Избавитель

Хотя нам не дано в точности знать, как именно будет происходить Избавление, пока мы не увидим собственными глазами, однако, в нашей истории уже происходили подобные вещи, которые могут дать некоторое представление о грядущих событиях. В Традиции даже принят термин «первый Избавитель» и «последний Избавитель» Ничего общего с христианством и его двумя «пришествиями» эта доктрина не имеет. . Имеется в виду, что в еврейской истории уже было, по крайней мере, два прецедента, когда события развивались по сценарию, схожему с тем, который ожидается во «времена Мошиаха»: история Исхода из Египта и создание царем Давидом первого еврейского государства со столицей в Иерусалиме и Храмом на Храмовой горе.

Поэтому вовсе неудивительно, что обе выдающиеся личности, связанные с этими событиями: Моше-рабейну и царь Давид, называются в нашей Традиции «первыми Избавителями» В частности, Рамбам пишет («Законы о царях и войнах», 11:4): «Об этом же говорится в эпизоде с Биламом (Валаамом), который пророчествует там о двух «помазанниках»: первым из них стал царь Давид, который вызволил Израиль из рук его врагов, а последним будет его потомок, царь из рода Давида, который спасет и освободит народ Израиля. Там сказано следующее («Бемидбар», 24:17): «Вижу его, но не сейчас...» — это Давид; и далее (там же): «...наблюдаю его, но он не близок» — здесь речь идет уже о Мошиахе, и т. д. . Ведь каждый из них в известной степени выполнил ту «программу», которая возлагается на Мошиаха: вывести еврейский народ из Изгнания (Моше — из египетского рабства, царь Давид завоевал государственную независимость и суверенитет), даровать Тору (Моше во время Синайского откровения) и построить Храм (царь Давид начал строить первый Храм).

А сам царь-Мошиах будет походить на двух своих предшественников одновременно, как об этом пишет Рамбам в «Законах о раскаянии» (9:2): «Ибо царь-Мошиах из рода Давида превзойдет своей мудростью царя Шломо и самого Моше-рабейну, а по своему пророческому дару будет сравним с нашим учителем Моше». Таким образом, Мошиах будет одновременно и выдающимся лидером, о чем свидетельствует его главный эпитет: «царь» (мелех), и вместе с тем великим учителем и мудрецом, аналогично должности главы и предводителя Израиля (наси), о котором сказано: «что глава (наси) — это наше все». Поэтому в книге у пророка Мошиах вначале назван «царем» («Иехезкель», 37:24): «И слуга Мой Давид — царь над ними, и пастырь один будет у всех у них». А в следующей фразе он уже называется «главой» и «предводителем» (наси) (37:25): «…И будут обитать на этой земле — они и дети их, и дети детей их вовеки. И Давид, слуга Мой, — предводитель их вовеки».

Скромность и величие

Символично, что величие Мошиаха будет проявляться в исключительной скромности и смирении, характерном как для Моше, о чем свидетельствует сама Тора, называя его «скромнейшим» («Бемидбар», 12:3): «А этот муж Моше был смиреннейший из всех людей, которые на земле». Так и для царя Давида, который свою славу и все свои достижения относил не на свой счет, а воспринимал как результат помощи свыше, как сказано (Тегилим, 73:22-23): «Невеждою я был и не понял, как скотина, был с Тобой. И я всегда с Тобой Несмотря на то, что я был невеждой и не знал, я все равно ощущаю связь с Всевышним. ». В частности, это будет проявляться в том, что Мошиах, несмотря на свой уровень и исключительную мудрость, будет учить Торе «весь народ» — то есть самых малограмотных и примитивных людей, включая даже и неевреев, как об этом сказано у Рамбама («Законы о раскаянии», 9:2): «И поэтому будет он (Мошиах) учить весь народ и наставлять его на путь служения Всевышнему, и придут все неевреи слушать его слова, как сказано («Иешайя», 2:2): «И будет в конце дней: гора Храма Г-сподня станет во главе всех гор… и притекут к ней все народы».

Ведь величие — обратная сторона скромности и смирения. Не случайно в одном из мидрашей («Ялкут Шимони») сказано, что в будущем Мошиах поднимется на крышу третьего Храма и провозгласит: «Смиренные! Пришло время вашего Избавления!» Скоро, уже в наши дни!

Кто он — наш Избавитель?

Кто он, кого народ Израиля ожидает с таким нетерпением столько веков? Кто окажется тем самым Избавителем, о котором свидетельствовали учителя и пророки? Этот вопрос мучил не одно поколение, несмотря на то, что точного ответа на него не может дать никто.

Во время своего триумфального возвращения после освобождения из Петропавловской тюрьмы в Петербурге в 1798 году Алтер Ребе проезжал город Витебск. Имя Алтер Ребе к тому времени уже гремело по всей России. Неудивительно, что все еврейское население города вышло приветствовать выдающегося раввина и духовного наставника. Но далеко не все евреи Витебска разделяли радость его освобождения…

Как раз один их таких членов общины, который с неприязнью относился к хасидизму и его духовному лидеру Алтер Ребе, во время встречи задал, на первый взгляд, «невинный» вопрос: «Не скажет ли наш Учитель (раббейну), когда наступит конец нашим страданиям? Когда придет наш праведный Избавитель?»

Как мы уже говорили, этот вопрос содержал скрытый подвох, поскольку приход Мошиаха непредсказуем, и многие великие ошибались в этом. Цель задавшего этот вопрос была подловить Алтер Ребе и поставить в неудобное положение, что, конечно, не могло от него укрыться.

Поэтому, даже не взглянув в сторону спрашивавшего, он спокойно ответил: «Как он может прийти? Тот «мошиах», которого вы все ждете — не придет никогда, а истинный Мошиах никому не нужен, и его никто не ждет. Так как же он может прийти?»

И, правда, как?

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 438)