Материал любезно предоставлен Chabad.org

Раввин Биньёмин Вольф был предан своей семье, своей работе и евреям Ганновера. Пятнадцать лет назад раввин и его жена Штерна прибыли в столицу Нижней Саксонии и основали в Ганновере «Бейт Хабад». За короткое время эта активная и динамичная пара изменила еврейский ландшафт города и жизнь бесчисленного множества людей.

Вечером в пятницу, 24 апреля, вскоре после начала шабата, раввин Вольф трагически скончался в возрасте 43 лет. У него остались жена, восемь детей в возрасте от 4 до 19 лет и тысячи членов семьи — друзей, учеников, прихожан и поклонников.

Известие о его кончине потрясло всю еврейскую общину Германии.

«С разбитым сердцем и глубокой болью мы узнали о кончине нашего дорогого коллеги и партнера раввина Биньёмина Вольфа, — заявил Хабад Германии в сообщении для прессы на немецком и иврите, опубликованном после окончания шабата. — Он был забран от нас на пике сил и деятельности; его кончина — ужасная потеря для немецкого еврейства в целом и евреев Ганновера в частности».

Центральный совет евреев Германии и посольство Израиля в Берлине также выпустили заявления, оплакивающие безвременную кончину молодого раввина.

Но нигде это бедствие не ощущалось так остро, как в самом Ганновере — полумиллионном городе на севере Германии, где Вольф служил единственным раввином для своих 5 тыс. евреев.

«Это трудный день для всех нас, — говорит доктор Петер (Пинхас) Каменецкий, врач из Ганновера, который впервые встретился с Вольфом вскоре после приезда раввина в город в 2005 году. — Я потерял своего отца несколько лет назад. Сегодня я почувствовал, что потерял второго отца».

Друзья и незнакомые люди из многих стран молились и совершали добрые дела в надежде на выздоровление раввина Вольфа после его госпитализации. А после его кончины мы увидели множество излияний признательности в социальных сетях и в электронной почте. Каждый из пишущих свидетельствовал о неизменной улыбке раввина Вольфа и его самоотверженной преданности каждому человеку, с которым он соприкасался, — независимо от социального положения, религиозных убеждений, возраста или еще каких‑то признаков.

«Он действительно любил всех людей, — говорит взволнованный Каменецкий, который в последние несколько недель работал помощником семьи Вольф по медицинским делам. — К нему приходили самые разные люди. Некоторые из них бывали откровенно грубыми или вызывающими, но он все равно относился к ним с любовью. Он считал каждого еврея бесценным».

«Он был здесь — для нас — все 24 часа в сутки, — добавила жена Каменецкого Ривка‑Хая. — Мы привыкли к этому. Кому мы теперь будем звонить?..»

Вопреки предварительным данным, непосредственной причиной смерти Вольфа стали осложнения от пневмонии, а не сам Covid‑19, так говорит раввин Йеуда Тейхтал, глава берлинской еврейской общины и директор «Бейт Хабад» в столице Германии.

Еврейская традиция требует, чтобы умерший был похоронен как можно скорее, и с помощью мэра Ганновера Белита Оная похороны Вольфа прошли днем 26 апреля. Горстка раввинов и скорбящих в масках участвовали лично, в то время как еще около 15 тыс. приняли участие в похоронах через видеоплатформу Zoom, которая транслировала церемонию онлайн, и образы Штерны Вольф и детей раввина, разрывающих свои траурные одежды в знак скорби, распространились по всему миру.

Раввин Вольф, известный всем как «Бенни», был похоронен в Ганновере, городе, где он стал посланником Ребе — раввина Менахема‑Мендла Шнеерсона, праведной памяти, и куда он приехал с намерением оставаться здесь до прихода Машиаха, праведного Искупителя.

«После шабата, когда люди узнали о новостях, один из первых вопросов в Ганновере был: а они остаются? — говорит Тейхтал. — Вы можете видеть ответ семьи Вольфа: они здесь, чтобы остаться. Это подтверждение того, чего хотел Бенни, и свидетельство того, кем являются его жена и дети».

«Он всегда улыбался»

Биньёмин Вольф родился в Кирьят‑Малахи (Израиль) 12 сентября 1976 года, в семье раввина Мени Вольфа и его жены Фейги, бывших среди тех, кто первыми поселился в новом районе города Нахалат‑Хар‑Хабад.

Вольф, отец которого является директором издательства «Кехот» в Израиле, учился в хабадских ешивах в Нахалат‑Хар‑Хабаде, Кирьят‑Гате, а затем в Кфар‑Хабаде, прежде чем провести год в Нью‑Йорке, где продолжил учебу в Центральной любавичской ешиве по адресу: 770, Истерн Парквей. Небольшой учебный зал этой ешивы прилегает к оэлю — месту упокоения Ребе в районе Камбрия‑Хайтс в Куинсе, Нью‑Йорк.

Со своей страстью к взаимодействию с евреями из разных слоев общества Вольф отправился учиться за границу: проводил время в Милане (Италия), а затем готовился к посвящению в раввины в Хьюстоне (штат Техас), где совмещал изучение Торы с общественной работой.

«Не было такого человека, с кем Бенни не смог бы поладить, — вспоминает раввин Шмуэль Гопин, директор Хабада в Мидтауне (Майами), который работал вместе с Вольфом в Нью‑Йорке и Хьюстоне, а затем еще совместно провел шесть месяцев в работе с израильскими туристами в “Бейт Хабад” в Бангкоке (Таиланд). — Он был всем приятен, настоящий менш (человек)».

За короткое время, прошедшее с тех пор, как умер его друг, в голову Гопину постоянно приходит одна вещь.

«Его улыбка, — говорит Гопин. — Вот о чем сейчас говорят все, и это действительно так. Он всегда улыбался».

В 2000 году Вольф женился на Штерне Гринберг, и вскоре после этого пара отправилась на первую работу Биньёмина — в Одессу (Украина), присоединившись к сестре и зятю Штерны, Хае и раввину Аврааму Вольф, содиректорам «Бейт‑Хабада» Одессы. Там, среди прочих обязанностей, Биньёмин руководил приморским городским отделением летнего лагеря «Ган Исраэль», и пара выучила русский язык.

В 2005 году супруги, уже имевшие трех маленьких детей, переехали в Ганновер: здесь они создали «Бейт‑Хабад» для евреев города, среди которых было множество русскоязычных из бывшего Советского Союза.

В Ганновере все пошло не так уж гладко. Не все в городе считали, что существующая еврейская община нуждается в этой новой молодой паре.

Вот тут‑то и принесли свои плоды скромность Вольфа, его по‑настоящему теплые манеры и обезоруживающая улыбка.

«Построить мосты»

Каменецкий иммигрировал из Санкт‑Петербурга в Германию в 1992 году и жил в Ганновере с 1993 года. Он вспоминает день, когда жена позвонила ему, чтобы сообщить, что встретила молодого раввина на улицах немецкого города. Оба они родились и выросли в Советском Союзе, где ничего не знали о своем еврейском наследии и не слишком много занимались им в Германии.

«Честно говоря, идея встретиться с раввином была для меня странной», — говорит Каменецкий.

Но, когда Вольф пригласил пару к себе домой, они решили откликнуться на приглашение и сразу почувствовали себя комфортно в теплой атмосфере его дома. Они стали часто приезжать к нему на шабат.

«Он никогда не проповедовал, никогда не требовал и не давил, чтобы люди стали более соблюдающими, — говорит Каменецкий. — Он всегда как‑то указывал путь. Он точно знал, когда отвести взгляд, а когда вникать глубже».

В возрасте 43 лет Каменецкий решил сделать брит милу. Раввин Вольф организовал приезд моэля в Ганновер и был сандаком. Доктор Каменецкий выбрал еврейское имя Пинхас.

К этому времени доктор ходил в синагогу в течение года, становясь здесь завсегдатаем.

Именно тогда Вольф обсудил с ним новый этап в жизни Каменецкого. «Он очень мягко сказал мне: “Сейчас я уже не думаю, что вам нужно приезжать ко мне в шабат”, — вспоминает Каменецкий. — И я ответил: “Знаешь, ты прав”».

Через полтора года после обрезания у Каменецкого была хупа, еврейская свадьба, которую Вольфы помогли организовать. То же самое было с кашрутом, тфилин и другими аспектами еврейской жизни. Вольф никогда не давил, а только вел — всегда с теплом, с улыбкой.

«Я могу сказать, что он был не только моим раввином, но и моим другом, — говорит Каменецкий. — Настоящим другом».

«Он успешно строил мосты со всеми в городе, — отмечает Тейхтал. — Бенни был человеком, который твердо придерживался своих правил, но это никогда не было “только по‑моему или никак”».

Со временем Вольф установил прочные отношения и с местной Jüdische Gemeinde (еврейской общиной), и со всеми группами евреев, которые составляют культурно разнородную еврейскую общину Германии.

Выступая на русскоязычной встрече в Zoom в память о Вольфе, раввин Берл Лазар — главный раввин России и главный посланник Хабада в стране — вспоминал, как посетил Ганновер семь лет назад по приглашению Вольфа и принял участие в торжественном завершении нового свитка Торы для синагоги. Лазар прилетел на один день и был поражен, насколько плотным оказалось расписание, составленное молодым Вольфом.

«Мы встретились с мэром и главой общины, мы встретились с немецкими евреями, русскоязычными евреями и бухарскими евреями, затем с этим человеком и этим человеком, и это было помимо основной программы, — сказал Лазар. — Я был свидетелем того, как он общался с каждым человеком… Он приветствовал их так, будто они были его лучшими друзьями, которых он не видел 10 лет… Я никогда не встречал такого раньше: молодой раввин, который смог найти общий язык со всеми. Это было поразительно. Но дело было не только в этом. Он действительно всех любил, Бенни не устраивал шоу. Каждый еврей в его городе действительно был его другом».

«Так он и его жена смогли преобразовать город, — добавляет Тейхтал. — Он воздействовал и на целый город, и на отдельных людей».

Были в жизни Ганновера большие события — такие, как массовое зажжение свечей меноры на Хануку на Оперной площади в историческом центре города. И были всякие «мелочи».

«Однажды на Песах, около 10 лет назад, мы решили, что пойдем до конца и откошеруем наш дом правильно, — вспоминает член общины Авраам на Zoom‑встрече в Ганновере, которая проходила вскоре после похорон раввина. — Биньёмин объяснил нам все детали, и мы следовали его указаниям. Буквально за день до Песаха я понял, что мы не можем откошеровать кастрюли, а я забыл купить новые на этот год. Я позвонил Биньёмину и спросил, что делать».

Раввин велел Аврааму не беспокоиться. Час спустя он сам прибыл в этот дом с совершенно новыми кастрюлями.

«Мы были в шоке, — вспоминает Авраам. — Когда он ушел, я сказал своей жене: “Где еще найдешь раввина, который прямо перед Песахом выйдет и купит, а затем доставит новенькие кастрюли в ваш дом?”»

Ривка‑Хая Каменецкая пережила похожие эмоции. Она работает со своим мужем в его клинике, и бывали случаи, когда они выходили из дома в шесть часов утра, а няня их дочери не успела прийти.

«Раввин Вольф говорил мне: “Просто приводите ее в наш дом, мои дети уже встали, не волнуйтесь”, — вспоминает Ривка‑Хая. — Моя дочь выросла в Хабаде, она практически родилась там. И Вольфы всегда были рядом с нами».

«Общине нужно жить»

О Вольфе отзываются как о человеке, который был в высшей степени предан тому, что считал огромной привилегией: быть посланником Ребе в Ганновере.

«Он так много работал, что никогда не отдыхал, — говорит раввин Залман Вышедски, содиректор “Бейт Хабад” в Базеле (Швейцария), в шести часах езды от Ганновера. — Он никогда не останавливался; как будто Бенни не хотел терять ни единого дня».

Между тем Ривка‑Хая Каменецкая с любовью вспоминает редкие воскресные прогулки, которые ее семья совершала с Вольфами в немецкую деревню, отмечая, что раввин любил проводить время со своей семьей на свежем воздухе, но его график не позволял уделять этому много времени. «Я не знаю, сколько он спал, — говорит она. — У него всегда была масса дел для евреев Ганновера».

За короткое время после того, как Вольф заболел, появилась масса историй и воспоминаний, с ним связанных. Так, хасид Хабада, живущий в некоем городе в Европе, вспоминает, что в прошлом году встретил на свадьбе еврея, далекого от иудаизма. Услышав, что этот человек был из Ганновера, хасид нашел на Chabad.org имя посланника в городе, обнаружил, что это Биньёмин Вольф, и попросил встреченного еврея передать его личные пожелания его «хорошему другу» раввину Вольфу. Несколько дней спустя хасид получил от Вольфа сообщение, что этот человек пришел к нему передать привет, у них был теплый разговор, и он захотел общаться дальше, чтобы узнать побольше информации. Вскоре после этого Вольф вновь написал хасиду, сообщив, что этот еврей ходит в синагогу, впервые после своей бар мицвы накладывал тфилин и стал регулярно посещать уроки Торы. Это была новость, которой Вольф был рад поделиться со своим «хорошим другом», хотя лично они никогда не были знакомы.

Как бы он ни был привержен своим обязанностям в общине, в равной степени Вольф был предан своей семье.

«Он был особенно предан своим детям, — подтвердил Тейхтал. — Бенни пел с ними, учился с ними. Он уделял им столько же внимания, сколько своей работе, что многое говорит о человеке».

Семья Вольфа планирует остаться в Ганновере и продолжить работу своего мужа и отца. Члены общины, например Каменецкие, планируют сделать то же самое. «Мы все чувствуем, что должны оставаться здесь и продолжать работу, община должна жить, — говорит Ривка‑Хая Каменецкая. — Это была жизнь Биньёмина, его миссия. И мы будем здесь несмотря ни на что».

Пока нет слов, чтобы описать, что значит эта боль и потеря для всех тех, кто знал раввина Биньёмина Вольфа или каким‑то образом соприкасался с ним. Никогда не будет объяснения, почему Б‑г забрал жизнь 43‑летнего человека, работающего над тем, чтобы зажечь искру внутри каждого еврея, которого встретил, — человека, посвятившего превращению своего уголка мира в настоящий сад Б‑га.

«Мы должны обнять семью, укрепить ее, и мы должны сделать так, чтобы все продолжалось. Еврейская жизнь в Ганновере должна удвоиться, утроиться, — говорит Тейхтал. — Нет никаких сомнений: Бенни сказал бы всем, чтобы мы не сдавались».

Помимо родителей и жены, у Вольфа остались дети Муси, Хани, Лия, Леви, Ари, Моти, Рахель и Ривка, а также десять братьев и сестер. 

Оригинальная публикация: Rabbi Binyamin Wolff, 43, Devoted Rabbi of Hanover, Germany