В 12‑й и 13‑й день месяца тамуз мы отмечаем годовщину освобождения шестого Любавичского Ребе Йосефа‑Ицхока Шнеерсона. Это событие — одно из важнейших столкновений в борьбе тех, кто, во главе с Ребе, стремился сохранить в СССР иудаизм, и коммунистов, решительно настроенных на уничтожение религии. То, что Ребе выжил после всех тюремных мытарств, объяснимо лишь чудом и воспринято было религиозными евреями России как знамение, побуждающее их продолжать борьбу

Так как цель дарования Торы заключалась в том, чтобы наделить величайшим значением работу души в теле, то подготовка к получению Торы должна была этому соответствовать — евреям подобало не спать, не «отпускать» душу от тела, а служить в теле

В Песах мы празднуем освобождение еврейского народа из египетского рабства и вместе с тем избавление от древнеегипетской системы и образа жизни, от «мерзостей египетских», празднуем их отрицание. То есть не только физическое, но и духовное освобождение. Ведь одного без другого не бывает: не может быть настоящей свободы, если мы не принимаем заповеди Торы, направляющие нашу повседневную жизнь; праведная и чистая жизнь в конце концов приводит к настоящей свободе.

Когда еврей действует, преисполненный самопожертвования, вне мысли о своих прошлых достижениях, — с ним пребывает Б-жественная уверенность, что воля его исполнится. Свет во тьме будет прирастать, покуда тьме не будет нанесено окончательное поражение. Тогда мы принесем чистое освященное масло, чтобы затеплить менору в Бейс а-микдаш, который вскоре будет воздвигнут заново — возможно, еще в наши дни.

Рабби Шолом‑Довбер говорил: как дана в Торе заповедь о том, что каждый день еврей должен возлагать тфилин, точно так же долг каждого еврея — каждый день полчаса думать об образовании своих детей и делать все, что в его силах, и даже сверх того, чтобы они шли путем, начертанным Торой.Эта забота должна простираться и на чужих детей, чьи родители, по той или иной причине, не думают о должном образовании своих чад.

Сущность Торы в том, что она свята, а значит, связана не с интеллектом и пониманием. Вот почему люди вправе произносить благословение Торе: всякий еврей связан с Торой. Изначальное единство, существующее между Торой и душою еврея, пробуждается по мере того, как мы вникаем в послание Торы, — то есть, опять‑таки, изучаем ее, — хотя само это единство — выше интеллектуального понимания. Вот почему на Симхас Тойра мы совершаем танец с Торой в чехле, когда текст ее сокрыт от нашего взора и пребывает вне нашего постижения.

Церемония Симхас Бейс а‑шоейва — возлияние воды на алтарь Бейс а‑микдаш во время праздника Суккос — описана в Мишне и Талмуде. Молодые священники — пиркей кеуна — берут большие сосуды с маслом и по лестницам поднимаются вверх, к золотым менорам, стоящим в Бейс а‑микдаш. Когда меноры наполнены маслом и зажжены, их яркий свет озаряет все дома Иерусалима, до самой городской окраины.

Известен спор между мудрецами о том, как следует приносить в Йом Кипур покаяние: нужно ли детально исчислять все свои прегрешения или ограничиться общим упоминанием о том или ином грехе. От разрешения этого спора зависит представление о покаянии и его стадиях: толчком к покаянию служит страх и это чувство является определяющим в начале процесса, тогда как глубинное покаяние проистекает от любви.

Молиться во время службы на Рош а‑Шона предписано всем евреям, независимо от их духовного уровня и статуса. Среди них, конечно же, будут и те, чья просьба о ниспослании материального и духовного содействия мотивирована отнюдь не только желанием исполнить волю Б‑га, — в известной мере эти люди ревнуют о своих собственных нуждах, как они их понимают. В основе их молитв — надежда на то, что Б‑г исполнит их суетные нужды «рукой полной и щедрой».

На Рош а‑Шона любовь Израиля к Б‑гу достигает полноты: наши духовные усилия в течение месяца элул, предшествующего празднику, приводят к тому, что мы оставляем все наши грехи, препятствующие любви. И тогда Б‑г и Израиль вновь заключают союз. Евреи соединяются с Б‑гом узами, которые превыше понимания. Ничто в мире не может ослабить этих уз.

Если человек обладает чем-то столь редкостным, чему нет замены в целом мире, он должен быть готов отдать это, чтобы помочь ближнему, даже если этот ближний — грешник, даже если приносимый дар безымянен и тот, кому он отдан, ничего не ведает о дарителе. Более того, подобную возможность помочь ближнему следует принимать с глубочайшей радостью и видеть в ней счастливый шанс. Радость, которая в этом случае охватывает дарителя, должна быть столь велика, что в память об этом он устанавливает особый Йом Тов в своей семье.

Нет та­ко­го ев­рей­ско­го празд­ни­ка, ко­то­рый мог бы срав­нить­ся с пят­на­дца­тым днем ава и Йом Ки­пу­ром. Это ут­вер­жде­ние под­ра­зу­ме­ва­ет, что пят­на­дца­тый день ава на фо­не про­чих празд­ни­ков, вклю­чая Пей­сах и Шву­эс, об­ла­да­ет не­ким осо­бым ка­че­ст­вом, пре­вос­хо­дя их. Од­но из объ­яс­не­ний то­му, что пят­на­дца­тый день ава на­де­ля­ет­ся осо­бым зна­че­ни­ем, за­клю­ча­ет­ся в сле­дую­щем: этот празд­ник сле­ду­ет за горь­ким «нис­хо­ж­де­ни­ем», днем де­вя­то­го ава. На сме­ну ве­ли­ко­му гре­ху и су­ро­во­му воз­дая­нию при­хо­дит ве­ли­кое вос­хо­ж­де­ние к све­ту, «вос­хо­ж­де­ние по­сле нис­хо­ж­де­ния».