Сами обитатели Кишорита называют его «нейроразнообразным» кибуцем — предпочитая это определение устаревшим вроде для «умственно отсталых» или «особенных». Обычно совместные решения здесь принимаются на общем собрании путем голосования, то есть в кибуцном стиле, участвуют в нем 186 нейроотличных кибуцников и 45 «нейротипичных» членов их семей — иначе говоря, «нормальных». Одни члены кибуца могут работать полный рабочий день, другие почти совсем не могут работать — здесь действует старый кибуцный принцип: от каждого по возможностям, каждому по потребностям.

Когда началась эта вспышка насилия, как раз казалось, что начинает формироваться новая израильская правящая коалиция — такая, которая опиралась бы на голоса не просто одной из арабских партий, а «Исламского движения». Это был бы заметный шаг вперед, в духе долгожданных тенденций, наблюдаемых многими из нас «на земле» в Иерусалиме, в арабских общинах по всему Израилю и в таких странах, как Марокко и Объединенные Арабские Эмираты. Теперь переговоры о коалиции заморожены из‑за вспышки насилия.

Если задаться вопросом, почему алие за 30 лет удалось не только пустить корни, но и изменить страну, то напрашивается несколько ответов. Один из них — невероятный драйв репатриантов и их способность приспосабливаться, а также уловить местную политику. Второй — динамическая природа этого общества и его способность к обновлению и изменению. Это свойство одновременно усложняет положение новоприбывших и дает им необходимое пространство.

В книге «Семейный архив» Сары Абревая Стейн прослеживается путь членов семьи Леви, потомков печатника Саади, который жил в XIX веке, вел себя по‑бунтарски и привел в мир четырнадцать детей. Саади, патриарх семейства, умер в 1903 году. Ко времени, когда его внуки выросли, а Вторая мировая война закончилась, уже никто не владел его языком — ладино, иудео‑испанским диалектом. Его город — Салоники, еврейский порт под властью турок‑мусульман, стал греческим христианским городом Фессалоники. Евреев там больше не было.

Понимая, что палестинским евреям вскоре придется вести войну за выживание против объединенной мощи арабского мира, несколько офицеров подпольных еврейских вооруженных сил организовали разведотряд, который назывался Арабским сектором. Его члены получали задания собирать информацию в арабских районах: какова численность местных вооруженных формирований? Что говорят имамы в мечетях? Нужны были люди, которые могли бы этим заниматься.

Он уверен, что исламский мир, который на протяжении столетий был домом для его семьи, но домом, полным опасностей, представляет угрозу как для евреев, так и для ЛГБТ и что Израиль должен защищать и тех, и других. Западный берег — не только сердце библейской Земли обетованной, но и жизненно важный буфер безопасности, отделяющий израильтян от тех лет, когда постоянно происходили взрывы террористов‑смертников, лет, которые сформировали его и его поколение израильтян.

Идея привозить высокопоставленных гостей отдать дань уважения в «Яд ва‑Шем» родственна существующей в других странах традиции возлагать венки к Могиле Неизвестного Солдата — бесспорное признание исторических событий, важных для принимающей страны. «Яд ва‑Шем», может, и хотел бы быть таким мемориалом, но у него не получается — потому же, почему историки продолжают вести войны — эта история еще не ушла в прошлое. 

Поезд ходил все годы политических потрясений между еврейскими деревьями, арабскими деревьями и ничьими деревьями. Как и весь старый Израиль, он, казалось, приспосабливался к пейзажу, огибая холмы, а не пересекая их через туннели. Появлялись более быстрые и простые виды транспорта, и всякий мог предпочесть их; поезд был не для всех. Он ходил не торопясь.