Соблюдение шабата и посещение синагоги были самыми публичными, но не единственными аспектами его верности еврейской жизни и традициям. Либерман соблюдал кашрут, каждое утро в будни накладывал тфилин, каждый день молился три раза, регулярно изучал недельный раздел Торы. С Ребе Менахемом-Мендлом Шнеерсоном, благословенной памяти, он познакомился еще студентом и многие годы поддерживал тесные отношения с ним самим и c движением «Хабад Любавич».

В тот год Международный женский день случайно совпал с праздником Пурим, отмечающим спасение еврейского народа, которым тот обязан не в последнюю очередь отваге и храбрости царицы Эстер. Десятки тысяч демонстрантов обоего пола присоединились к рабочим Путиловского завода, которые бастовали уже несколько дней. Выпускник ешивы «Томхей тмимим» Михоэл Дворкин, находившийся в то время в городе, вспоминал речь, которую произнес Ребе по случаю праздника.

В жизни и литературном творчестве Фишла Шнеерсона и Авраама Шлёнского и в переводе «Хаима Гравицера» с идиша на иврит продолжается парадоксальный диалог между традицией и современностью, между мятежным духом хасидизма и ограничениями его религиозных законов. Этот парадокс был свойственен Хабаду с самого начала, и его изучение, как мы увидели, было целью и путешествия Гравицера. Современные посланники Хабада, шлухим, отличаются от всех прочих еврейских активистов тем, что для них равно большое значение имеет трансцендентный дух каждого человека и ограничения алахического ритуала.