В мае 1926‑го они из Черновцов через вcю Румынию добрались до Констанцы, а оттуда на пароходе до Хайфы. Приехав в Палестину, Мафусаил несколько лет работал на стройке в Тель‑Авиве. В тот день Мафусаил вернулся с работы пораньше... В больнице, где Нехама пролежала несколько месяцев, не приходя в сознание, Мафусаилу в конце концов объяснили, что у нее очень редкая болезнь. Эта болезнь повредила ей мозг. Она не умерла, но пребывает в какой‑то другой реальности. Живет где‑то своей жизнью, а вернется ли к нам, вопрос, на который современная медицина ответить не в состоянии.

«Что же это? — подумал я, — неужели мышка меня учуяла? Как такое может быть, если я еще не родился?» И тут мне пришла в голову мысль: возможно, мое «ничто» обросло плотной оболочкой запахов, которыми пропитан воздух в вагоне: солдатского потa, отрыжки и пуканья, засаленного духa солдатских мундиров и запахa гуталина, которым они натирают свои сапоги, парaми подгоревшего котла с кашей и резкого чадa от пожаров, который в последнее время начал все настойчивее просачиваться сквозь щели вагона.

Еще до переезда в Нью‑Йорк мне нередко казалось странным устройство этой американской газеты — никогда, ни в одной другой газете мне не приходилось встречать, чтобы статья начиналась, скажем, на странице 18, а ее окончание нужно было искать на странице 9. Уже в первую неделю своей работы в редакции я спросил об этом у верстальщика. В Composing Room мгновенно стало тихо. Наборщики, точно по команде, повернули головы в мою сторону. Но сам верстальщик даже не пошевелился. Реб Менаше продолжал работать, как будто вообще не услышал вопроса. На меня неподвижно смотрел его сверкающий затылок. Затем его широкая спина начала постепенно расти — можно было догадаться, что она надувается от гнева. Вскоре я услышал тихое бормотание, в котором выделялись три слова: «Россия… революция… таймс…»

С первых же дней работы в редакции я слышал причитания, что, мол, совсем не осталось больше писателей и решительно некому писать для «Форойс». Как‑то я ответил, что сегодня, конечно, уже нет писателей масштаба Шолома Аша или Башевиса‑Зингера, но все‑таки наберется парочка миньянов из литераторов старшего поколения, а также добрый миньян из молодых авторов, которые не отказались бы сотрудничать в газете. Редактор лишь раздраженно махнул рукой: ладно, ладно болтать! Кивнув головой в угол, где стояла мусорная корзина, переполненная бумагами, он громко изрек: — Да они же писать не умеют…

Две картотеки, составлявшиеся на протяжении десятилетий его работы в еврейских организациях и редакции «Форойс», хранили на своих пожелтевших карточках, потрепанных сверху от частых поисков, имена, адреса, телефонные номера сотен людей — и всех их Зингман знал лично. Большинство этих имен значились теперь на могильных плитах в разных уголках еврейского рассеяния. Но Мотл оставлял их карточки среди «живых». — Вы знаете, — сказал он однажды, отыскивая в картотеке нужный мне адрес, — каждый раз, когда я ищу здесь что‑то, я наталкиваюсь на имя кого‑нибудь из покойных друзей. И перед моими глазами вспыхивает его лицо. Всего на секунду, но живое. Я помню всех — эти простенькие карточки не дают мне их забыть…

Со мной Елена говорила по‑русски, но с другими сотрудниками редакции объяснялась на языковой смеси — идиш, иврит, английский, русский. Свой словесный коктейль она всегда сопровождала обворожительной улыбкой женщины, перевалившей сорокалетний рубеж и к тому же незамужней. Делала она это вполне сознательно — чтобы внести в каждодневную рутину «Форойс», где работали одни мужчины, луч света из внешнего мира и дать обитателям обособленного редакционного мирка хоть немного почувствовать, что жизнь состоит не только из новостей, заметок и статей на серьезные темы, пусть даже очень важные.

Роман современного писателя Бориса Сандлера «Экспресс‑36» в оригинале, на идише, появился на страницах легендарной нью‑йоркской газеты «Форвертс». В январе стало известно, что печатная версия газеты, издававшаяся более 120 лет, перестанет выходить уже этой весной. Мы предлагаем читателям «Лехаима» ознакомиться с главой из этого романа, где с мягким юмором, но — судя по всему — вполне документально представлена картина работы редакции газеты «Форвертс», в которой автор работал редактором.