Поскольку Рот был американским евреем, со свойственным американскому еврею странным сочетанием ответственности за иудаизм и безразличия к нему, желание он воспринимал как еврейскую проблему. Все, что он считал важным — писать честно, оставить родной дом и жить в большом мире, наслаждаться сексом, — было для него победами над иудаизмом... Рот терпеть не мог ярлык «еврейский писатель», но никогда не переставал «писать о евреях».

В одной мишне сообщается, что в Храме совершилось десять чудес. Но это совсем другие чудеса, чем те, о которых мы читаем в Книге Исход. Мудрецы не требуют от нас верить тому, что посетители Храма могли лицезреть огненный столп или слышать глас Б‑жий. Скорее можно сказать, что это чудеса удобства, позволяющие Храму успешно функционировать несмотря на количество происходящих в нем процессов и численность паломников.

Мы внезапно оказываемся в фильме Тарантино, где Фанни — идишская версия Невесты в исполнении Умы Турман, мстительницы из «Убить Билла», размахивающей мечом. В традиционной еврейской общине нет места подобным воинским доблестям, замечает Ицкович, «и вовсе не потому, что евреи бесхребетны или малодушны — скорее, в силу их здравого ума и практичности».

«Разве рабби Эльазар не говорил, что те, кто собирается выполнить мицву, не подвержены вреду?» — спрашивает гемара. Как Всевышний допустил, чтобы еврей, выполняющий Б‑жественную заповедь, был за это наказан? В ответе проступает присущий Талмуду прагматизм: «Там, где опасность постоянна, все иначе», — говорят мудрецы.

Йом Кипур, о котором мы читаем в Талмуде, не очень похож на тот Йом Кипур, который отмечают современные евреи. Последние две тысячи лет День Искупления проводят в посте и молитве. Но во времена Храма главным содержанием Йом Кипура были храмовые ритуалы, которые на протяжении всего дня проводил первосвященник, коэн гадоль, в их числе жертвоприношение животных, исповедание грехов и окропление кровью жертвенных животных внутреннего и самого сакрального помещения Храма — Святая святых.

Если ковчег мог быть спрятан, рассуждают мудрецы, то точно так же могли быть спрятаны другие упомянутые в Библии чудесные реликвии, которые впоследствии исчезли: золотой сосуд с манной, зацветший посох Аарона и бутыль с маслом, которым помазывали царей Иудеи. В этой дискуссии мудрецы пытаются преодолеть пропасть между библейской эпохой, когда Всевышний то и дело совершал чудеса для Израиля, и профанным настоящим, когда чудеса прекратились.

В Талмуде никак не обсуждается политическая сторона храмовой жизни; мудрецов интересует не секулярная власть, а священный обряд — неподвластный времени, всегда актуальный, сохранившийся в памяти поколений даже после того, как Храм был разрушен. Но иТалмуд ясно показывает, что к храмовым служителям предъявлялись высокие требования, которым они не всегда соответствовали.

Этот новозаветный эпизод служит яркой иллюстрацией противостояния христианства и иудаизма, подаваемого христианством как конфликт разных ценностей: приземленные евреи, поглощенные материальным миром, прежде всего деньгами, и безразличные к духовности и святости, получают справедливый упрек от Иисуса, который, напротив, печется лишь о чистоте сердечной... Очевидно, что это были не барыги, искавшие в Храме наживы, а храмовые работники, обеспечивавшие евреям возможность выполнить свои обязательства.

Даже если вы не верите в то, что Б‑г действительно разделил воды Красного моря, читая трактат «Псахим» и видя, как слова и ритуалы седера сохранились неизменными на протяжении двух тысяч лет, думаешь, что сама непрерывность еврейской истории уже своего рода чудо.

Легкость, с которой магия и ведовство встраиваются в талмудическую картину мира, на мой взгляд, очень показательна для талмудической ментальности и выявляет в ней нечто важное. Эта легкость подсказывает, что приверженность ученых Талмуда точным измерениям и правильному порядку действий, потребность выяснить до мельчайших деталей, как именно себя вести, чтобы угодить Б‑гу, вплоть до того, в каком порядке надевать башмаки поутру, — сама является разновидностью магического мышления.

Галкин — один из ведущих переводчиков израильской литературы на английский, он работал с Амосом Озом, А. Б. Иегошуа и многими другими. Но в «Госпоже Иврит» израильская литература полностью отсутствует. Однако, как указывает название книги Галкина, история современной ивритской литературы неотделима от истории сионизма. Писателям, о которых он пишет так и не довелось жить в еврейском государстве, но их можно сравнить с поколением исхода: они не ступили на Землю обетованную, но без них не удалось бы до нее дойти.

Если вы начали трапезу в пятницу до заката, а потом начался шабат, а вы в самом разгаре ужина — что вам делать? Прервать трапезу и читать субботние молитвы или же продолжать есть, а молитвы прочесть, когда ужин закончится? Йеуда говорит, нужно прервать трапезу; Йосе, более снисходительный, считает, что этого делать не нужно.