На этот раз речь идет не просто о неудавшейся попытке положить конец кровопролитию в Сирии, а о двух кардинально разных позициях и о разных представлениях о том, что же будет происходить в Сирии после того, как стихнет канонада. Во многих отношениях это противостояние определит позицию обеих сторон на Ближнем Востоке в целом, а не только в Сирии.

США предстоит решить, как вести себя в утопающей в крови Сирии, как удержать на плаву Египет и Тунис, как спасти Ливию, как формировать политику в отношении Турции и т. д. Трудно представить, что Хиллари Клинтон и ее госсекретарь вновь займутся челночной дипломатией и попытаются добиться результатов от двух наименее заинтересованных в этом лидеров — Махмуда Аббаса и Биньямина Нетаньяху.

И по сей день в Израиле не стихают споры, кто же в итоге оказался прав, насколько необходим был уход из Газы и насколько вообще политика размежевания оправдала себя? Можно ли сказать, что этот шаг израильтян был воспринят палестинцами как проявление слабости и вдохновил на новые террористические акты? Какова роль США в решении Шарона покинуть Газу?

По мере того как вслед за распадом Сирии и Ирака мало что осталось и от их армий, а Египет прочно увяз в гражданской войне, стратегическая опасность внезапного прорыва крупных вражеских соединений, по сути, сошла на нет. Зато тактические угрозы, исходящие от небольших, но фанатичных и не сдерживаемых никакими нормами террористических банд, выросших на руинах арабской государственности резко увеличились. «Исламское государство» стало идеологической франшизой.

Израиль очень многих задевает за живое. Его порицают с разных сторон: для одних самое ужасное — новое еврейское самосознание, освобожденное от «ига Небес»; для других — врожденный милитаризм сионистского проекта; для третьих — тот факт, что существование Государства Израиль — препятствие на пути к приходу Мессии. С другой стороны, его боготворят, утверждая, что только в нем залог еврейского будущего, гарантия от антисемитизма и геноцида, а также воплощение пророческого видения Торы.