Официально немецкие нормативы по пайкам позволяли каждому заключенному гетто потреблять 180 калорий в день, то есть менее одной десятой дневной нормы калорий, необходимой для поддержания здоровья. Заключение в гетто должно было стать медленным смертным приговором для сотен тысяч евреев. Врачи, изучавшие голодание, понимали эту немецкую стратегию еще до того, как начали свои исследования.

Если культурный сионизм А.‑Б. Иегошуа вел к некой логической кульминации, то она и была израильтянством, обогащенным еврейскими символами, но не пресмыкающимся перед еврейским мироощущением; Израиль, где на просторе арабы, как и все граждане, пользовались бы ивритом, жили свободно и так, чтобы заслужить в конце пути погребение в освященной земле. Политическая концепция А.‑Б. Иегошуа не отличалась продуманностью и походила на этакое лоскутное конфедеративное устройство.

«Я израильтянин, и это моя кожа, а не мой пиджак. Евреи диаспоры меняют пиджаки от страны к стране; а у меня есть моя кожа, территория, запах этой территории, запах языка — все это и есть моя идентичность, не зависящая от религии.... Теперь связь с Израилем не красит. Очень уж много проблем. Евреи диаспоры не могут гордиться Израилем так же, как 30 лет назад, и потому отстраняются от него. Ну а быть евреем для них — это прочитать очередную книгу по истории и посещать синагогу... Разница между ними и мной в том, что я женат, а они, скажу без обиняков: лишь подумывают — и то не всерьез — о женитьбе».

«Неделю назад на стене моей квартиры появилась свастика и слово “ж..д”. Впервые такое. Я испугался, — признается Моргенштерн и продолжает: А вот вам еще смешное! Когда я позвонил в еврейскую общину Вены сообщить об инциденте, человек, взявший трубку, не понимал по-немецки! Я перешел на английский, а молодой человек не понял слова “свастика”. Чудно, правда?»

Нельзя по умолчанию предполагать, что все выжившие жили потом долго и счастливо — как будто опыт Холокоста мог быть справедливой платой за то, чтобы провести всю оставшуюся жизнь в Штатах, изготавливая дамские пояски или торгуя кошерным мясом. Если так уж нужно, чтобы опыт войны и послевоенных лет дарил нам какую‑то надежду, то ее следует искать не в отрицании зла и не в естественном желании упростить трагедию, чтобы наш разум мог ее вместить. Нет, надежда придет к нам от власти превыше человеческой и вне нашего разумения.

Спрятанных детей было намного больше, просто о них до сих пор ничего не известно. «Каждый день мы теряем сотни еврейских детей», — заявил Фоксман, имея в виду тех спасенных в войну, кто умрет, так и не узнав ни о своем происхождении, ни о родной семье, ни о том, что рожден иудеем. «Мотивы церкви во время войны не вызывают нареканий, — добавил Фоксман, — а вот то, что было потом, уже другой вопрос».

«Роберт Клэри пел, сколько себя помнил. Он мечтал стать певцом, но война вырвала его из привычной жизни, он надолго попал в концлагерь. Когда настало мирное время, он выступал на французских радиостанциях, в кафе... и даже в парижском концертном зале “Олимпия”: так начиналась его карьера»

«Бриха» помогла нелегально перевезти более 100 тыс. еврейских беженцев по всей Европе. С помощью «Брихи» через Альпы перешли десятки тысяч еврейских беженцев. А в период с мая по сентябрь 1947 года целых 8 тыс. из них использовали опасный маршрут под названием Криммлер-Тауэрн, или Криммльский перевал, протяженностью 19 километров и высотой 2634 метра. С 2007 года более 2800 человек приняли участие в ежегодном переходе через Альпы, повторяя путь, пройденный беженцами в 1947 году. Участники похода приезжают из Израиля, Северной Америки и других стран.

Эти три святые общины — называвшие себя «Иерусалим на Рейне», с построенным в XI веке зданием Вормсской синагоги, в котором были воссозданы две колонны из Храма Соломона в Иерусалиме, — давно признаны оплотом ашкеназского иудаизма, насчитывающего тысячу лет и до сих пор оказывающего влияние на еврейскую культуру, архитектуру, религиозную практику и религиозную мысль.

Геллхорн считала, что цель журналистики — борьба с несправедливостью. Объективность она не ставила ни в грош и не желала освещать историю с противоположных точек зрения... После Мюнхенского соглашения она начала понимать, в каком бедственном положении оказались те, кто некогда бежал из Германии в Судетскую область, которую теперь аннексировали нацисты. Она дважды побывала в Чехословакии и описала эти поездки в статьях для еженедельника Collier’s. Она тщетно умоляла верховного комиссара Лиги Наций оказать помощь беженцам... К Геллхорн не прислушались.

Сегодня внук партизана Брендон Реннерт рассказывает старшеклассникам о героизме членов своей семьи: Тувия руководил всем отрядом, Зусь возглавлял разведку, Асаэль руководил вооруженным формированием, а Арон приводил к партизанам беглых евреев и служил связным между скрывавшимися в лесу братьями. «Он всегда знал, где они находятся, и лучше всех знал лес, — говорит Реннерт. —  Вместе братья были непобедимой силой».

В 1969 году 18 религиозных еврейских семей из советской Грузии обратились к правительству Израиля и ООН с просьбой оказать давление на власти СССР, чтобы те позволили им эмигрировать в Израиль. Письмо подрывало имидж Советского Союза, который создавала советская пропагандистская машина, стремившаяся убедить весь мир, что советские евреи не чувствуют никакой связи с евреями Израиля или США и совершенно не собираются оставлять любимую социалистическую родину.