«Доктор Уолдер был одним из самых скромных людей, которых я когда-либо встречал. Если бы вы встретили его на улице, вы бы никогда не смогли опознать миллиардера. Он не выпендривался. Не хвастался. Он жил в довольно скромном для его состояния доме и много лет ездил на своем старом “бьюике”».

Соблюдение шабата и посещение синагоги были самыми публичными, но не единственными аспектами его верности еврейской жизни и традициям. Либерман соблюдал кашрут, каждое утро в будни накладывал тфилин, каждый день молился три раза, регулярно изучал недельный раздел Торы. С Ребе Менахемом-Мендлом Шнеерсоном, благословенной памяти, он познакомился еще студентом и многие годы поддерживал тесные отношения с ним самим и c движением «Хабад Любавич».

Лорд Джейкоб Ротшильд оставил неизгладимый след в Стране Израиля в качестве председателя благотворительного фонда семьи Ротшильдов «Яд Ханадив». Он обеспечил финансирование строительства зданий Кнессета, Верховного суда и совсем недавно – нового здания Национальной библиотеки. Хотя пожертвования этой семьи кардинально изменили культурный ландшафт Израиля, Джейкоб Ротшильд и его предшественники были против огласки деятельности «Яд Ханадив».

В 1997 году, в начале «Итогов», у Левки был юбилей, 50 лет. Мы решили отметить его сюрпризом. Я написала текст в журнал, верстку от него скрыли, придумали сделать один персональный подарочный номер журнала, где на обложке — портрет Рубинштейна. Было очень трогательное поздравление, Левка был умилен моим восторженным текстом и сказал, что хочет, чтобы это было его некрологом.

Киссинджер, прослывший блистательным стратегом от дипломатии, был одним из самых влиятельных еврейских деятелей ХХ века: он оставил глубокий след в глобальной политике своей деятельностью в качестве госсекретаря и советника по национальной безопасности двух президентов США, а также неофициального советника еще нескольких президентов. Когда-то Киссинджер признался Голде Меир: «Я в первую очередь американец, во вторую очередь — госсекретарь, а в третью — еврей». Меир ответила: «Вот и хорошо, потому что израильтяне читают справа налево».

Вскоре произошло чудо, широко открывшее для Рахели дверь не только в мир Пастернака, но и в мир филологии. В начале 1980‑х годов она вошла в дом старшего сына поэта. Случайно натолкнувшись на опубликованное Евгением Борисовичем объявление о сборе подлинных материалов, касающихся Пастернака, Рахель Лихт отважилась написать ему письмо. Признавшись, что материалов у нее никаких нет, она тем не менее просила принять ее посильную помощь в работе с наследием поэта, и была приглашена в Москву, а затем и в Переделкино...

«Скрипач» был сыгран более 3200 раз, и это стало бродвейским рекордом за десятилетие. Мюзикл получил множество наград. Было бесчисленное количество его версий на разных языках, включая идиш. Песня о поспешных приготовлениях к шабату, в которой дочери уверяют свою мать, Голду, что готовятся ко дню отдыха, стала культовой песней о сохранении традиций, открывающей мюзикл. Чтобы написать ее, авторы сверялись с книгами по еврейской традиции.

Марту и Еву поместили в блок с близнецами и карликами, многие из которых были лично отобраны Менгеле для садистских и часто смертельных исследований. Марта и Ева подверглись медицинским экспериментам, хотя не знали, каким именно. Когда сестры выросли, они ничего не рассказывали родителям о своем опыте в Аушвице. «У нас не хватило бы духу рассказать им такое», — замечала она.

Стоит посмотреть альбомы, где не только автор комментирует действия персонажей, но и сами они пишут друг о друге, чтобы понять: осознанно или нет, листы альбомов Кабакова структурно напоминают листы Талмуда, где есть место не только основному тексту, но и комментариям, и последующим комментариям по поводу первых

Библия, о которой он так много размышлял и писал, вообще привлекала его в первую очередь как огромный резервуар историй о любви, ревности, зависти, обмане, предательстве... Поэтому Шалев признавался в равнодушии к Новому Завету и Корану — там он не находил таких захватывающих и психологически выверенных сюжетов, как в Танахе.

Григорий Канович для советских евреев 1970–1980-х годов был больше чем писателем. Он был национальным еврейским писателем, обращавшимся к советским евреям на языке, который к тому времени стал основным или даже единственным для большинства из них. Его выходившие в вильнюсском издательстве «Вага» романы «Свечи на ветру», «Слезы и молитвы дураков», «Козленок за два гроша» и другие зачитывались до дыр евреями по всему Советскому Союзу, далеко за пределами маленькой Литвы.

В какой-то момент Камински попросили изготовить 900 свидетельств о рождении и крещении, а также продуктовых карточек для 300 еврейских детей в приютах, которые вот-вот должны были быть арестованы. Цель состояла в том, чтобы обмануть немцев до тех пор, пока детей не удастся переправить в сельские семьи, монастыри или в Швейцарию и Испанию. На выполнение задания дали три дня.Он трудился два дня подряд, заставляя себя бодрствовать. Он думал: «За час я могу сделать 30 документов. Если я посплю хотя бы час, 30 человек умрут»…